Прежде чем начать эту историю, необходимо отметить, что Добби был всего лишь обычным домовым эльфом. Он не стремился к величию, не мечтал о мести или о чем-то подобном. Другие эльфы считали Добби немного чудаковатым из-за его странного желания быть свободным, но, в целом, он был совершенно обычным волшебным созданием, исполненным благих намерений.

Это обычное создание, исполненное благих намерений, работало в школе Чародейства и Волшебства за приличную зарплату, которую Добби тратил в основном на носки, но немного все же откладывал на случай непредвиденных ситуаций, таких как спасение жизни Гарри Поттера, если в этом когда-нибудь еще возникнет необходимость. Зарплата - не самая главная тема этой истории, но все-таки важно сказать, что Добби работал именно в Хогвартсе.

Подбираясь ближе к самой истории, с тем чтобы, когда я вам ее поведаю, ваша жизнь вернулась в привычное русло, необходимо сказать, что у каждого эльфа в замке были свои обязанности. Добби обычно работал на кухнях и считал это работой огромной важности. Однако в тот раз, о котором сегодня пойдет речь, Добби перевели на службу в прачечные, так как эльф, который обычно занимался стиркой, пал жертвой игр студентов и теперь находился в больничном крыле для эльфов.

В результате этого стечения обстоятельств Добби и нес чистые полотенца из одной четверти замка в другую. Не будем судить Добби слишком строго, ведь в этом деле он был неопытным новичком и немного отставал от расписания. И поэтому домовой эльф торопливо пробирался через залы в полночь, со всей осторожностью стараясь не уронить то и дело опасно кренившуюся стопку свежевыстиранных полотенец. Важно так же упомянуть, что, когда эльфам нужно, они могут передвигаться невообразимо тихо и незаметно, если только кто-нибудь не будет специально высматривать в темноте эльфа со стопкой белья.

Читателю не обязательно говорить, что двое, о ком я собираюсь рассказать - герой и героиня, - вовсе не высматривали эльфа с бельем. К редчайшему виду относятся люди, которые в полночь ищут эльфов, крадущихся из прачечной.

И теперь, когда мы наконец подходим к кульминации всей истории, нужно сказать, что в ту ночь Добби пробирался путями, известными разве что домовым эльфам, и был совершенно застигнут врасплох, увидев две человеческие фигуры, направляющиеся друг к другу с разных концов коридора, через который и ему было необходимо пройти. Ни на секунду не забывая о полотенцах, Добби быстро отступил в тень, надеясь, что его не заметили. Он не узнал людей, шедших навстречу ругу другу, однако ему было известно, что кто бы ни встретил в полночь эльфа с горой полотенец в темном коридоре, едва ли он удержится от насмешек. Особенно слизеринцы, а раз это был тайный коридор, то вероятность встретить именно слизеринцев была весьма высока, и значит, Добби предстояла долгая ночка.

На самом же деле, только один из этих двоих был слизеринцем, однако это звание говорит лишь о факультетской принадлежности и немного о темпераменте героя. Другой же человек, женщина, была гриффиндоркой, и это едва ли многое расскажет о ней самой. Сказать по чести, еще ни один из героев в этой маленькой истории не был представлен по-настоящему, и, надеюсь, вы меня за это простите. Итак, слизеринец - это всеми нами любимый преподаватель зельеварения и самый саркастичный ублюдок всех времен профессор Снейп, у которого была важная миссия: снять как можно больше факультетских баллов. Гриффиндорка же - профессор Грейнджер - также выполняла ответственную миссию: пыталась восполнить те баллы, которые снял Снейп.

Они направлялись друг к другу с такой скоростью, которая больше приличествует двум любовникам перед романтической встречей. Их мантии вздымались позади них волнами, волосы развевались, а глаза метали молнии. Когда они встретились, посыпались искры, но ничего романтичного в этом не было. Можно сказать, что это были искры от боли - такие, которые бывают, когда кто-то падает замертво от проклятия. К добру или худу, но оба были опытными дуэлянтами и с одинаковой легкостью нападали и блокировали нападение. И это было редкой удачей, так как в противном случае Добби пришлось бы обнаружить себя и спасать одного из них. Хотя если бы побеждала профессор Грейнджер, думал Добби, ему пришлось бы долго уговаривать себя отнести профессора Снейпа в больничное крыло.

