— Мисс Грейнджер, на два слова.

Гермиона Грейнджер сразу же узнала глубокий вкрадчивый голос, прозвучавший откуда-то слева. Она обернулась и увидела профессора Снейпа. Мгновенно застыв, она посмотрела на него широко открытыми глазами, не сразу отреагировав на просьбу. Неуверенная напряженная улыбка и быстрый кивок — все, что она смогла выдавить из себя в ответ. А в мыслях проносилось: «О Боже, Боже, Боже, Боже, Боже, Боже, Боже, он знает!» Одеревенелыми руками она передала свой напиток стоящему рядом Невиллу, сказав друзьям, что присоединится к ним, как только сможет. Ее страх усилился при осознании того, что Снейп намеревался поговорить за пределами Большого Зала, по-видимому, в саду. Она поняла это, когда послушно последовала за темной фигурой Мастера Зелий. «Подальше от любого, кто мог бы мне помочь», — подумала она угрюмо, оглядывая опустевший парк.

На деревья опустились тени, и великолепный закат окрасил все в розовый и оранжевый цвета. Благоухали розы, и крупные пчелы весело жужжали в необычайно теплом июньском воздухе, который пел вместе со свежими распускающимися цветами в ожидании середины лета и новой жизни, тогда как ее собственная, без сомнений, готова была трагически закончиться. Девушка с иронией усмехнулась.

Снейп остановился возле каменной скамейки, жестом пригласив Гермиону присесть; сам он остался стоять перед ней.

Гермиона осторожно рассматривала туфли своего профессора зельеварения. В прошлом она заметила, что они всегда были в идеальном состоянии, как и сейчас. Черные, начищенные до блеска.

Спустя несколько мгновений ей стало интересно, почему она все еще жива, и она рискнула взглянуть на Снейпа. Увидеть его в замешательстве было поистине удивительно. Когда она посмотрела на него, он отвернулся и начал расхаживать перед ней; потом прочистил горло. Гермиона опустила голову и разгладила складки на своей юбке, сглотнула и закатила глаза, сетуя на собственную нервозность. Тоже мне, гриффиндорка.

Девушка вздрогнула, когда он начал говорить.

— Мисс Грейнджер, когда Вы были на третьем курсе, я дал студентам задание перечислить ингредиенты, свойства и методы, необходимые для приготовления различных медицинских зелий. Ваша работа была довольно, — здесь Снейп замешкался, подбирая последнее слово, — уникальна.

Крохотная затаенная надежда, что разговор может быть о чем-то другом — все равно, о чем, — рассыпалась в то же мгновение: он знал.

Гермиона закрыла глаза, плотно сжала губы и почувствовала, как горячий, колючий румянец покрывает ее щеки и шею. Она до сих пор помнила, что стало причиной ее «уникальной работы», хотя случилось это больше четырех лет назад. 


Возвращаясь как-то после ужина из библиотеки, она прошла через портрет в общую гостиную, где увидела неожиданную картину: все присутствующие гриффиндорцы, включая старшеклассников, перестали говорить или делать то, что делали, и повернулись в ее сторону. Гермиона резко остановилась. Некоторые, казалось, были рады видеть ее, в то время как другие смотрели выжидающе. Девушка занервничала и натянуто спросила:

— Я могу чем-то помочь?

Тишина взорвалась какофонией объяснений.

Выяснилось, что некая группа балбесов заключила пари со слизеринцами во время последнего матча по Квиддичу; далее стало ясно, что под ударом стояла честь всего Гриффиндора. Гермиона пришла в ужас от условий пари: одно задание по выбору для каждой стороны; слизеринцы свое уже огласили. У гриффиндорцев было много идей (например, пять слизеринцев должны пробежать через Большой Зал во время ужина обнаженными с плакатами «Правит Гриффиндор»), но мало уточнений к ним. «И мозгов», — подумала Гермиона про себя. Они не включили в условия запрет на скрывающие чары или зелья прозрачности, поэтому слизеринцы выполнили задание несколькими часами ранее, но при этом никто их не видел.

