Он открыл глаза и ничего не увидел.

Сначала решил, что проснулся не по-настоящему. Но в том, что глаза открыты, сомнений у него не было. Прикоснувшись пальцами к лицу, он ощутил возле глаз какие-то неестественные уплотнения, которых раньше там совершенно точно не было. Он хорошо помнил свое лицо наощупь. 

У него не было шрамов. Ни одного. Никогда. 

Он моргнул. Это не помогло. 

Единственным, что он видел, была темнота. Ничего, кроме нее.Ничего в ней. Темнота. 

— Как вы себя чувствуете?

Незнакомый голос. Низкий, женский и теплый. Он не помнил, что когда-либо слышал его. Он не мог видеть, кто говорил с ним. Не мог, не мог, не мог… 

— Вы в Святом Мунго. Вы меня слышите? 

Мунго?

- Не… Ничего… Не вижу… - прохрипел, с трудом втянув легкими воздух. Впервые в жизни произнесенные слова причиняли ему физическую боль. И чертовски сильную. Он не видел. Не мог говорить. 

Что со мной происходит?

— Совсем ничего? 

- Со-ов-сеем…

— Я позову целителя. Не двигайтесь.

Женщина шла по комнате. Ее шаги были ясно слышны. После хлопнула дверь. И тишина. Оглушительная, звенящая в ушах тишина.

Не двигайтесь. Да куда он мог двинуться? Не зная, где находится… В сознании всплыло: он ни во что не верит, пока не убедится сам. Почему это так, он не знал. Но помнил.

- Мистер Снейп? - окликнул его кто-то. Точно не та женщина. 

Нет?

-Снейп? - ему показалось, что эхо его тихого, охрипшего голоса прокатилось по комнате. 

— Это ваша фамилия. 

Фамилия?

— Вы помните? 

— Нет. 



В голосе мужчины слышалась нервозность. Как и раньше у той женщины. 

Сосредоточившись, он услышал неровное дыхание. Нет, рядом с ним было два человека. Просто их вздохи сливались в один. Могли бы и потише, а не так, будто их легкие совершают непосильную работу. В ушах словно комар запищал. Неприятный, раздражающий звук. 

— Как ваше имя?

Он молчал. Не знал. 

Громко хлопнула дверь. Никто не уважает его уши. От этих звуков разболелась голова; чувства его будто обострились.

В нос с новой силой ударил запах пота и еще какая-то вонь, но источники их идентифицировать не получалось. Материя, который он был укрыт, казалась грубой на ощупь. Он слегка потер ее пальцами - ощущения были болезненными. А, может, просто показалось. Он ни в чем не был уверен. 

Он не знал, как долго сидел, не двигаясь. Заняться было нечем. Либо он не помнил, что у него есть дела. Просто сидел. Несколько раз открыл и закрыл глаза. Не помогло. Он все еще ничего не видел. Через некоторое время в комнату кто-то вошел. Вероятно, та же самая женщина, что и в первый раз. Легкий укол, и головная боль ослабла. Он попытался вспомнить свое имя, но ничего не вышло. Голова начала болеть с новой силой, так что пришлось прекратить насиловать сознание. Он прислушался к своему дыханию. И к тому, что происходило вокруг.

Он совершенно не помнил, как сменил позу и лег. В общем-то, он не страдал от обилия фактов, которые необходимо было бы запомнить, а это значило, что у него еще один провал в памяти. Почему? 

— Доброе утро. 

Он повернул голову. Открыл глаза. Темнота. Он предпочитал смотреть собеседнику в лицо, ведь по лицу можно многое понять. Но сейчас, как он ни хотел, он не мог увидеть лица вошедшей. Голос не принадлежал ни женщине, которая по-прежнему приходила к нему, ни мужчине, который интересовался его именем. Другой голос. Женский, но тембр повыше. Милый. Чуть жесткий. Он хотел бы увидеть эту женщину, хотя и знал, что не сможет.

— Доброе утро. 

Неприятные ощущения, досаждавшие ему прежде при попытках говорить, исчезли.

— Вам лучше?

— Лучше. 

— Это хорошо.

Он принюхался. Смрадный запах еще ощущался, но его перебивал фруктовый аромат. Сладкий и нежный, он понравился ему. Прикасаться к ней тоже было приятно. У нее были теплые руки. У него — ледяные. Он ясно чувствовал эту разницу, водя пальцами по ее ладони. 

Она долго сидела с ним и все время говорила. Ее голос был очень приятным. Речь - негромкой. Она вообще вела себя тихо. Это было приятно. Даже очень. Она рассказала ему какую-то историю. Даже назвала свое имя. Он не помнил его, но знал, что где-то слышал. Только не знал, где.

Потом она ушла, но обещала вернуться. И вернулась. И возвращалась каждый раз. Это было более чем приятно.

