Поздно ночью 31 октября. Северная башня.

— Да ладно! Тебе понравится!

— Гарри, мне это уже не нравится! — Гермиона стащила плащ-невидимку, в который они кутались по дороге, и нехотя влезла по серебристой веревочной лестнице в класс прорицаний следом за увлеченно и самозабвенно убеждающим ее Гарри.

— Это плохая идея, — Гермиона оглядела присутствующих. В темно-красном полумраке кабинета царило веселье. — Это очень плохая идея!

На столиках между магическими кристаллами стояли бутылки с пивом и валялись конфеты — старые разоренные запасы с прошлых походов в Хогсмид. На кафедре зловеще скалилась добытая, по всей видимости, не совсем законным путем с огорода Хагрида огромная тыква.

— Джордж! Погадай мне! Что ты видишь, открой мне мое будущее, — Фред сунул брату под нос чайную чашку, которую обычно использовали для гадания по чаинкам, сейчас наполненную не совсем чаем, то есть совершенно точно не чаем, судя по ответу Джорджа:

— О, брат мой! Я прозрел! — Джордж выхватил чашку и быстро отпил из нее. — Точно тебе говорю! Я покинул пределы разума!!!

— И что будем делать? — Лаванда нахмурилась, глядя как Рон трансфигурирует для Гермионы бокал. На бокале осталась ручка от фарфоровой чашки. Рон покраснел, крутя свое творение в руках.

— Давайте гадать? — Луна зачаровано уставилась на магический кристалл.

— Ну уж нет! — Гермиона отобрала у Рона бокал. — Меня это вряд ли вдохновит.

— Тогда страшную историю! — громко выкрикнул Симус, и на него все сердито зашикали.

— Даешь страшную историю! — громким шепотом поддержал Фред.

Джордж хлопнул его по плечу:

— Кто начинает?

Все быстро уселись на пол, ссыпав конфеты и собрав бутылки и чашки перед собой.

— Итак, приступим... — Гарри достал волшебную палочку, — Определяем место действия. Предлагаю лес! Бескрайний, мрачный, с чащобами и непроходимыми зарослями.

— Угу... Ветви над головой переплелись так сильно, что дневной свет не пробивается сквозь них...

Каждый добавлял от себя по предложению, и по стенам кабинета поползли тени вековых исполинов, мощными корнями уходивших вглубь земли. Тоскливо завыл голодный зверь, и притихло все живое. Затаилось. И коснулось лица дуновение, неся затхлостью могильного склепа. Все в лесу затаилось, почуяв смерть и забвение... 


За окном громко ухнула сова, все испуганно обернулись на звук и притихли. По коже прошла мелкая дрожь, чтобы тут же смениться вздохом облегчения и смешками.

— Фу ты, гоблин! Напугала как! — Парвати нервно сжала чашку.

— Скрюченное, корявое черное дерево, сгнившее и трухлявое...

— А под корневищем у него был тайный ход в подземное царство, — продолжил Дин. — И ровно в полнолуние Дня всеобщего благоденствия земля в этом месте ушла из-под ног, явив черные-черные ступени...

— А на самой верхней стоял во всем черном черный-черный маг! — Луна округлила глаза.

— Снейп! — выкрикнул Рон, и смех грянул залпом.

— Дурак! — Джинни досадливо толкнула Рона в плечо. — Накаркаешь еще!

— У нас все черное! — Гермиона посмотрела вокруг. — Кто-нибудь может предложить что-нибудь еще, кроме как «черное-черное»?

В люк, ведущий в кабинет, что-то с разгону бухнулось и заскреблось о дерево. Все разом вскочили со своих мест, словно их что-то подбросило, и замерли, прислушиваясь. Звуки стихли. Фред осторожно приблизился к люку и выглянул наружу. Все было тихо. Он взглянул на ребят и, недоумевая, пожал плечами.

— Ну что? Пора уже? — Рон потянулся.

Ребята быстро навели порядок и по очереди спустились вниз. Прежде чем выйти в коридор, сверились с картой Мародеров: поблизости никого не было.

В старом замке никогда, даже в самый глухой час ночи не было абсолютной тишины. Посапывал ли это на портрете тучный мужчина в средневековых одеждах или на древних мозаиках проплывали тени былых времен, или скрипела под чьей-то ногой половица, и ухал в полуразрушенном дымоходе ветер. Непонятный хоровод звуков тревожных и завораживающих одновременно.

Первый шар, наполненный водой, попал в Гарри, намочив его с головы до ног и окатив веером брызг всю дружную компанию. Не поняв в тусклом свете волшебных палочек, что случилось, ребята бросились бежать кто куда, спасаясь от непонятной угрозы.

— Пивз! — Гермиона не успела толком сориентироваться в темноте, как зловредное привидение из своего убежища швырнуло в нее еще один заготовленный шар. Она отпрянула в темный узкий коридор и почти бегом, пока Пивз не перебудил всех в замке своим улюлюканьем и смехом, бросилась по направлению к башне Гриффиндора.