Дело осталось за Гриффиндором: выбрать одного из своих, кто выполнит задание согласно слизеринским правилам. Факультет единогласно решил, что умница-Гермиона была лучшим кандидатом. Опираясь на прошлый опыт, она бы сумела найти лазейку, чтобы выполнить условия пари и избежать серьезных последствий. Все, что ей нужно было сделать, — сказать профессору Снейпу, что он «Секси-мэн». И в отличие от своих соперников слизеринцы обговорили детали. Выражение могло быть сказано или написано, но значение слов не должно изменяться в контексте. Пари не могло быть выиграно фразой: «Профессор Снейп, у меня было видение, что профессор Трелони объявила за завтраком, что она думает, что Вы «Секси-мэн»; также запрещалось делать вид, что говоришь под влиянием внешних воздействий. При письменном изложении нельзя было пользоваться шифром или писать задом наперед или невидимыми чернилами. Одним словом, все варианты обмана исключались. Конечно, все знали, что сказать подобное профессору с самым плохим чувством юмора в школе приведет к Очень Неприятным Последствиям. Определенно взысканиям. Возможно, вопилкам родителям. Может даже к временному исключению. И, несомненно, испорченной оценке по зельям и врагу на всю оставшуюся жизнь.

Гермиона хорошо помнила свою реакцию на этот чересчур детский, идиотский мальчишеский фокус. Сказать, что она была очень недовольна, значит, ничего не сказать. Но, с другой стороны, не каждый день весь Гриффиндор буквально падал перед ней ниц и боготворил ее гениальность. Не терзай ее до сих пор сомнения в себе и желание угодить и быть признанной, она бы посоветовала им найти другого дурака, и дело бы на этом закончилось. Но, к сожалению, девушка еще помнила последствия своего эгоизма, поэтому приняла вызов от имени Гриффиндора.

Она взялась за задание со своей обычной решительностью. Гермиона провела не один час в поисках возможных лазеек, сосредоточенно проводила арифмантические расчеты предполагаемых исходов и даже изучала прошлые розыгрыши, имеющиеся в обширной коллекции библиотеки близнецов Уизли. Однако, в конечном счете, к ответу ее привело наполовину законченное эссе по уходу за магическими существами. Она очень долго смотрела на пергамент; ее острый ум продумывал решение, когда внезапно вдоль полей, если читать по вертикали, первые буквы каждой строчки сложились в слово «простофиля».

Гермиона никогда не видела более милого слова и не испытывала большей радости и самодовольства. Она быстро собрала гриффиндорцев в общей гостиной и объяснила, что собирается делать. Фраза будет написана в эссе по зельям в виде акростиха, если читать по вертикали вдоль полей параграфа ровно в пятнадцать строк. Структурировать эссе подобным образом для Гермионы не составит труда. Условия пари, таким образом, будут выполнены; слова задания не нужно прятать, а вертикальное расположение букв, так же как и использование акростиха, запрещено не было.

В целом, это оказалось очень легко. Одна из букв поначалу вызывала затруднения, но Гермиона сумела заменить название желтого корня Марша латинским при анализе ингредиента, что позволило ей закончить эссе и выполнить задание. Невозможно было увидеть «Вы — Секси-мэн», если специально не искать. Профессор Снейп всегда тратил как можно меньше времени, проверяя избитые сочинения своих тупых студентов, поэтому Гермиона была уверена, что ее не заподозрят.

Ее предположения оказались верными, когда неделю спустя Снейп отдал ей домашнюю работу с обычными 95% в верхнем углу вместе с традиционным саркастичным комментарием и ничем больше.

Гермиона наслаждалась своим новым статусом героя Гриффиндора ровно два оставшихся дня до следующего квиддичного матча. Слизеринцы знали только то, что вызов был выполнен; подробности им не сообщили. 


Голос профессора Снейпа вернул девушку в настоящее.

— То, что Вы взяли редко используемый латинский термин, заставило меня думать, что Вы даже более эгоцентричны и высокопарны, чем я полагал раньше. Но потом я заметил довольно непривлекательный акростих на полях. Можете представить себе, мисс Грейнджер, что это было? Банальная случайность? Незапланированная последовательность букв, возможно? Я так не думаю.

Гермиона покраснела еще больше и уставилась в землю. Это был, наверно, самый унизительный момент в ее жизни. Она, почти восемнадцатилетняя и пытающаяся утвердиться как уверенная молодая женщина, готовая предстать перед миром, бросается на настолько детское и глупое задание в своей жизни. И человек, стоявший перед ней, определенно был последним в этой Вселенной, от кого Гермиона хотела бы услышать совсем не лестное о себе мнение.