Ему нравилось, когда она рядом. Не нужно было сидеть в тишине и пытаться вспомнить ответы на вопросы, которыми мучил его тот мужчина. В отличие от него, она не задавала вопросов. Просто говорила и говорила, а голос у нее был приятным, так что слушать его было довольно сносным занятием. Она рассказывала интересные истории, всегда что-то новое. Не была ни скучной, ни пустышкой. Ему вспомнилось, что женщины - идиотки, и он почти произнес это вслух, но вовремя прикусил язык. Боль напомнила, что так поступать он не должен. Его незнакомка была мила с ним, и ему хотелось отвечать ей тем же, поэтому он сдерживал себя. Только с ней. 

Мужчина его нервировал. Имени своего он не называл. Целитель. Невозможно, чтобы его так звали. Это звучало по-идиотски. Мир вокруг, хотя и невидимый, казался логичным. А, значит, ни у кого не могло быть настолько нелогичного имени. Помощница целителя вообще не говорила ни слова. Она приходила, проводила необходимые процедуры и уходила. Как и целитель, она даже не представилась. У них не было имен. Это раздражало. Он не знал, почему, а когда пытался вспомнить, голова снова начинала болеть. Ерунда какая-то.

К счастью, приходила она. Всегда. Неизменно. Он вспомнил, что не любил изменений. Постоянство ее визитов радовало.

Действительно радовало.

Как-то раз она не пришла.

Его ожидание было напрасным. Он спросил целителя, говорила ли она, что не придет, но тот не знал. Никто не знал. Целый день прошел в размышлениях. Может ли она вообще не вернуться? Он почти ничего не знал о ней. Она, наверное, тоже знала его недостаточно хорошо. Он не любил говорить. Было ли так раньше? Точно неизвестно, но, вероятно, да. 

Под «раньше» понималось то время, когда его память повиновалась ему.

Он вспоминал истории, которые рассказывала она. Было скучно, и он пересказывал их себе заново. Снова и снова. Всех он не помнил, лишь несколько врезались ему в память, но и это вселяло надежду. Отлично. Можно рассчитывать на то, что когда-нибудь он вспомнит все. Жаль, что это когда-нибудь наступит очень нескоро. Или ему только так кажется… Не важно.

Он ждал ее целые сутки. Не спал, ничего не ел. Обычно он ел с ней. На самом деле «обычно» легко можно было заменить на «всегда». И поскольку он не помнил, с кем завтракал, обедал и ужинал раньше, «всегда» казалось правильным словом. По крайней мере сейчас. 

— Почему ты не пришла вчера? 
Это было первое, что она услышала на следующий день, как только вошла. Ему тут же подумалось, что она обидится. В конце концов у него не было права расспрашивать ее, что она делала и когда. 

Она засмеялась. Он был удивлен и немного обижен. Что смешного в его вопросе? 
- Я была на работе. Ты соскучился? - спросила она, и в ее голосе по-прежнему слышался смех. 
- Да, - просто ответил он. Она снова засмеялась. - Я сказал что-то смешное? 
— Нет, я не над твоими словами смеюсь. 
— А над чем? 
— Если бы ты был собой, то никогда не сказал бы, что скучаешь по мне. 
- Я и есть я, - с негодованием сообщил он. 
— Прежним собой. 

Это был странный разговор. После она рассказывала очередную историю не так весело, как обычно. Должно быть, он чем-то расстроил ее. Именно в тот момент к нему пришло понимание: она ждет, когда он вспомнит, кем является. Встречались ли они раньше, прежде чем все это случилось? Странное чувство охватило его: неужели они были знакомы, и он просто не помнит ее? Можно было спросить, но снова расстраивать ее не хотелось. Когда-нибудь память вернется к нему. Он знал это.

Когда-нибудь.

Только станет ли она дожидаться этого неопределенного когда-нибудь? Ему нравилось, когда она была рядом. Без нее он чувствовал себя одиноким и страдал от скуки. Однажды ночью он с удивлением обнаружил, что не представляет себя без нее, и, хотя и не знает, как она выглядит, действительно любит ее. Ее манеру говорить, запах, прикосновения. Ему нравилось, что она каждый день приезжала и разговаривала с ним. Сначала ему, конечно, хотелось узнать, как она выглядит, но желание это было быстро утихомирено. Он предпочитал не вспоминать о своей слепоте, а потому делал все с закрытыми глазами. Такой подход позволял ему представить, что не видит он только понарошку, и нужно всего лишь открыть глаза, чтобы зрение вернулось.

А потом он вспомнил. 

Его зовут СеверусСнейп. Родился девятого января. Был Мастером Зелий и преподавал в Хогвартсе. Принадлежал к обществу Пожирателей Смерти. Состоял на службе у Темного Лорда и шпионил для Ордена Феникса. Убил АльбусаДамблдора. Принял участие в Последней Битве. Выжил. 