Свернув по коридору направо, Гермиона со всего маху налетела на что-то темное и жесткое, больно ударившись, она отпрянула, резко разворачиваясь, потому что это черное и жесткое скользнуло по краю сознания чем-то очень знакомым и на инстинктивном уровне опасным. Черный сюртук, застегнутый на все пуговицы... И снова удар обо что-то темное.

— Черт! Как он?!.. — Гермиона примолкла, разумно полагая, что фразу «...это сделал?» лучше оставить при себе.

— Мисс Грейнджер!

Гермиона обернулась. Зеркало.

— Черт!

— Не хотелось бы вас разочаровывать, но всего лишь профессор зельеварения!

— Извините, профессор, — Гермиона потерла ушибленный локоть.

От встречи сразу с двумя профессорами пострадал не только локоть, но как-то совсем не хотелось выглядеть жалкой и несчастной под этим колючим взглядом.

— Что вас так напугало, мисс Грейнджер?

— Вы!... Я не это хотела сказать... — Гермиона примолкла, растерянно поворачиваясь и указывая на зеркало.

— Я так ужасен?

— Откуда оно здесь?

— Откуда оно здесь, я знаю, а вот откуда здесь вы?

— От-туда! — Гермиона кивнула в сторону коридора.

Снейп заглянул туда:

— И что там?

— Н-ничего. Уже...

— Хорошо. Итак, что вас так напугало во мне, мисс Грейнджер? — по вкрадчивой интонации его голоса Гермиона поняла: Гриффиндор потеряет много баллов, если у них вообще хоть что-то останется.

Прошло несколько минут, которые показались вечностью. Профессор молча ждал ответа. Гермиона застыла, не понимая, что он от нее хочет услышать. Вся его поза выдавала едва сдерживаемое раздражение. Да, он был сердит, но в то же время было что-то странное и противоестественное в том, как он задал ей этот вопрос. В любом случае, на его месте она бы не стала рассчитывать на комплимент.

— Спокойной ночи, мисс Грейнджер! Дорогу знаете? — Снейп повернулся к ней спиной, уходя.

— А?

— Что? — Снейп обернулся. — Ах, да! Сто баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер!

— О, нет! Черт! 


«Сто баллов! — Гермиона устало плюхнулась на кровать, раздражение нарастало. — На одном уроке можно получить не больше пятнадцати и то если очень повезет! — она нервно дернула застежку мантии. — И что я завтра скажу профессору МакГонагалл?»

От одной только мысли о перспективе завтрашнего разговора захотелось завыть и сбежать куда-нибудь подальше. Преступники могут скрываться годами от карающего меча правосудия. Интересно, сколько бы она смогла прятаться? В памяти всплыли кадры из какого-то приключенческого фильма с париками, накладными усами, явками и паролями. Несмотря на безнадежность ситуации Гермиона, улыбнулась. Словно на первых курсах, она до сих пор чувствует себя ужасно, попавшись на шалости. А завтра будет еще хуже. Гермиона вздохнула и оглядела себя в зеркале. На подбородке синяк, вся мантия промокла и в клочьях пыли. «Пивз!» Мысли приобрели вполне конкретное направление: «Ну, попадись мне завтра!» Гермиона стащила мантию и вздохнула. За своей одеждой она ухаживала сама, все еще настаивая, что труд домашних эльфов должен оплачиваться. Итак, это была последняя мантия. Гермиона снова вздохнула, и волна раздражения накатила с новой силой. Дел было много, а времени мало и, конечно, в самый неподходящий момент мантии закончились. Пара заклятий очищения, еще пара по выведению пятен непонятно отчего и каким образом появившихся, так, чтобы ткань не села и не полиняла, еще пара по подкрахмаливанию, отглаживанию и еще несколько мелочей в виде оторванных или готовых вот-вот оторваться пуговиц. От принципов отступать малодушно, но появиться завтра неопрятной перед не просто деканом, а разгневанным деканом (хоть и совершенно справедливо) означало, что к чувству вины прибавится еще и неловкость, ощущение неряшливости. Гермиона открыла бюро и достала несколько монет. Сделка с совестью была заключена. Она положила их в нагрудный карман одной из мантий и на вешалках вывесила несколько штук за дверь, прицепив их на ручку. Долой беспокойство, она может быть уверена, что утром получит их обратно — чистыми и выглаженными. А монеты даже если эльфы и не возьмут сразу, она заставит их принять плату. Упрямства ей не занимать. 

***

Собираясь на завтрак, Гермиона на ходу придумывала разные мелкие дела и топталась в своей комнате до последнего, пока честно не призналась сама себе, что просто оттягивает момент встречи с профессором МакГонагалл. И поскольку этот момент все равно наступит, просто глупо тянуть время. Наломал дров, так будь любезен...

