Лежу на старом облезлом подоконнике, устало подперев морду правой передней лапой. Простые коты так не умеют, но я вполне могу себе позволить, потому что я - волшебный. Размышляю. Не слишком напрягаясь (я это дело в принципе не люблю), а так - лениво, по-кошачьи, тихо урча в такт собственным мыслям и, главным образом, о превратностях жизни.

Мистер Гордон Джон Грейнджер (полное имя этого достойнейшего человека воспроизвожу в мыслях в знак безмерного уважения к отцу своей любимой хозяйки) всегда считал так называемое «бытие» делом вторичным. Первична работа мысли, и это правильно. Если применить философию конкретно к кошачьей судьбе, то количество и жирность сметаны в миске напрямую зависит от того, каким местом думал кот, выбирая себе хозяйку.

Да, рекомендую почитать Диогена. Сам не читал, но взгляд на мир из бочки никак не может быть примитивно-обывательским хотя бы потому, что подобный сосуд дает удивительную гармонию звуков. Если удастся найти правильную бочку с хорошим резонансом, то смело можете считать себя маэстро.

Этот сосуд отбросит все лишнее, но оставит звуки, частоты которых относятся к резонансной частоте сосуда, как простые дроби (иными словами: семь чистых нот октавы - и весь мир у ваших лап, а нумерология не так страшна, как пугают). И капли дождя, и звон сосулек, и шум ветра - все эти звуки природы звучат в музыкальной бочке долго и красиво, а все остальное - негармоничное - гаснет и затухает. Не верите? Что ж, найдите хорошую дубовую бочку… Мне не предлагать: я каждое лето так развлекаюсь.

Да… Жизнь - сложная штука и полна неожиданностей. В который уже раз принадлежу исключительно себе, и это - строго по нотам: «го-ре-мне» — ужасно, потому что я уже не мальчик… И все эти крутые повороты судьбы… Ну, лишнее это дело.

По порядку: любимая хозяйка исчезла без малого девять месяцев назад, растворилась в воздухе под шум всеобщей паники, коей печально закончилась известная свадьба, и пропала бесследно (в смысле, след взять не удалось). Остался жить там, где меня кинули, то есть в «Норе» (странное название для дома, но вполне подходящее для обжитого свинарника).

Более полугода простой незатейливой деревенской жизни: кухня, чердак, снова кухня и настоящие свиные отбивные на ребрышке под сливочным соусом. Стоящий аппетит, надо заметить, был только у меня, если не считать двух рыжих близнецов, появлявшихся в отчем доме по выходным дням. На субботу и воскресенье старался наедаться с пятницы, потому как рассчитывать на милосердие двух рыжих здоровых парней попросту глупо. А так: мистер Уизли за ужином больше молол языком, выкладывая министерские новости, чем интересовался содержимым своей тарелки, миссис Уизли горестно вздыхала чуть ли не над каждым словом своего мужа, а мне приходилось брать на себя ответственность за то, чтобы кулинарный труд миссис Уизли не пропадал почем зря.

Вечера заканчивались общим молчанием под завывания упыря, доносившиеся из комнаты младшего отпрыска и монотонные куплеты Селестины Уорлик. Упырь обычно берет первую ноту в полную силу, но потом голосовые связки подводят беднягу, и далее мошенник делает свое предельное «соль» еле слышимым. Дыхательной техники никакой, вибрация звука ужасающая, и это при обычной рабочей частоте ноты 5:4… И ведь изображает из себя баритон! Про миссис Уорлик лучше промолчу, потому как последнюю можно слушать только под свиные отбивные, потому что ее голос, как бы это сказать… В общем, не бельканто.

К марту я знал наизусть весь репертуар этой, с позволения сказать, певицы. В один из таких тоскливейших вечеров я, настраивая голосовые связки перед новым весенним сезоном, показал этим людям, что такое настоящее искусство, выдав на высокой ноте «Мио-Мяу-Мио» из своего Миланского репертуара и полностью заглушив жалкие монозвуки, доносившиеся из радиоприемника. Не то чтобы я великий артист, но… крыша «Ла Скала» — не проходной двор, а скромность украшает того, кого украсить больше нечем.

