Она задумчиво стянула промокшую куртку, медленно расстегнула сапоги и без сил уткнулась головой в колени. Молча, тихо, как загнанная собака, признающая поражение. 

А ты стоял в коридоре, опершись о косяк, и смотрел на опущенную голову, на брошенную обувь, на куртку, которая соскользнула с крючка и теперь валялась незамеченной у её ног. 

- Гермиона, - тихо позвал ты. 

Она вздрогнула и подняла голову. Ты усмехнулся: Грейнджер снова забыла, что ты её ждешь. Ты всегда ждешь, поскольку возвращаешься раньше. А она всё никак не может привыкнуть. 
Или просто боится. 

- Привет, - улыбка вышла жалкой, она поспешно поднялась, откинула выбившиеся из прически прядки волос за спину. Жест получился нервным. 

- Как прошёл день? - ты не знал, что ещё спросить. Девочка выросла: из лохматой всезнайки она не превратилась в красавицу, просто стала взрослее. И эти затяжные, периоды молчания пугали, потому что в них было что-то, что совсем не вписывалось в вашу жизнь. 

- Как обычно, Северус, - равнодушно ответила Гермиона, меланхолично отряхивая упавшую куртку. - В здешней библиотеке мало что меняется. Все те же книги, каталоги, поставки… Те же посетители, нередко остающиеся после закрытия. Всё то же, - голос внезапно сорвался. 

Она никогда не закатывала громких истерик, не била посуду, просто вот так вот тихо срывалась. Несколько дней проходили в гнетущем молчании, внезапных исчезновениях в свою комнату, и щеколда в такие периоды всегда была заперта… 
А потом она спускалась к ужину, утыкалась носом тебе в плечо, и вы просто молчали, потому что… потому что она не могла сказать, а ты всё равно знал. 

После войны многое изменилось. После той войны изменилось вообще всё. Начать хотя бы с того, что тебя зацепило проклятием, лишающим магии. Последний… подарок от Люциуса, бывшего друга, бывшего сотоварища, уже бывшего Пожирателя. 

Магия исчезала медленно, постепенно, словно в насмешку. Она вытекала, иссыхалась, увядала с каждым днем. Спустя две недели уже приходилось прикладывать усилия для банальнейшего "Акцио". Помфри только разводила руками, а ты бил у себя в лаборатории флаконы с неудавшимся противоядием - один за одним, но ничего не мог сделать. 
Люциус Малфой за один астрономический месяц сделал тебя хуже, чем мертвым. 

А потом появилась Грейнжер. Весь последний год ты ловил на себе её взгляды, но в ответ на это только сильнее унижал девчонку, потому что в голове пульсировало: "Нельзя, она ещё только ребенок и скоро поймет, что влюбиться в преподавателя, с таким вот прошлым и совершенно неясным настоящим - не лучшая затея". 

Но это "скоро" не наступало. Ты стал пропускать обеды в большом зале, на завтраки приходить как можно раньше… Всё это продолжалось до тех пор, пока девчонка не очутилась в один прекрасный вечер на твоём пороге. 

Ты спросил её тогда, понимает ли она, чего пытается добиться. Она кивнула в ответ. 
Ты попытался донести до неё правду: твоё положение, статус, работу, разницу в возрасте, наконец. Грейнджер только отмахнулась от этих слов - аргументами для неё они никогда не были. 
Тогда ты просто уточнил, что именно ей от тебя нужно. В любовь ты не верил, поэтому попытался найти рациональное зерно. Грейнджер вначале истерила, плакала, размазывала слёзы по щекам. Но тебе хотелось знать причину, поэтому, когда она, всхлипнув, выдавила: "Постоянство" - ты поверил. 

А потом решил покинуть магический мир. Может, просто надоели вечные игры, или было уже невозможно по природе принадлежать одному миру и понимать, что касаться его ты больше не сможешь, но… Вы уехали из Лондона, поселились в каком-то пригороде. Гермиона не задала ни одного вопроса, просто собрала вещи - и на поезд вы сели вместе. 

Она устроилась работать в библиотеке, ты, после нескольких месяцев изучения маггловской специальной литературы - учителем химии в школу. Всё шло хорошо, пока не начались периоды такого вот затяжного молчания. 

Гермиона открыла окно настежь и потянулась к пачке сигарет. 
Воспоминания оборвались. 

- Ты стала много курить. 

- Заметил? - она чиркнула зажигалкой. 

- Трудно не заметить пустые пачки из-под сигарет в мусорном ведре. Не думал, что у тебя такая нервная работа. 

- Она не нервная, - Грейнджер затянулась, выпуская дым на улицу, - она просто никакая. Скучная. Только целыми днями просиживать на заднице все время. Зачем мы выбрали такое захолустье? Могли бы жить в маггловской части Лондона, а не в чёртовом пригороде. Не отвечай, - она, не оборачиваясь, привычно подняла руку, и слова замерли на языке, - знаю. Ты хотел, чтобы о тебе все забыли и не вспоминали о том происшествии. Хотел раствориться в маггловской толпе. У тебя получилось. 

Ты осторожно подошёл к ней, попытался положить руки на плечи. Она мягко отстранилась: 

- Не стоит. Пожалуйста, оставь меня одну. 

Это повторялось снова и снова. Каждый раз в её глазах помимо усталости ты видел боль. И стыд. 
Однажды ты просто проследил за ней. После работы Грейнджер пошла в какой-то дешевый бар, вышла оттуда уже не одна. В тот вечер дома Гермиона не появилась, утром объяснила свое отсутствие внеплановой проверкой библиотеки. Ты сделал вид, что поверил. Притворяться было не в новинку. 