— Другие преподаватели тоже так не думали, когда я показал им Ваше эссе, — продолжил Снейп.

Гермиона открыла рот от ужаса.

— У меня было не слишком много возможностей пригвоздить Минерву и ее невыносимых гриффиндорцев, а тут появился хороший шанс. Ее хваленый и морально безупречный маленький гений, пишущий грязные заметки профессору. Кошмар, — он сделал паузу, чтобы неприятно засмеяться.

Гермиону прошиб холодный пот. Весь преподавательский состав знал?! Тогда это объясняло странные взгляды и поведение некоторых ее учителей. Она на мгновение прикинула, насколько разозлится профессор Снейп, если она просто аппарирует. Но если быть совсем откровенной с собой, Гермиона признавала, что получала то, что заслужила; она решила принять все, как взрослая женщина, а не трусливый ребенок. Испытывая отвращение к собственному страху, она оторвала взгляд от туфель профессора зельеварения и посмотрела на него, готовая извиниться.

Он остановил ее взмахом руки и продолжил безразличным тоном, отчетливо произнося каждое слово.

— Конечно, все были убеждены, что должно быть какое-то объяснение, рационалистическое обоснование, кроме того, что маленькая гениальная обитательница Хогвартса влюбилась в своего самого непривлекательного профессора и демонстрирует это в подобной детской манере.

Гермиона подумала, что Снейп выбрал немного странное направление. Его слова звучали, как будто ее действия в тринадцатилетнем возрасте его задели. Внезапно она почувствовала себя просто отвратительно. Она хорошо помнила гадкое ощущение, когда над тобой посмеиваются соседки по комнате за то, что ты самая соблазнительная сирена в школе именно потому, что являешься ее полной противоположностью. Они не хотели обидеть ее, но от слов все равно было больно. Она никогда не хотела поступить так со Снейпом. Она просто не считала его человеком в то время, как и многие другие дети, поглощенные своими мыслями.

— Небольшое расследование привело меня к лишенному воображения заданию, и все встало на свои места. Предполагая, что это был единственный случай, я оставил Вас в покое и нашел другие способы наказания.

Гермиона перехватила злобный блеск в глазах Снейпа, когда она уставилась на него.

— Да, Мисс Грейнджер, прежде, чем Вы спросите, потрошение Оркских слизняков на взысканиях и было Вашим наказанием, — добавил он со сдержанной радостью, словно вновь переживая чудесные мгновения.

— От меня жутко пахло две недели, — прошептала Гермиона, дрожа при воспоминании

— О, да, — произнес он, хмыкнув. Потом остановился прямо перед девушкой, наблюдая за ней с необъяснимым выражением лица. — Но я позвал Вас сюда не поэтому, Мисс Грейнджер. Мне бы хотелось, чтобы Вы прояснили кое-что, что меня на самом деле заинтриговало.

— А есть еще что-то? — поинтересовалась она тихим голосом, крича про себя: «О Боже, О Боже, О Боже, О Боже, он знает!»

— Есть, — ответил Снейп, посылая ей еще один пронизывающий взгляд, прежде чем возобновить свое хождение. — Представьте мое удивление, Мисс Грейнджер, когда я получил еще одно из Ваших замечательных эссе с новым акростихом. Слово было «Ублюдок» в том случае, насколько я помню, — сказал он тоном, не оставляющим сомнений, что так и было. — Предсказуемый ответ на взыскания. Бедная, слезливая, нечестно наказанная студентка, вымещающая свою обиду на ужасном профессоре. История одного несчастья, если оно вообще имело место.

Гермиона сидела с зажмуренными глазами; она могла различить насмешку в его голосе. Ей не нужно было смотреть, чтобы убедиться в этом. Всего несколько минут назад она думала, что нельзя чувствовать себя хуже или глупее — оказалось, можно. Ее судили как взрослую за проступки, совершенные глупой тринадцатилетней девочкой. Сглотнув и облизав сухие губы, Гермиона задала вопрос:

— Профессор, почему Вы не наказали меня за это?

Он снова остановился и посмотрел на нее, заметив побелевшие костяшки ее пальцев, когда она со всей силы сжала сиденье каменной скамьи.