- Ты! - свирепо ощерился профессор Снейп, приветствуя профессора Грейнджер, которую на самом деле звали Гермиона.

- Ага, - с веселым презрением ответила Гермиона. - Твой заклятый враг. А кто еще мог бы не спать в этот час, желая помешать тебе творить злодеяния?

- Я должен был предвидеть, что гриффиндорке больше нечем заняться, кроме как нарушать мои планы и раздражать меня, - Снейп (которого на самом деле звали Северус) резко отклонился назад - в тот самый момент, когда в него полетели проклятья.

В конце концов, кто-то победил. В подобных случаях совершенно неизбежно то, что для одной из сторон схватка обернется победой, а для другой - поражением, и дуэль закончится. В этой конкретной ситуации именно Северус Снейп заслужил честь одержать верх над Гермионой Грейнджер. Оба знали, что это только из-за ее нежелания использовать серьезные проклятья против другого преподавателя и из-за ее незлобивой гриффиндорской натуры. Однако это обстоятельство не удержало профессора Снейпа оттого, чтобы воспользоваться своим преимуществом. Он был слизеринцем, а это не просто титул, которым награждают всех учеников этого факультета.

Не так уж много времени прошло перед тем, как Гермиона, обездвиженная и беспомощная, лежала у ног Северуса, но обоим повезло, что заклинание было ничем иным, как отчаянным ступефаем. Северус немного ослабил заклятье с тем, чтобы Гермиона могла говорить, и начал их маленькую ночную беседу с глазу на глаз.

Возможно, вас удивляет та частота, с которой встречались эти спарринг-партнеры, но в большинство ночей оба преподавателя так или иначе выясняли отношения. Иногда это был конфликт вербальный, физический или магический, но что-то происходило всегда. Однако в эту ночь у Северуса на уме было кое-что еще, кроме желания одержать над ней победу в этой ребячливой борьбе.

- Грейнджер, - прорычал он, взмахом палочки привел ее в вертикальное положение и швырнул к стене. - В какие игры ты, по-твоему, играешь?

Она не ответила, но всеми силами постаралась повернуться к нему щекой. Однако заклинание по-прежнему держалось, и все, что девушка могла сделать, - лишь содрогнуться. Вопреки ее ожиданиям, он не рассмеялся, видя, как ей неудобно, а подошел вплотную.

— Не надо играть со мной в скромницу, Грейнджер. Я знаю эту игру. Я ее придумал. Двум людям, таким горячим, как мы с тобой, не остается ничего другого, кроме как… немного выпустить пар.

- Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, профессор Снейп, но уверена, вам лучше отпустить меня, - сказала Гермиона сквозь стиснутые зубы.

- Напротив, - ответил Снейп. Его голос звучал неожиданно тепло, совсем рядом с ее ухом. Он почти мурлыкал, и его дыхание коснулось шеи девушки.

Гермиона надеялась, что ей удалось сдержать дрожь, грозившую сотрясти все тело.

- Напротив, - повторил Северус, направляя палочку в основание ее шеи. - Это была отличная идея - заполучить тебя вот так, когда ты не можешь двинуть даже пальцем, полностью в моей власти.

- Я никогда не была и не буду в твоей власти, Северус, - выплюнула Гермиона.

- Вот как? - мягко спросил Северус, легко касаясь щекой ее щеки. - То есть ты признаешь, что находишься здесь по собственной воле?

- Ничего подобного, - ответила Гермиона, отлично понимая, что своими словами загнала себя в угол, и придется очень постараться, чтобы из него выбраться.

Но Северус не обратил внимания на ее слова, по крайней мере, так казалось, и воспользовался моментом, чтобы прижаться ближе к девушке, убрал палочку от ее горла и вместо этого обхватил Гермиону за талию.

- То есть ты вовсе не жаждала попасть в такую ситуацию? - требовательно спросил Северус. С его губ сорвался тихий вздох, и Гермиона постаралась сконцентрироваться на своей ярости, а не на страхе.