Прямо перед дверями в Главный зал случилось досадное происшествие, которое заставило Гермиону на некоторое время забыть даже о профессоре МакГонагалл.

— Лохматая заучка!

С гнездом на голове!

Глазищами сверкает,

Ворон всех привлекает! 


Гермиона выхватила волшебную палочку, но зловредное приведение нисколько не испугалась, и с громкими воплями сделало пируэт прямо над ее головой. Заклинание Stupefy пролетело мимо, Гермиона видела, как оно попало в колонну, но Пивз замер и только успел удивленно глянуть на нее, как свалился на землю под тяжестью меха. Зеленый камзол, оранжевый галстук-бабочка и шляпа с колокольчиками превратились в добротную шубу, шерстяной шарф и шапку-ушанку. Привидение осмотрело себя и икнуло. Гермиона недоуменно пожала плечами (я тут ни при чем), но, справедливо посчитав, что Пивз наказан по заслугам, оставила его выпутываться из мехового плена в одиночестве.

Только она вошла в Главный зал, как Пэнси Паркинсон налетела на нее, больно задев плечо. Даже не извинившись, а только смерив презрительным взглядом, Пэнси прошествовала мимо. Через секунду раздался возмущенный вопль. Гермиона обернулась. Паркинсон стояла в нижнем белье. В очень откровенном нижнем белье. Наряд довершали заячьи ушки и черные лаковые сапоги на огромных каблуках. Гермиона приоткрыла рот.

— Ты, чертова стерва!!! — лицо Пэнси покрылось красными пятнами, а глаза наполнились злыми слезами.

— Я?...

Слизеринка бросилась вон из зала под громкий хохот опомнившихся от первого шока учеников.

Гермиона растерянно смотрела по сторонам, чувствуя себя не лучше, чем Паркинсон в неглиже минутой раньше.

— Грейнджер, откуда такие фантазии? Собственные или позаимствовала? — Драко, смеясь, приблизился к гриффиндорке, все еще пребывающей в ступоре от происходящего. Стол Слизерина поддержал Малфоя новым взрывом смеха.

— Малфой, полегче!

— Заткнись, хорек! — Гарри и Рон устремились к ней на подмогу.

То, что произошло дальше, заставило Гермиону закрыть глаза с твердым убеждением, что больше она ни за что их не откроет. Одежда Малфоя превратилась в очень стильные обтягивающие кожаные брюки и чуть светлее по тону, но тоже кожаный жилет на голое тело. Драко снял кожаную кепку с головы и, не веря, что все это происходит с ним, посмотрел на Гермиону.

— Дура! — это все, что он был способен выпалить, прежде чем ретироваться.

— Не подходите ко мне!

Но было уже поздно. Одежда Рона превратилась в вечернее женское платье с длинным шлейфом, а мантия Гарри во фрак. Ближе парень осмотрительно приближаться не стал, поэтому трансформации на этом и закончились.

Услышав негромкое пение, Гермиона приоткрыла один глаз. Напевая что-то себе под нос, к ней приблизился Дамблдор. Ученики в зале уже просто стонали от смеха. Гермиона снова зажмурилась.

-Угу... Кхм... — директор тихонько рассмеялся. Гермиона умоляюще посмотрела на него. Из-под шотландского килта выглядывали худые ноги в сандалиях, а на футболке был изображен Че Гевара. — Ну-ну! Прохладно немного, но в целом... — Дамблдор добродушно коснулся ее щеки.

— Альбус! — декан Гриффиндора предусмотрительно обошла Гермиону по широкой дуге. — Альбус!

Но директор, продолжая напевать, уже вышел из Главного зала.

— В библиотеку! Срочно! — выдохнула Гермиона. 

***

— Может, это Пивз?

— Нет, Рон, он сам пострадал.

— Тогда я ничего не понимаю, — Рон закинул на плечо боа, которое тут же из ярко-желтого превратилось в зеленое. — Надо же, зеленое, — он почесал затылок. — Кто бы мог подумать, что Малфой того...

— Совершенно очевидно, что одежда трансформируется не просто так, — Гермиона судорожно листала книгу. — Это каким-то образом связано с...

— Ну, пианисты мне всегда казались такими благополучными... — Гарри поправил фрак и, садясь на стул, откинул длинные узкие фалды.

Рон густо покраснел, когда друзья вопросительно уставились на него.

— А что? Красивое платье... — пробормотал он. — Но Малфой меня сильно удивил...

Гарри и Гермиона посмотрели друг на друга и усилием воли подавили смех.

— И нечего ржать, — обиделся Рон. — Вон Снейп тоже в платье бабушки Невилла разгуливал и ничего. Это еще ни о чем не говорит.

— Рон, в платье бабушки разгуливал боггарт, — Гарри все-таки не выдержал и рассмеялся.

— Снейп! — Гермиона погрузилась в собственные мысли.