Эффект был своеобразный: миссис Уизли мгновенно вывернула до отказа ручку радиоприбора, а мистер Уизли, не скрывая удовольствия, собственноручно положил сочную отбивную котлету из кастрюли в кошачью миску и нежно погладил меня по спинке. Надо сказать, что я — натурал, то есть люблю женщин, но нельзя не заметить, что иногда с мужчинами удается проще найти гармонию.

Март у меня, как впрочем, у любого кота, которому еще не перевалило за… (здесь стоит многоточие, потому что у каждого сугубо индивидуально), и который уже не мальчик (называть себя мальчиком позволял только своей любимой хозяйке) — месяц сложный. Просыпаются древние инстинкты, хочется вершить подвиги и петь… И разного рода приключений, сражений, драк, любви…

За всем этим отправился в соседнюю деревню. Окрестных котов разогнал силой взгляда, проще говоря, загипнотизировал. А что прикажете делать с этой мелкотой? Драться, что ли? Помилуйте, я ж не убийца…

Подробностей описывать не буду, потому что в деле, как вы догадываетесь, замешаны дамы, но, в общем и целом, котлеты миссис Уизли пошли на доброе дело. Да, я был в голосе, и мое несравненное бельканто три недели сводило с ума всех жителей деревни. Звуковой диапазон в полторы октавы и верхнее свободное «ля», звучащее даже при опущенной гортани мягко и нежно - это, скажу я вам, не безголосая эстрада, а уже какое-никакое волшебство.

И вот, катастрофически похудевший, слегка охрипший, но совершенно счастливый, возвращаюсь в «Нору» восстанавливать формы. В подобных случаях мистер Гордон Джон Грейнджер рекомендовал витамины, покой, сон и биосметану. Мистеру Гордону Джону Грейнджеру верить можно, потому что он — медик, точнее, этот… дантист. Биосметану рекомендует всем без разбора, но от нее, скажу я вам, такой чудный эффект… Что касается конкретно меня, то в последние четыре года к традиционным мартовским гастролям добавился летний двухнедельный концерт. И вы бы видели, как меня слушали во Франции!..

Ну, ладно, вернемся в грешную Британию. Что вы думаете: встречает меня пустой дом. То есть совершенно пустой, потому что даже гномы из сада куда-то дернули. На чердаке обнаружил обрывки бордовой пижамы, которую в последнее время носил упырь, потом и сам нечестивец вывалился из щели. Перепуганный какой-то, весь трясется. Добиться от него не удалось ничего, кроме нечленораздельного мычания, что далеко не свидетельские показания и уж точно не вокал. Осталось только признать скоротечное исчезновение хозяев как свершившийся факт и вновь устраивать свою нелегкую кошачью судьбу практически с нуля. А ведь я уже не мальчик, в самом-то деле…

Так вот вновь оказался в Косом переулке, в старом добром зоомагазине. Снова продаюсь… Ведьма-хозяйка оказалась человеком: узнала меня, отмыла, молока в миску налила. Все расспрашивала про потерянную хозяйку (надо же: помнит, к кому меня пристроила!), но если б я знал, где ее носит судьба? Ищут целым министерством днем и ночью. Надеюсь, что не найдут. Мио-мио, но когда кот молит о том, чтобы хозяйка не находилась, то это уже не тянет на классику. А с другой стороны, Бродяга такие страсти про Азкабан рассказывал… Лучше об этом вовсе не думать!

В магазинчике непривычно тихо. Исчезли куда-то и клетки с почтовыми совами, и гигантские черепахи, и толстые кролики… Наверное, и сам магазинчик закрылся бы, если бы не болезненная привязанность волшебников к своим старым питомцам. Это нам знакомо. Каждый колдун - и стар, и юн - твердо уверен, что домашнее волшебное животное - это его фамилиар, от которого напрямую зависит сила волшебства, так что последние медные кнаты выложат за крысиную микстуру.

- На том и держимся, - тихо вздыхает ведьма-хозяйка, привычно жалуясь на жизнь. - Впору аптекой называться… Вот только вчера из Хогвартса прилетела сова с заказом на полдюжины волшебных крыс, так не знаешь, стоит ли радоваться. Странный заказ. И во второй раз за последний месяц. В начале марта тамошний директор лично забрал клетку с крысами, а на вопрос: «Кому понадобились?» сердито буркнул: «Не твое дело!» По слухам, - ведьма сбавляет тон голоса до еле различимого шепота, - ученики тренируют на несчастных непростительные… Так ведь теперь кому пожалуешься?