Ее зовут ГермионаГрейнджер. Она была его ученицей. Он не любил ее. Со смущением Северус вспомнил, как сказал, что скучал без нее. Раньше такие слова ни за что не сорвались бы с его губ.

Раньше. Теперь все было по-другому.

В первый день, когда память вернулась к нему, он ждал Гермиону и волновался: вдруг она снова не придет? Ему хотелось удивить ее. Продемонстрировать вновь обретенные воспоминания.

Он попытался представить себе, как выглядит мисс Грейнджер. Северус не знал, изменилась ли она с тех пор, когда он видел ее в последний раз, даже не мог припомнить, когда это было. Единственное, что оставалось — создать ее образ на основе воспоминаний. И образ этот ему нравился. Вот уж что было действительно глупо. Она не должна была нравиться ему. Но нравилась. 

— Добрый вечер. Как дела? 
— Добрый вечер, Гермиона. 


Очень странное чувство. Редко случалось так, что она молчала. Теперь Северус знал, что Гермиона рядом только потому, что слышал, как она шумно вздыхает. Опять расстроилась из-за него.

Сам он никогда не пытался дотронуться до нее. Ему нравились ее прикосновения, хоть он и не знал, почему. Нравились, и все тут. Но сейчас он осторожно поднял одну руку и попытался коснуться Гермионы, которая была где-то совсем рядом.

Она нерешительно сжала его ладонь своей и притянула к себе. Он касался ее щек, носа, губ… Ее волосы на ощупь были мягкими и приятными. Как и кожа. Северус никогда не пытался изучить кого-то таким вот способом - на ощупь. Странный опыт, но не неприятный. Он предпочел бы видеть ее глаза, но был согласен и на меньшее, понимая, что, вероятно, никогда уже ничего не увидит. Это его особо не заботило.

- Я все вспомнил, - его рука еще раз коснулась ее волос. - Сколько времени прошло со дня битвы? 
- Полгода, - она передвинула его ладонь себе на щеку, и в следующее мгновение легко поцеловала. - Травма головы вызвала кому, потерю памяти…

— И зрения.

Гермиона не ответила.

- Я так плохо выгляжу? - он знал, что поморщился. Северус ненавидел обсуждать свой внешний вид, но сейчас ему было любопытно. 

- Нет, но надо подстричься. Волосы все спутались, - она нервно рассмеялась. - У тебя появились шрамы, к тому же ты совсем исхудал. 

В тот день ее речь отличалась бессвязностью. Его, в общем-то, тоже. На самом деле, это звучало довольно-таки забавно.

Позже было еще много таких дней. Он с удивлением понял, что говорить с Гермионой, не видя ее, очень приятно. Не потому, что она не хороша собой, нет. Просто исчезли все эти лишние, отрывистые движения, которые так раздражали его. Хотя, возможно, теперь она вела себя по-другому. Более того, вполне вероятно, мисс Грейнджер вообще изменилась, но ему не увидеть разницы. Просто потому, что раньше Северус совсем не знал Гермиону. И только сейчас начал постигать ее.

Тогда же он начал учиться ходить. И пользоваться палкой. Сам процесс раздражал его. Он все время ударялся об окружавшие его вещи. Походка была неуверенной и неловкой, в любой момент он мог споткнуться. После таких упражнений Северус всегда злился. 
На себя, на Волдеморта, на войну, на окружающий мир, на всех, кто видел и не ценил этого… Черт возьми!

Приходила Гермиона и утешала его. Хотя злость и возвращалась на следующий день, но она даже помогала ему собраться с силами. Северус должен был победить в этой борьбе, чтобы выйти из больничной палаты и вернуть себе свободу. 

Наконец, после двух месяцев напряженных тренировок, он был готов. 

Северус узнал ее по шагам. Легким, почти невесомым. И по смеху. Конечно, увидела, что он уже обулся и взял палку, и рассмеялась. От счастья, надеялся он. И оказался прав. Гермиона крепко обняла его, прильнув всем телом.

— Пойдем сегодня на прогулку.

Северус согласился.

Уже у самой двери он засомневался. Ему не хотелось признаваться даже себе, что он боится.

Боится будущего, которое не в состоянии увидеть. Боится, что мир изменился. Боится, что она, в конце концов, уйдет и забудет его. Боится, что в один прекрасный день останется один. Боится, что не сможет перешагнуть этот порог. Ему страшно.

И тут Гермиона взяла его за руку. Он не мог показать ей, как сильно боится.

Северус шагнул и закрыл за собой дверь больничной палаты.

Потом было еще много шагов. Окружающие могли счесть их маленькими и незначительными. И совершили бы огромную ошибку.