Потом эти отговорки становились всё разнообразнее. Каждый раз в ответ на очередную легенду она ждала, что ты скажешь что-нибудь, уличишь во лжи… но ты молчал. 
Так почему не сегодня? 

- Могу я узнать причину? 

- От местной пыли у меня всё время болит голова. Здоровье ни к черту. Хочу спать. Пожалуйста, Северус… 

- Может быть, хватит? - негромко спросил ты. Она повернулась. В глазах промелькнула благодарность, но голос был совершенно невозмутим. 

- Не понимаю, о чем ты. 

- Понимаешь, - маленькая пауза, два вздоха, - Все эти твои задержки после работы, отсутствие дома по вечерам… Когда ты уже остановишься, Гермиона? 

- Не знаю, - она просто улыбнулась, ничуть не смутившись, - Мы живем в маггловском месте, Северус. Я приехала сюда из-за тебя. Ни друзей, ни, - она потушила сигарету, потом потянулась за новой, - нормальной высокооплачиваемой работы. 

- То есть это - такой способ развлечься? - осторожно уточнил ты. - Не думал, что тебя прельщают случайные связи. 

- Они меня и не прельщают, - парировала она, потом вздохнула, - Зачем ты завел этот разговор, Северус? Тебе сорок пять, всё, чем ты живешь - моя зарплата и твои копеечные статьи. Тебе нужна я, - вторая сигарета полетела в окно. - А мне нужно постоянство, как я уже когда-то имела неудовольствие говорить. Никто из этих, - заминка, - мальчишек не может мне этого дать. 

Было больно. Но всё это можно было пережить потом. А тогда тебе просто хотелось понять…. 

- Что ты с собой делаешь? 

- Нет, это что ты делаешь! - Гермиона всё-таки закричала. Голос взлетел на пару октав, пачка сигарет полетела на пол. - Посмотри, да посмотри же, где мы живем! Ты не работаешь, твои статьи в химические журналы - не заработок, это в магическом мире ты был ученым с именем, а тут его ещё получить надо. Ради Бога, Северус, - она отошла от окна и начала нарезать круги по комнате. - Я поссорилась с родителями, потому что они не одобряли наших отношений. Разорвала все связи с магическим миром, бросила институт, чтобы пытаться жить нормально. С тобой. Эта вот квартира, - Грейнджер коротко кивнула в сторону кресел, - ремонт и прочее - ты даже не знаешь, какие тут были ободранные обои и крысы, шаркающие в углах. Ты тогда пытался устроиться на работу и не замечал, где живешь. Знаешь, сколько сюда ушло денег? А ты сидишь с утра до ночи в своей долбанной школе, потому что больше ничего не умеешь. Ты третируешь детей, они отвечают тебе взаимностью как и раньше - так зачем тебе нужна я? Это - не мой мир, Северус, - тихо закончила она. - Мой мир остался там. 

- То есть, я должен благодарить небо за то, что ты меня не бросаешь, крутишь романы на стороне и бываешь дома чаще моего. Что ж, спасибо, мисс Грейнджер. 

Она дернулась, как будто ты ударил её. 

- Зачем тебе это? Что я не могу дать, объясни. 

Она упрямо молчала. 

- Если я тебя чем-то не устраиваю в постели… 

Гермиона глупо хихикнула. 
Взрослая ведь девушка, а реакции как у девчонки. 

- Секс - это последнее, о чем бы я стала говорить. Нет, Северус, всё намного проще: я просто хочу жить. А в этом мире… черт. Застой, бездействие, невозможность пытаться работать иначе, как тебе ещё всё это объяснить… 

- Не надо, - каким-то чужим голосом произнес ты, останавливая бессвязный поток слов. - Я понял. Ты знаешь, что я тебя не держу. И не вправе. 

- Ни черта ты не понимаешь, - она начала раскачиваться на стуле. Ты дернулся: ненавидишь ведь эту привычку ещё со времен Блэка. 

- Я не могу уйти от тебя, потому что… я не знаю, на что променяю эту жизнь, - наконец, оставив стул и усевшись в кресло, проронила она. 

- Боишься остаться в проигрыше? - губы дрогнули в невесёлой усмешке. 

- Что-то вроде того, - она хмыкнула. 

- Ты стала расчетливой, - заметил ты, присаживаясь на подлокотник. 

- А ты, кажется, научился понимать, - вздохнула она, откидывая голову назад. 

Ты протянул руку и отвел прядь волос, упавшую на её лицо. Гермиона перехватила твою руку и посмотрела тебе в глаза. Без загнанного выражения, без потерянности, скорее, изучающе. Долго-долго, не моргая. 

И ты тогда подумал, что когда-нибудь она остепенится. Год, два… Потому что вернуться вы уже не сможете - слишком поздно. Слишком много времени прошло, чтобы снова пытаться что-то менять. Что до причин… наверное, они не так уж важны. 

В конце концов, ты всегда любил рациональные сделки. Правильные решения. 
Постоянство с её стороны, по сути, ни к чему не обязывающее. 
Любовь - с твоей, тоже… не обязывающая. 

Может, когда-нибудь тебе надоест терпеть весь этот концерт, частые явки за полночь, и ты бросишь в её растерянное лицо: "Ты же хотела постоянства, Грейнджер, так как насчёт постоянного одиночества?" Но, скорее всего, нет. 

Тебе ведь сорок пять, ты лишён магии и тебе уже просто нечего терять.