У самой под прилавком лежит целая стопка министерских газет. Едва расплатившись за очередную, ведьма лихорадочно быстро просматривает первую страницу и каждый раз, как будто от этого зависит судьба ее захудалого магазинчика, облегченно вздыхает: «Их еще не поймали, Живоглот. Не поймали!» Прямо точь-в-точь, как миссис Уизли и как сам мистер Уизли, и как их многочисленные дети, и этот потертый оборотень, что изредка навещал хозяев «Норы» и неизменно источал запах аконита.

Подопытные крысы уже прибыли. Просторная клетка стоит на прилавке, а в ней сидят шесть штук волшебных тварей, и их черные лоснящиеся шкурки тускло поблескивают в свете газовой лампы. На улице едва сгустились сумерки, но хозяйка уже опустила жалюзи, наивно надеясь, что тем самым привлекает меньше внимания. Крысы, словно неволшебные, трусливо жмутся к краю клетки. Все-таки чувствуют что-то неладное. А кому, спрашивается, сейчас хорошо?

Входная дверь, приоткрываясь, громко скрипнула. Ведьма-хозяйка реагирует на звук, как на выстрел: мгновенно вскакивает со стула и машинально прижимает руку к заколдованному мешочку со скудной дневной выручкой, что припрятан от лишних глаз под мантией. Хорошо, что не за волшебную палочку, потому как кого волшебной палочкой тут напугаешь? Но поздним посетителем оказывается не «наблюдатель за порядком» из министерства, а пожилая строгая дама в темно-зеленой мантии.

Я узнаю ее сразу: это профессор МакГонагалл, декан моей пропавшей хозяйки. Подаю голос. Она тоже узнает меня, с изумлением разглядывает, совершенно забыв о прочих важных делах.

— Глотик, какими судьбами?

Ее «Глотик» звучит столь же неповторимо нежно и трогательно, как из уст мисс Грейнджер. Прохаживаюсь по прилавку туда-сюда и восторженно мяукаю. Профессор МакГонагалл немедленно отвечает тем же, причем неподражаемо, со смыслом и интонацией. Собственно, большого смысла в нашем обмене музыкальными фразами нет, это просто ритуал, своего рода церемония знакомства. Но каждая нота здесь важна непомерно, потому что тем самым кот и кошка показывают степень интереса и уважения друг к другу. Через минуту я знаю точно: Минерва меня уважает, и это самое малое. О большем загадывать боюсь.

Мурлыкаем в два голоса, и, кстати, у профессора отличный слух и неплохое контральто. А ведь не верил, что Минерва умеет по-кошачьи, хотя хозяйка много раз уверяла. На вид: такая строгая тетка, а в душе - настоящий низзл! Странно, но за четыре года в Хогвартсе ни разу не сталкивались, все как-то ходили разными тропами. Зря… Мы бы с этой женщиной непременно спелись.

Ведьма-хозяйка тихо покашливает, привлекая к себе внимание. Мы с Минервой стыдливо замолкаем.

- Заболел кто? - участливо интересуется хозяйка магазина, поглядывая на полки с лекарствами.

- Хвала Мерлину, все здоровы, - быстро отвечает МакГонагалл. - Собственно, мне поручено забрать вот этих крыс… И, пожалуй, я заберу с собой котика. Глотик, хочешь со мной в Хогвартс?

Да с такой женщиной хоть на край света! И она даже расплатилась за меня с хозяйкой магазина. Мио-Мио, да я и в цене не потерял!..

Всего через четверть часа мы сидим у горящего камина в личной комнатке профессора МакГонагалл и делимся последними новостями. Неторопливо рассказываю Минерве о месяцах, проведенных в «Норе», о странном исчезновении хозяев. Она многое знает, но непременно хочет услышать все подробности, особенно про Упыря в пижаме.

— Так, выходит, Рон с самого начала не жил ни единого дня с родителями?