— Ну, — ответил он странно-мягким голосом, — очевидно, что если бы я заставил Вас отвечать за Ваши проделки, Вы бы больше не украшали свои эссе такими эпитетами. Признаться, мне стало любопытно, что Вы напишете в следующий раз, если напишете вообще. Это было забавное развлечение, которое могло завести Минерву в еще более сложную ситуацию. Я просто не смог удержаться, — закончил он безмятежно.

— О, Боже, — громко сказала Гермиона, и зажмурилась, словно от боли.

Снейп ухмыльнулся и продолжил.

— Ничто не могло подготовить меня к тому, что последовало потом, Мисс Грейнджер. Ваш четвертый и пятый года обучения были наполнены в большинстве своем злыми и мстительными словами, как очень популярное «грязный мерзавец», правда, иногда меня ожидали сюрпризы. «Красивые руки», Мисс Грейнджер? Шестой год, я полагаю. Потом появились «бархатный голос», и «черные как смоль волосы», и «алебастровая кожа» — едва ли насмешливые выражения, даже сказанные со злым намерением. Мое любимое — «готический Бог», я думаю, — размышлял он.

— О, Боже, — сказала Гермиона еще громче, чем раньше, спрятав лицо в ладонях; унижение стало полным. — Что, должно быть, все думали обо мне?

— Все, Мисс Грейнджер? — спросил Снейп ехидно. — Мне казалось, это касается только меня.

— Но Вы сказали им, — произнесла она страдальческим голосом. — Не то чтобы я заслужила меньшего, — добавила она едва слышно.

На какое-то время повисла тишина.

Гермиона опустила руки и посмотрела на Снейпа. Она удивилась, что в его взгляде не было ненависти, которой она ожидала. Его следующие слова ее шокировали.

— Я никому не сказал, Мисс Грейнджер, — произнес он тихо.

— Почему нет, сэр?

— Я подумал, что окажусь в невыгодном для себя положении или, по меньшей мере, стану объектом вполне дружеских шуток на собраниях преподавателей, узнай они о Ваших посланиях, — сказал Снейп, посмотрев ей в глаза. — Я уверен, Вы понимаете, насколько бы мне это понравилось, — с ухмылкой добавил он.

Гермиона робко улыбнулась:

— Могу себе представить.

Снейп продолжал говорить своим обычным тоном, возобновив хождение туда-сюда.

— Время шло, и послания становились более личными по своему содержанию, особенно когда они касались моей безопасности по мере обострения войны, и я обнаружил, что хочу сохранить это в тайне. Это был мой личный секрет, даже если Вы не знали, что я знал. Я начал ждать Ваши эссе и получал свою долю тепла от Ваших слов, однако Вы на самом деле могли иметь это в виду. «Будьте в безопасности», «Герой» и «Я буду молиться за Вас» было очень приятно вспоминать накануне битвы.

Он остановился, отвернувшись от нее.

Она бы хотела знать, что он думает. В его голосе не было ни следа злобы, и он звучал так незащищенно. Гермиона не знала, как ей сказать то, что нужно было сказать, или как передать свои чувства верными словами, прежде чем она навсегда утратит такую возможность, но она должна была попытаться теперь, когда кот из поговорки выскочил из мешка. Она была сконфужена, но в то же время знала, что впервые в жизни всецело владеет вниманием Северуса Снейпа.

Гермиона встала и обошла профессора, чтобы видеть его лицо, не смотря ему в глаза.

— Я хочу, чтобы Вы знали, профессор Снейп, что я использовала эти слова в их прямом значении. — Она смотрела на его губы — они выглядели удивительно мягкими сейчас, когда он не хмурился. — Я знаю, что писала кое-что от злости, но тогда я была ребенком, и надеюсь, что Вы простите меня за нехватку опыта и здравого смысла. Пять лет могут сильно изменить человека. Я бы никогда не сказала подобных слов сейчас, даже не подумала бы о них.

Снейп фыркнул.