— С чего ты взял, что я бы хотела оказаться в твоей власти, без всякой надежды к избавлению?

- Из-за твоего постоянного желания ломать стереотипы, - предположил Северус, - бросать вызов. Ты хотела хоть раз оказаться с настоящим мужчиной.

Гермиона хмыкнула.

- Если бы и так, едва ли за этим я пришла бы к тебе, - ответила девушка, глаза ее пылали огнем. Для Северуса же это осталось незамеченным: именно в этот момент его губы порхали в миллиметрах над ее шеей.

- Неужели? - спросил Северус, и его губы наконец сократили расстояние и прижались к ее незащищенному горлу. Он отодвинул в сторону тяжелые пряди, и кожи Гермионы коснулся холодный воздух. Секунду спустя его губы скользили по ее шее, и на этот раз ей не удалось сдержать дрожь.

- Перестань, - потребовала Гермиона, и была рада услышать, что голос по-прежнему ровен.

- Нет, - ответил Северус просто, и просунул ногу между ее колен. - Мне казалось, ты никогда не была в моей власти.

- Не была, - ответила Гермиона, сознавая, что проиграла окончательно.

- Значит, тебе нравится это - быть в моих руках, прижатой к стене этой холодной ночью, - ввернул Северус, и сжал ее талию сильнее. 

- Нет, - ответила Гермиона. - Но мое желание избавиться от тебя ограничивается только моей физической силой. И раз уж ты держишь меня здесь при помощи магии, не думаю, что я как-то могу самостоятельно повлиять на ситуацию.

- Отлично сказано, Грейнджер, - допустил Северус, и прижался к Гермионе еще теснее.

Его голос был словно жидкий шелк, он наполнял девушку желанием, которого до сих пор она никогда не чувствовала. Ей нужно было побороть свой страх и - она должна была признаться в этом - свое возбуждение.

- Северус, ты отпустишь меня сию секунду, - потребовала она, и в ее голосе явственно прозвучали начальственные нотки. 

Северус на секунду замер, а затем его рука соскользнула с ее талии только затем, чтобы нежно сжать ее грудь. Гермионе не удалось сдержать судорогу, пробежавшую по телу, и маленький вздох, но и этого Северусу было достаточно.

Он скользил рукой, обводя изгибы ее тела, наслаждаясь им, а Гермиона проклинала себя за невольную реакцию. Северус стоял перед ней, раскрасневшийся, и Гермиона не могла не чувствовать его возбуждение у своих бедер, его глаза были полны желания.

- Ненавижу тебя, - сказала она со всем пылом.

- И я ненавижу тебя, моя дорогая, ненавижу так сильно, что ты даже не представляешь себе как, - жарко, с трудом прошептал он ей на ухо. - Но в этом-то все и дело. Обладать чем-то, что ненавидишь, владеть этим, желать, покорить… Разве есть в жизни что-то больше этого? И разве не ради этой страсти ты отправилась в свой крестовый поход в темноте?

Гермиона уставилась на него широко открытыми глазами, а ее дыхание сбилось. В следующую же секунду он крепко сжал ее волосы, принуждая приблизить губы. И они встретились в минуту страсти, которую никогда не описать на бумаге. Не было молний, громов, и землетрясений, но оба они знали, что мир никогда больше не будет прежним.

- Отпусти меня, - прошептала Гермиона, когда Северус ослабил атаку на ее губы. Глаза девушки, дикие от возбуждения, были полны слез, губы раскраснелись, а колени ослабли от желания и отвращения. - Пожалуйста, отпусти меня.

- Но, дорогая моя, - ответил он, и голос Северуса снова зазвучал у ее уха, - ты же и так могла уйти в любой момент.

Добби наблюдал, как постепенно Гермиона менялась в лице, осознавая, что произошло: Северус снял заклинание сразу, как только прижал ее к каменной кладке. Эльф видел, как взметнулись полы мантии девушки в лунном свете, когда она, в ужасе, убегала, и поклялся быть более пунктуальным, выполняя свои обязанности, связанные с полотенцами, в будущем.