Под «началом» имеется в виду убийство Скримджера и памятный переворот в министерстве. Я согласно склоняю морду. Минерва торжествующе подпрыгивает на четырех лапах и выдает боевой шотландский клич, но почти сразу же замолкает и шепчет уже с глубоким вздохом:

— Бедные дети!

А я рассказываю и про бисерную сумочку (морда Минервы сияет гордой улыбкой за свою ученицу), и про передвижную библиотеку (Минерва задумчиво пробует когтями ворсистый ковер), упоминаю и про жуткую книгу о темной магии, которую хозяйка приманила из кабинета директора. Последнее замечание озадачивает не на шутку, так что, крепко задумавшись, Минерва неосознанно возвращает себе человеческий облик.

Рыжий кот не в обиде: Бродяга иногда жаловался на то, что не может удерживать трансформацию при более-менее серьезной умственной деятельности. Анимагия - это вообще не просто. Проще как раз тем, кто, будучи человеком, никогда не трудился мыслить самостоятельно. Но такие типы, с мыслительным аппаратом облегченного образца, на уровне инстинктов, как правило, никогда не осваивают подобное волшебство. Исключения бывают, бывают… Одно до сих пор где-то переводит кислород и заставляет жалеть, что Живоглот не убийца.

Требовательный стук в дверь прерывает наше милое уединение. Профессор Снейп возникает в дверях, словно темный зловещий призрак и, сколько я его помню, в неизменной черной мантии, застегнутой на все пуговицы.

— Это вы, директор?

Процежено ровным бескомпромиссным звуком, на одной монотонной ноте и почти без интонации, но именно в этом заключено истинное презрение к этому… выскочке. Правильно: не стоит тратить семь чистых нот октавы на всякую шваль. Музыканты меня поймут: скрипач сейчас резко провел бы смычком по струнам, заставляя собеседника приложить ладони к ушам, а пианист попросту опустил бы крышку инструмента.

— Я хотел бы немедленно забрать животных к себе. Вы ведь уже посетили Косой переулок, профессор МакГонагалл?

Пожиратель ведет свою партию вполне достойно, не срываясь на крик и фальцет. Твердое «до…» и «фа-фа-фа».

— А вам уже доложили, директор?

Фраза щедро посыпана солью, плюс холодная усмешка и обращение «директор» звучит как «прихвостень».

- Ну, вы же знаете о наших возможностях, профессор… - Снейп взял свою ноту и умело ее держит. И отказать ему в мастерстве никак нельзя.

- Действительно, как я могла забыть, с кем имею дело?! - Минерва демонстративно медленно измеряет высокую фигуру директора презрительным взглядом.

— С профессором Снейпом, мисс МакГонагалл.

Напомнил… Лицо Минервы накрыла такая мрачная тень, что последней крысе за железными прутьями в клетке понятно: профессор Снейп давно умер для этой женщины. Осталось лишь безликое, бесполое, бездуховное существо - предмет мебели, с которым она обращается соответственно. Нет ее вины в том, что громоздкий шкаф поставили посреди комнаты, но сделать пару шагов в сторону, чтобы обойти препятствие - труд невелик.

- Не терпится поскорее заняться грязными опытами с живыми животными? Помнится, Темные Искусства - ваш конек.

Не узнаю свою маленькую Минерву: только что была кошечкой и вдруг преобразилась в тигрицу. Зря я ей все-таки шепнул, что это уже вторая партия подопытных крыс, она же готова выцарапать глаза за никчемную жизнь каждой черной шкурки. Вот уже и за палочку схватилась.

- Ошибаетесь, профессор. Я - зельевар.

Снейп подает свою реплику, не обращая внимания ни на повышенный тон Минервы, ни на волшебную палочку, нетерпеливо вздрагивающую в ее руке. Ситуация накаляется. В наступившей тишине (даже поленья в камине перестали потрескивать, не говоря уже о застывших в немом ожидании крысах) я вылезаю из-за кресла и, как бы невзначай, выдаю грозное «мр-ррррр» на самом нижнем «до».

Атлетическое телосложение, сильная диафрагма, классический резонанс звука 1:1 и его немалый объем… А какой тембр, какая окраска, какие обертоны, сопровождающие каждую ноту. В среднем регистре у меня есть некоторая сдавленность, но это только добавляет выразительности: слушатель сразу домысливает, что сейчас солист разойдется не на шутку и старается дышать глубже.