— Это правда, профессор, — Гермиона подняла глаза на мгновение, чтобы поговорить с его носом, довольно медленно и осторожно выбирая слова. Мелькнувшая мысль подтвердила, что его большой тонкий нос был величественен, в королевском смысле. — Ребенком я думала, что Вы нечестный, мелочный и придирчивый, но по мере того, как я взрослела и становилась более осведомленной о своем окружении и ситуации, в которой мы все оказались, я начала воспринимать вещи по-другому. Поначалу было довольно просто признать, что даже хотя Вы и были нечестным, мелочным и придирчивым, но также выдающимся — фантастический учитель для тех, кто хотел учиться. Затем, когда я узнала, что Вы шпионите в пользу Ордена, я увидела Вас совсем в другом свете: под постоянным давлением, нетерпимым к глупости и зря растраченному времени, смелым, благородным, приносящим себя в жертву, не говоря уже о многих других качествах. Мое уважение к Вам резко возросло, так же как и мои чувства. То, что началось как юношеская влюбленность на пятом курсе, переросло в глубокое уважение и восхищение помимо прочего, — последние слова она уже прошептала.

И только тогда ее охватила печаль. Пройти через всю войну и выжить, хотеть малого, кроме любви и признания, хорошо справляться с любым делом — все это привело ее сюда, к одному ключевому моменту — стоять на расстоянии метра от своего профессора на дорожке из гравия в садах Хогвартса. Она бы не перенесла отказа сейчас, но все-таки, намеревалась довести разговор до конца. Если она чему и научилась за последнее время, так это не оставлять вещи несказанными или несделанными. Очень часто вторых шансов не предоставлялось.

Она подняла голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, стараясь не показать своего обожания. Его глаза были такие красивые, когда он не злился, такие темные и выразительные. Завораживающие, на самом деле. Прежде у нее никогда не было возможности видеть его так близко.

— Итак, Ваше последнее послание? — спросил он, сконцентрировавшись на точке прямо над ее правым ухом.

— Сэр, я действительно имела это в виду. От всего сердца.

— В самом деле? — спросил Снейп, переводя пристальный взгляд на нее.

Они оба замолчали, он отвернулся первым — изучать землю, потревоженную носком его ботинка, прежде чем продолжить.

— Но Вы планировали уйти после выпускного сегодня, так никогда ничего и не сказав?

— О, нет, сэр, у меня был план! — воскликнула Гермиона убедительно. — Я уже получила уведомление, что меня приняли в Оксфордский Университет Магии. Одно из моих заданий — независимый проект. Я думала о зельях. Так, чтобы я могла периодически писать Вам о своей работе, которую Вы, я уверена, нашли бы крайне интересной, несмотря на Ваши убеждения. Я надеялась впечатлить вас достаточно, чтобы сделать общение более постоянным, стать друзьями, — Гермиона неловко замолчала, обнаружив, что ее глаза наполнились слезами. Ей показалось, что говорит она как глупая, введенная в заблуждение маленькая девочка — едва ли женщина, способная заинтересовать такого мужчину.

Снейп прочистил горло:

— Мисс Грейнджер, — он подождал, пока она посмотрит на него. — В этом не будет необходимости.

— Я понимаю, — ответила Гермиона тихо, проигрывая сражение с грозившими пролиться слезами; она чувствовала себя полностью униженной.

— Нет, я не думаю, что Вы понимаете, судя по вашим слезам.

— Тогда что Вы имеете в виду, сэр? — спросила девушка дрожащим голосом, отчаянно пытаясь вернуть самообладание.

Когда Снейп опустил голову в попытке спрятаться за своими длинными волосами, она догадалась, что сам он чувствует себя не лучше.

— Я имел в виду, что Вам не нужно будет придумывать лишние трудности, разрабатывая план. Я буду писать Вам — проект или нет.

И тут Гермиона обнаружила, что она глупо улыбается ему сквозь слезы:

— Вы не представляете, какой счастливой Вы меня только что сделали.

— Со временем я научился ценить влияние, которое Вы оказывали на меня, Мисс Грейнджер. Мне только нужно было понять, что именно Вы имели в виду, — ответил Снейп, глядя на нее сквозь волосы, спадающие на глаза.

— Что я люблю Вас, сэр, — сказала она просто, повторяя послание своего последнего эссе.

Он робко улыбнулся Гермионе сквозь завесу волос. Ее сердце готово было разорваться. Но слишком быстро момент прошел, и профессор вернулся к своему обычному виду. Выпрямившись и расправив плечи, он неуверенно сказал:

— Я не могу понять, как Вы могли развить такие чувства ко мне и к тому, кто я есть и кем был. Вы так молоды. Несомненно, Ваши родители, Ваши друзья будут возражать?