— Слу-у-у-ушай, а давай ты незаметно подойдешь к нашему змееподобному? Узнаем о его предпочтениях, — Рон подобрал подол и многозначительно уточнил, — в одежде.

— Ты спятил? Он же ее развеет! — Гарри посмотрел на задумчивое лицо подруги и, вздохнув, подвинул к себе книгу.

До ужина выяснить о проклятии (а что это было именно проклятие, Гермиона не сомневалась) ничего не удалось. Ребята, пропустившие обед, теперь бросали просительные взгляды на подругу, и Гермиона сдалась.

— Ладно, вы идите, а я еще посижу здесь немного...

Рон быстро вскочил из-за стола, неловко путаясь в подоле, опасаясь, что она передумает.

— Нет, мало ли что... — Гарри продолжал сидеть.

— Нет, правда, вы идите. Что еще со мной может произойти?

— Давай вернемся сначала к тебе в комнату, а книги возьмем с собой. Я договорюсь. А потом принесем тебе ужин, не сидеть же теперь все время голодной?

Гермиона кивнула, и Гарри заметил навернувшиеся на ее глаза слезы. 

***

— Эй, Поттер, нашел себе подружку? — Малфой подмигнул Гарри, и стоявшие неподалеку ребята дружно рассмеялись.

— Ревнуешь, дорогуша? — Рон послал парню воздушный поцелуй, и Малфой, сильно покраснев, отпрянул.

Гарри потянул Рона за рукав:

— Может, правда, переоденемся?

Гермиона запретила им использовать магию: мало ли какую природу имеет это странное явление.

— Да ладно, — Рон нетерпеливо устремился к столу. 


Ребята ушли, оставив ее одну. Гермиона нервно прошлась по комнате. В конце концов, должно же существовать разумное объяснение всему происходящему? Не может так случиться, чтобы не было ответа. И потом, вдруг то, что с ней происходит, может очень сильно повредить ей в плане здоровья. Кто знает, какие могут остаться последствия от чужого колдовства. Гермиона замерла посередине комнаты. Волнение нарастало, плавно переходя в липкий страх. Резко развернувшись, она бросилась к двери. 


— Мадам Помфри?!

— Что такое, моя девочка? — женщина вышла из смежной с палатой комнаты, а Гермиона судорожно пыталась вспомнить, была ли та на завтраке. — Не волнуйся, рассказывай по порядку. В чем дело?

— Меня, кажется, околдовали... — нерешительно начала Гермиона, побоявшись, что, если вывалит всю правду на женщину сразу, та откажется к ней подходить.

— Ну уж и околдовали? — мадам Помфри улыбнулась, подходя ближе и проводя над головой девушки волшебной палочкой. — Если тебе вдруг понравился молодой человек, совсем не значит, что он тебя приворожил, такое, знаешь ли, бывает... — женщина примолкла.

— Извините... — промямлила Гермиона.

Мадам Помфри обернулась к зеркалу:

— А что? Я всегда знала, что мантия министра будет мне к лицу, — медсестра одобрительно подмигнула своему отражению. — Всегда мечтала стать министром здравоохранения! Хотя бюджетная сфера... Маленькая зарплата мне и в Хогвартсе уже надоела. Но министр! — Гермиона испугалась маниакального блеска в глазах женщины. — Специальным указом осмотр каждые полгода, прививки, никакого квиддича и василисков в подвале, сквозняки запретить! Малейшее дуновение! Никаких сквозняков!

Гермиона попятилась к двери:

— Спасибо. Ну я пойду?

— Иди! — мадам Помфри посмотрела на девушку. — Ты совершенно здорова. 


Гермиона вернулась к себе, по пути встретив только двух первогодок, которые испуганно шарахнулись от нее. Оптимизма действия окружающих ей не прибавляли, хотя кому приятно, когда твои самые сокровенные и дерзкие фантазии становятся достоянием всех.

В комнату заглянул Гарри:

— Ну, ты как?

Гермиона пожала плечами.

— Ужин пришел! — следом заглянул Рон.

Девушка улыбнулась: «Вот ведь два оболтуса! Все им смешно!» 


Ребята расположились на полу, сосредоточенно перелистывая книги. Первым тишину нарушил Рон:

— Слушайте, о чем я подумал! — Рон довольно улыбнулся.

Гарри с Гермионой заинтересованно посмотрели на него.

— А может, мы зря... ну того, Гермиону расколдовываем?

— То есть как это зря?

— Ну прикинь, вот идет последняя битва с этим... — Рон многозначительной паузой обозначил того, чье имя имелось в виду. — Стоишь ты такой! Во фраке! Красиво! И я в платье! — Гарри с Гермионой дружно рассмеялись. Рон постарался сохранить серьезность, но искорки в глазах выдавали его. — Упивающиеся все растерялись, естественно, и тут выходит Гермиона и прямиком к этому... И опа! Мантия медленно превращается... превращается медленно...