Снейп переключается на меня мгновенно. Похоже на то, что только сейчас и заметил. И узнал, сволочь! Зрачки расширились от изумления.

— Откуда вы взяли этого кота, профессор МакГонагалл?

И все-то ему, гаду ползучему, интересно…

— Приобрела сегодня в Косом переулке, директор. Уверяю вас: это самый обычный кот. Можете проверить.

Минерва отвечает с улыбкой и спокойствием, и только каким-нибудь психопатам вроде Снейпа придет на ум сомневаться в ее словах. Но он все равно - чисто из вредности - наставляет на меня волшебную палочку, и комната озаряется бело-голубой вспышкой. Ария прерывается, меня подбрасывает в воздух, мое огромное рыжее тело извивается и камнем падает на пол. Когти глубоко вгрызаются в ворс ковра.

Я не убийца, я не убийца, я не убийца… Хотя, после нескольких месяцев, проведенных на одной кухне с миссис Уизли ничего нельзя утверждать наверняка.

Ударился боком. Хвала Мерлину, диафрагма цела, но больно. Не прощу. Сейчас отойду и устрою здесь оперный театр.

— Что ж, вы правы, профессор: это действительно обычный волшебный кот. Но мне всегда он казался чересчур умным даже для волшебного кота, так что хотелось проверить, с кем имею дело.

И ухмыляется, гад, довольно.

— Ну, теперь, как я понимаю, вы удовлетворили свое любопытство, директор?

Утвердительная нота, три шага к клетке с крысами, стоящей на столе, и вытянутая рука, указывающая на дверь. Кто не понял, тот дурак.

- О чем вы беседовали, профессор МакГонагалл? - директор продолжает изображать из себя то самое, о чем шла речь выше.

— О любви, директор… Исключительно о любви!

И эта мудрая женщина награждает меня таким выразительным взглядом, от которого я в одночасье чувствую себя человеком. Директор, по моим представлениям, должен ощущать себя червяком.

А далее следует волшебное преображение профессора МакГонагалл в Минерву. Преображение медленное и торжественное, под красивейшую музыкальную руладу, которую я старательно вывожу, сидя на задних лапах. Руки МакГонагалл обрастают шерстью, пальцы укорачиваются и превращаются в мягкие подушечки. Острые когти (без маникюра) демонстрирует Снейпу специально, поднося лапы поближе к его черным непроницаемым глазам, и он все-таки немного испугался, отшатнулся назад.

Представление продолжается: появляются усы, мохнатые кошачьи ушки, очки в роговой оправе превращаются в характерные темные ободки вокруг глаз. Снейп почему-то не протестует, не хватается за палочку, не выпускает бело-голубые вспышки. Просто наблюдает и даже, боюсь, получает некоторое эстетическое удовольствие.

Минерва оглядывается, поворачивается к Снейпу задом, покачивая бедрами, показывает ему роскошный кошачий хвост, становится на четвереньки и с удовольствием выгибает спинку. Больше на Снейпа не смотрит — он не интересует ее в принципе. Да и кого может всерьез заинтересовать эта прилизанная шесть на голове, страдальческая мина и хрипловатый бас. Учи ноты, визуалист! (Малый дельный совет от кота Живоглота.)

Теперь для Минервы есть только я, Глотик. Она игриво прыгает ко мне и осторожно дотрагивается своими аккуратными усиками до моих роскошных усов. Вся такая изящная, легкая, волшебная… Я, наверное, раза в три больше по габаритам, но разве это есть серьезное препятствие для истинной любви?

Мы поем свой дуэт, и я старательно вывожу: «М-ми-нерр-ва…» Мы вдвоем останавливаемся около закрытой двери комнаты, моя спутница вызывающе смотрит на Снейпа и скребет дерево лапой. Тот, глубоко вздохнув, открывает дверь и провожает взглядом наши гордо поднятые хвосты. Шестым чувством слышу: завидует. Что ж, каждому по заслугам: кому-то предстоит провести ночь с глупыми крысами, а кому-то с Минервой.

А она поистине волшебная женщина! Моя Мм-Минерр-вва.