— Единственное мое опасение — Ваше мнение относительно нашей разницы в возрасте. У меня есть возможность учиться на Ваших знаниях и опыте, но что я могу дать Вам, кроме очевидного? Я боюсь, что Вы быстро устанете от «маленькой глупой девчонки».

— Мисс Грейнджер, прежде всего, я не могу понять, что такая умная и красивая молодая девушка как Вы надеется приобрести, влюбившись в меня, но… Я очень признателен, хотя и несколько скептичен. Вы уже дали мне так много, больше, чем Вы знаете, — он нервно потер бровь. — Что касается вопроса о возрасте, я еще никогда за все годы преподавания в Хогвартсе не был так, — Снейп стесненно замолчал, подыскивая правильное слово, — увлечен своими студентками. Зрелость и ум, которые я ценю в Вас, обычно не присущи обучающимся в Хогвартсе, — сказал он с усмешкой. — Я никогда не мечтал, чтобы мной интересовался кто-то или у меня было что-то общее с кем-то настолько младше меня, пока не появились Вы, Мисс Грейнджер. Вы особенная, и Ваши чувства делают мне честь. Я могу только надеяться, что смогу доказать, что это того стоит.

— Вы уже доказали, сэр, — ответила Гермиона с легкой улыбкой. — Что касается возражений со стороны моей семьи, ну, у них было больше года, чтобы смириться с этим.

Снейп изогнул бровь в удивлении. Гермиона сдержала смешок, продолжая свою историю.

— Прошлым летом моя мама вытянула это из меня, когда я отказалась пойти прогуляться с соседским мальчишкой. Она долго удивлялась, почему я не кажусь озабоченной парнями или свиданиями. Я призналась, что уже люблю, профессора, и разговор внезапно стал открытым форумом. Мои родители успокоились только после того, когда узнали о Вашей неосведомленности о моих чувствах и когда я уверила их, что не буду ничего предпринимать до своего выпускного. На этой неделе я даже получила открытку от них вместе с подарком на окончание школы с пожеланиями удачи в исполнении моих желаний и преследовании моего профессора.

— Понятно, — сказал Снейп, выглядя довольно ошеломленно.

Гермиона продолжила, ведя себя так, словно не подозревала о замешательстве профессора.

— Мои друзья давно подозревали. Невозможно хранить подобный секрет от таких шумных людей, — засмеялась Гермиона. — Они даже сделали дружеские ставки сегодня утром на то, сколько времени мне понадобится, чтобы подойти к Вам.

— В самом деле? — почти для себя он добавил. — Меня никогда не преследовали раньше, — удивление отчетливо прозвучало в его голосе.

— Я могу быть очень упрямой, — заявила Гермиона сухо.

Повисла короткая пауза, когда они уставились друг на друга. Гермиона почувствовала, что снова краснеет, испугавшись своей смелости.

— Тогда это свершившийся факт, — прошептал Снейп через мгновение, все еще выглядя сбитым с толку от того, что только что произошло.

— Думаю, да, сэр, — ответила Гермиона. — Если только Вы не возражаете? — капля неуверенности проскользнула в ее голосе.

— Я думаю, нет, Мисс Грейнджер, — ответил Снейп с улыбкой.

С ответной улыбкой Гермиона подошла ближе, протягивая руки вперед, чтобы они коснулись его рук. Уловив намек, он быстро сжал ее ладони; взгляды их встретились.

Гермиона никогда не была так счастлива.

Как и Снейп.

Звук отдаленного веселья вывел их из их задумчивости.

— Нам нужно вернуться на праздник, мисс Грейнджер. Вы заканчиваете Хогвартс всего лишь раз, — он предложил ей руку с еще одной робкой улыбкой.

— Может, мы могли бы как-нибудь поужинать, чтобы обсудить мой проект по зельям и, э-э-э, другие вещи? — спросила Гермиона, беря Снейпа под руку.

— С удовольствием, Мисс Грейнджер, — он легонько сжал ее ладошку, когда они начали свой путь назад в школу.

Прохладные тени обнимали их вместе с томительным ароматом роз. Закат был великолепен.