— В костюм Элвиса Пресли? — ребята прыснули со смеху. — А ты что смеешься? — Гарри посмотрел на Рона.

— Можно подумать, об Элвисе только магглы в курсе, — продолжая смеяться, выдохнул Рон. — Все знают, что он был волшебником. Не-е-е-е, лучше во что-нибудь новомодное.

— Рон, поверь мне, лучше не надо, я сам испугаюсь до смерти...

— Да ладно! Это еще что! Ты просто волшебные журналы мод не видел. Хочешь, у Джинни попрошу?.. 

***

Утром Гермиона решительно вышла из комнаты. Сегодня понедельник и пропускать занятия она не собиралась, как бы ужасно это ни звучало для окружающих. Обстановка в Хогвартсе оправдала ее самые худшие ожидания. Заметив девушку издали, ребята с криками и смехом, сбивая друг друга с ног, бросались бежать кто куда. В Главном зале Гермиона села на одиноко стоящий стул на самом краю стола: все демонстративно отодвинулись от нее подальше.

На уроках, она, привыкшая всегда занимать первые парты, теперь скромно жалась за последней, не поднимая руки и вообще стараясь как можно меньше привлекать к себе внимание. Преподаватели, по примеру учеников, не приближались к ней, и только профессор Бинс, по одной известной ему причине решив в этот день покинуть класс через стену именно в том углу, где сидела девушка, даже не обратил внимания на то, что его одежды превратились в рыцарские доспехи.

Самые младшие представители их школьного коллектива, быстро сориентировавшись, придумали новое развлечение: зазевавшегося сокурсника они ловко толкали к Гермионе, и незадачливый ротозей надолго становился объектом насмешек.

Гарри и Рон — единственные, кто стойко переносил происходящее. Ее друзья остались ей верны и философски ко всему относились. Больше всех, конечно, доставалось Рону. Его тайное пристрастие к роскошным платьям и каблукам стало настоящим испытанием. Над парнем не потешался только ленивый. Но Рон, всегда такой неуклюжий и неуверенный, расхаживал по Хогвартсу гордо, и, как само собой разумеющееся, ловко подбирал подол и звонко отстукивал каблуками по каменному полу, заставляя своими ужимками смеяться всех окружающих до слез.

За ужином сэр Николас деликатно поинтересовался, не могла бы Гермиона превратить его одежды в охотничий костюм: он все еще надеялся, что, может, тогда его соплеменники передумают и все-таки примут в «Клуб обезглавленных охотников». Девушка устало пожала плечами. Почти безголовый Ник осторожно приблизился и, восхищенно оглядев свой новый костюм несколькими секундами позже, принялся самозабвенно благодарить Гермиону, которая упорно, на протяжении всего диалога, боролась со слезами и судорожно сглатывала ком в горле. Широкий гофрированный воротник уступил место обычному, и голову приходилось поддерживать, но призрака это нисколько не расстроило, он был совершенно счастлив. 

***

На следующий день случилось страшное...

Гермиона шла по коридору, усиленно пытаясь разобраться в том хаосе, что творился в голове. За эти неполные два дня она побила все свои рекорды по количеству прочитанных книг в сжатые сроки. Теперь в голове была полнейшая неразбериха, мысли устроили настоящую чехарду, гоняясь и прыгая одна через другую, отчего Гермиона все никак не могла нащупать ту самую, единственно правильную, которая, как неясный мерцающий огонек, постоянно ускользала от нее.

Задумавшись, Гермиона со всего маху врезалась во что-то темное. Выругавшись от неожиданности, она не сразу сообразила, чем грозит такая встреча в коридоре ее «препятствию». Если еще секунду назад до ее сознания, как в тумане, долетали крики и смех окружающих, разбегающихся с ее дороги, то теперь наступила оглушающая тишина.

— Мисс Грейнджер! — злое шипение подействовало на Гермиону подобно раскату грома, и горячая волна паники охватила ее, подчиняя себе. Метнувшись вправо, она снова налетела на профессора, который попытался обойти ее с той же стороны. Снейп сделал шаг влево, и Гермиона снова ткнулась в черный сюртук.

— Стойте на месте!

Внутри все сжалось от гневного окрика. Гермиона сделала еще одну попытку обойти профессора и снова налетела на него. Зло прошипев что-то насчет влияния глухоты на мыслительный процесс или полное отсутствие последнего у студентов вне зависимости от первого (Гермиона толком не разобрала), Снейп схватил ее за плечо, заставив замереть на месте, и получил наконец возможность пройти мимо.

Оглушенная и растерянная, она так и осталась стоять посреди коридора, все еще чувствуя тяжесть на плече от его прикосновения , когда к ней подскочил Рон:

— Ну вот, а я так надеялся! — парень цокнул языком. — А счастье, как говорится, было так возможно!

Гермиона непонимающе посмотрела на него.

— Одежда, — Рон помотал головой. — Не понимаешь? Его одежда не изменилась.

— К-к-как так?

— Не знаю, — друг пожал плечами. — Такую отраву, как Снейп, ни одно проклятье не возьмет, — сделал вывод Рон, деловито закидывая дамскую сумочку на плечо. 

***

Гермиона внимательно следила за Снейпом. Материал лекции был новым, но сейчас, наверное, в первый раз за все время учебы, она слушала вполуха. Все ее внимание было сосредоточено на профессоре.

Снейп!

«Снейп — единственный, кто не пострадал от ее проклятия».

Профессор говорил в своей обычной манере, выдавливая слова через силу, будто сам процесс доставлял ему невыносимое страдание, раздраженно реагировал на любое движение в классе. Одного взгляда было достаточно, чтобы студент замер, только-только почувствовав на себе малейшие признаки внимания профессора.

«Он не просто прошел рядом, а я несколько раз налетела на него, но его одежда осталась без изменений. Значит, либо это он наложил заклинание... Но вопрос когда? — Снейп презрительно скривился и тем же бесцветным тоном, которым читал лекцию, что-то сказал Дину. Парень мучительно покраснел под смешками довольных чужим унижением, слизеринцев. — Либо он знает, как свести эффект проклятия на нет».

Но... Дальше следовал список «но»: почему он не поставит в известность остальных преподавателей? К ней ведь не могут приблизиться не только ученики? (Из природной вредности? Хмм... Все может быть... Влияние на Снейпа может оказывать только директор. Но, по словам МакГонагалл, Дамблдор покинул школу из-за неотложных дел почти сразу же после памятного происшествия в Главном зале, и именно поэтому обратиться за помощью к директору она не может). Вредность — это, конечно, неотъемлемая черта Снейпа, но ему так же присуще стремление во всем следовать правилам и заведенным однажды и навсегда порядкам. И в этом он преуспел даже, наверное, больше, чем в случае с природной вредностью. А то, что сейчас происходит, порядком ну никак не назовешь.

Но все предположения разбивались вдребезги перед очевидным и потому самым логичным: зачем?

Зачем ему ее проклинать? И зачем, собственно, скрывать возможность снятия проклятия? 


Теперь Гермиона металась, разрываясь между библиотекой и наблюдением за профессором. В Главном зале на завтраке-обеде-ужине (нужное подчеркнуть), в бесконечных коридорах Хогвартса, в Хогсмиде, случайно увидев его темную фигуру издалека, само собой, на уроках... Но ответа, сколько-нибудь очевидного и хоть с малейшим намеком на логику, не было.

Снейп злился-выходил из себя-орал (нужное подчеркнуть), натыкаясь повсюду на Гарри-Рона-Гермиону (нужное э-э-э в общем...), но ни на йоту не приблизил их к разгадке странного явления. 


На исходе седьмого дня, совсем издерганная, она упрямо не сводила глаз с профессора. Снейп устало ковырялся вилкой в тарелке, автоматически запихивая в рот все, что к этой вилке успевало прицепиться. Равнодушно, словно совсем не ощущая вкуса и не вникая в процесс. Усталость бесцеремонно выставила на всеобщее обозрение возраст, прибавив к нему еще пару лишних лет, темные тени под глазами и глубокие морщины, прорезавшие лоб. На худом бледном лице нос казался еще больше, а черные глаза злее и проницательнее, будто они видели тебя насквозь; даже захочешь — не спрячешься. За эти несколько дней она узнала о профессоре больше, чем за все время учебы. Но чувство, что во всем этом есть какой-то подвох, не отступало и, так же, как на первом курсе, да и позже, обвинять Снейпа во всех их злоключениях было самым вероятным. Словно кто-то специально так задумал, чтобы все, ну буквально все замыкалось на Снейпе.

«Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать...»

«Ты виноват...» — фраза не шла из головы Гермионы все время, пока она спускалась в кабинет Снейпа, решив действовать ва-банк. 


— Я хочу извиниться!

— Что? — Снейп даже не оторвал взгляда от книги, которую пролистывал, выискивая нужную страницу.

— Извиниться... Я вас обидела, наверное... Я прошу прощения.

— Это все? — Снейп перевернул книгу вниз страницами и положил на стол, чтобы она не закрылась, порылся в ящике, достал пергамент.

— Д-д-да...

Чернила засохли, и крышка не хотела поддаваться. Снейп прижал банку к себе, прилагая усилия, чтобы открыть.

— Aperio!

Банка резко открылась, и профессор неловко плеснул содержимое на себя.

— Спасибо, мисс Грейнджер! — Снейп посмотрел на свою черную ладонь. — Еще что-нибудь?

— Извините...

— Да, это я уже понял. Видите ли, в отличие от Поттера, мне не надо повторять десять раз, мисс Грейнджер! — Снейп зло скомкал пергамент, вытирая руки.

— Excuro!

— Ладно! Вы отлично владеете заклинанием очищения. Признаю. Для любой прачечной вы просто настоящая находка! А теперь будьте любезны, — Снейп нетерпеливо указал на дверь.

Гермиона сделала несколько шагов к двери, но потом упрямо повернула назад:

— Вы... Вы прощаете меня?

— Я даже не понимаю о чем вы, поэтому какая разница! — терпение профессора было на исходе.

— Я... Я сказала, что вы... Ну, страшный, но вы не страшный, не то чтобы страшный... Все шарахаются от... А теперь все шарахаются от меня, вот... И я теперь, стало быть...

Снейп недоуменно смотрел на девушку:

— Подождите, я не понимаю. Вы что, думаете, это я вас проклял?

Гермиона увидела, как раздражение сменилось искренним удивлением.

— Ваша одежда, — Гермиона ткнула пальцем в сюртук как в неоспоримое доказательство его вины.

— И что? — Снейп снова рассердился. — А вам не приходило в голову, что мне все нравится?! Понимаете? Или это настолько невероятно?! Я не хочу быть никем другим! Меня все устраивает! 


Гарри и Рон нетерпеливо топтались под дверью кабинета. Но когда Гермиона вышла, она даже не посмотрела в их сторону, а неуверенными шагами побрела в сторону библиотеки.

— Герм? — Гарри догнал ее и положил руку на плечо. Рон, путаясь в подоле и чертыхаясь, устремился за ними.

— От него все шарахаются, а его это устраивает?

— Ты о чем? Это не он, да?

Гермиона резко развернулась.

Рон было дернулся бежать за ней, но Гарри остановил его, беспомощно пожав плечами:

— Пошли в библиотеку, Рон... 

***

— Послушай! — Гарри просто весь светился от счастья. — Ты только сразу не говори ничего...

— Да! — Рон выглядел очень довольным собой.

— Мы шли по дороге, ну и обсуждали... Сама понимаешь...

— Я первый начал разговор! — Рон гордо вскинул подбородок.

— Не перебивай! Ну так вот. Наш разговор услышала старушка какая-то...

— Совсем древняя!

— Не перебивай, ну! И вот она спросила, что случилось, ну мы ей в подробностях все и изложили. В общем, она говорит, что ты, видать, прогневала духов, ну или духа. А духи эти...

— Сущее наказание! — проскрипел Рон на манер старушки.

— Ну!

— А что?! Она именно так и сказала!

— Не перебивай! Теперь тебе надо их или его задобрить! — Гарри победоносно улыбнулся.

— Как?

— Нууу, — улыбка сползла с лица друга. — Тут... Ты только сразу не отказывайся, кто его знает... 


— Это полнейшая чушь!!!

Через пять минут друзья снова выглядели подавленными, от триумфального возвращения из Хогсмида не осталось и следа.

— Послушай, я не понимаю, тебе что трудно?

— Я не собираюсь выглядеть посмешищем! Никакого научного обоснования! Просто старческий маразм и не более того!

— Ладно! А ходить по школе, превращая все на своем пути непонятно во что, — это, конечно, гораздо лучше!

— Я не говорю, что это лучше! Просто во всем должно быть рациональное зерно!

— Ах! Извини! Мы перелопатили библиотеку сто раз уже, и где оно, это твое зерно, искать теперь?

— Я не знаю!

Гермиона устало опустилась на стул. От возмущения не осталось и следа. Ребята растерянно смотрели на нее.

— Гермиона, я не для себя прошу, — Рон теребил кружево в руках. — Я уж даже привык, — парень сделал неопределенный жест рукой, указывая на платье. — Но подумай об остальных. В конце года экзамены...

— Ладно... Что там надо делать?.. 


— Что за... гоблина его душу!!! — Снейп смотрел на свой ботинок, забрызганный молоком. Блюдечко, на которое он наступил, раскололось надвое.

— Что это?

В противоположном углу лежала колода карт. Самая обычная. Профессор покрутил ее в руке. А дальше, за поворотом, Снейп снова наткнулся на блюдечко.

А еще дальше, за следующим поворотом, Снейпа ждала разгадка.

— Мисс Грейнджер, что вы делаете?

Гермиона застыла с пакетом молока в руке, пойманная с поличным, но, здраво рассудив, что терять уже нечего, ответила:

— Задабриваю духов, сэр!

— Кого? Ч-ч-ч-ерт! — Снейп снова влез в молоко.

— Духов.

— А вы не можете их задабривать где-нибудь еще? — Снейп достал носовой платок и брезгливо оглядел мысок ботинка.

— Нет, сэр, — отрапортовала Гермиона, чувствуя всю абсурдность ситуации, но не отступая.

— А почему, позвольте осведомиться, их нужно задабривать именно возле моих комнат? — Профессор начинал выходить из себя.

— Потому что именно ваш дух на меня обиделся.

— Мой дух, мисс Грейнджер, еще пока при мне!

Гермиона подошла вплотную к профессору и доверительно прошептала ему, словно посвящая в страшную тайну:

— Вот в этом-то вся и проблема, сэр!

Лицо Снейпа было совсем близко, глаза светились удивлением, в них еще пока не проступила злость, поглощая и сметая все остальные эмоции. От него шло тепло, и Гермиона вдруг осознала, что совсем замерзла в сырых и темных подземельях. Она и сама не поняла, зачем это сделала, но, немного пристав на мысках, легко коснулась его губ. Мужчина вздрогнул всем телом и замер. Она почувствовала, как сбилось его дыхание, и отпрянула, испугавшись, что вот сейчас его губы искривятся в презрительной усмешке, и она уже никогда впредь просто не сможет посмотреть ему в глаза. Гермиона повернулась к профессору спиной и, хотя внутри все требовало броситься бегом подальше отсюда, спокойно пошла по коридору. 


Снейп методично брал с полки по книге, тряс и отбрасывал в сторону.

— Где же ты! А, вот!

Из очередной отброшенной книги вылетела старая фотография, вложенная между страниц. Снейп внимательно посмотрел на рыжеволосую улыбающуюся ему девушку: в душе даже ничего не отозвалось. «Не может такого быть!» Эта фотография была единственной, где она улыбалась именно ему. Она всегда была в хорошем настроении, как все любимые заласканные дети, ее все радовало, она относилась ко всему так, будто это создано только для нее, чтобы порадовать ее. При встрече она всегда улыбалась, только он слишком поздно понял, что улыбаться она может по-разному, и пока он учился распознавать, стало уже слишком поздно. Но на этой фотографии все еще было хорошо.

Снейп сел в кресло. Все чувства, которые раньше, стоило только взглянуть на фотографию, болезненно обострялись, сейчас молчали. А ведь это было самое горькое, все еще было хорошо, это словно несбывшаяся надежда, но в тот момент ты еще даже не догадывался об этом и потому не было болезненного привкуса горечи. Когда еще ничего не знаешь. И в незнании есть своя сила. Хотя Грейнджер, наверное, не согласилась бы с этим утверждением.

Все фотографии Лили он убрал после ссоры с Альбусом. В тот вечер они говорили много, обо всем и не о чем конкретно. И вдруг директор заметил, что единственное и неоспоримое достоинство Лили перед всеми другими женщинами в том, что она мертва. После этого они много чего наговорили друг другу, а потом долго не разговаривали вообще. 

***

Гермионе снился потрясающий сон. Она снова чувствовала его тепло и сбившееся дыхание. Девушка боялась пошевелиться, чтобы нечаянно не спугнуть видение, она боялась обнять его, но больше всего боялась открыть глаза: в темноте ночи все исчезнет, померкнув безвозвратно. 


Утром ее разбудил отчаянный протяжный вопль Косолапсуса за дверью.

— Ты где был?

Кот, проскользнув в приоткрытую дверь, ринулся к кровати. Животное утробно рыкнуло, увидев на подушке черный волос. Через секунду перья полетели в воздух.

— Мда, — Гермиона недоуменно посмотрела на кота. — Права мама: магия не магия, а прививки от бешенства лучше сделать.

Косолапсус обернулся на хозяйку: длинное перо висело у него на морде. При слове «прививки» кот на секунду замер, видимо, что-то соображая, но потом с удвоенной силой намертво вцепился в подушку. 


— Альбус, послушай, это как-то надо прекратить! Сначала все было невинно. А теперь, все, чего коснется — взрыв! А тут еще случайно столкнулись в коридоре...

— Третьего дня! — уточнила мадам Помфри.

— И все вокруг стало зеленым!

— Ну зеленый... хороший цвет.

— Эээ... Включая Поттера. Помфри билась битый час, чтобы вернуть ему прежний цвет лица!

— Да!

— Это просто первая стадия...

— Какая стадия, Альбус?

— Отрицание своих чувств, потом наступит вторая...

— Спаси нас Мерлин! 

***

«Взыскание — есть взыскание. Ничего не изменилось. Все ерунда и скоро пройдет, как будто и не было ничего».

Гермиона, постучав, зашла в кабинет, и все сразу замерло у нее внутри.

— Я пришла, — девушка замялась и покраснела.

Снейп медленно подошел к своему столу, небрежным жестом указал на стопку пергаментов и как можно холоднее и безразличнее произнес:

— Курсники перворабот проверьте и можете быть свободны! — С чувством исполненного долга довольный собой профессор сел и раскрыл книгу.

Гермиона удивленно посмотрела на него, села напротив и придвинула к себе пергаменты.

Снейп, делая вид, что сосредоточен на чтении, внимательно наблюдал за ней. Все-таки он правильно поступил, назначив взыскание... 

FIN