Глава 1
 

— Доктор Грейнджер, у вас новый пациент — Северус Снейп. У него случился нервный срыв, когда он сидел в Азкабане сами знаете по какой причине, — молоденькая медсестра обращалась к усталой женщине в белом халате.

Да, Гермиона прекрасно помнила по какой. За всю ту боль, что он причинил им, за его преданность Тёмному Лорду, за убийство Дамблдора.

— Спасибо, Мия. В какой он палате?

— Четырнадцатой. Он на удивление спокоен, так что, думаю, случай несложный.

Ничего не ответив, Гермиона направилась по чистому, ярко освещённому коридору. Больница не была какой-то особенной, нет, напротив, она ничем не отличалась от десятка других больниц и госпиталей такой же направленности. Те же белые, стерильные стены, выложенный светлой плиткой пол, такого же цвета потолок — складывалось ощущение, что всё это было сделано специально — чтобы люди продолжали сходить с ума, чтобы врачи стали немного того. Туда сюда снова санитары с носилками, перевозя из одной части здания в другую пациентов особенной сложности, катали в мозг трупов, что-то попутно напевая себе под нос; медсестры медленно волочили длинные, обутые белыми тапочками ноги, устав постоянно навещать одних и тех же пациентов, в руках беспрестанно лежали какие-то всевозможные папочки и карты больных. Тут же на этажах под ногами (обутыми в те же стерильные белые тапочки) копошились поломойки, руками с силой выжимая тряпки, и снова, и снова, и снова терли и без того кристально чистый пол.

Гермиона остановилась перед бежевой дверью, на которой висел значок с номером четырнадцать. Секунду поколебавшись, она толкнула дверь. Её глазам предстало жалкое зрелище: в белой комнате, на таких же белых простынях сидел Северус Снейп собственной персоной. Было довольно непривычно созерцать его в больничном халате, нежели в обычном тёмном одеянии, как она привыкла видеть его в школе. Внешний вид бывшего учителя Гермионы на какое-то мгновенье вызвал в ней некоторое подобие сочувствия, но наваждение исчезло столь же быстро, как и появилось.

— Мистер Снейп? Вы помните меня? Я когда-то училась у вас. Гермиона Грейнджер, помните? — в его взгляде появилась такая знакомая насмешка, что она вдруг снова почувствовала себя ученицей, как и в старые добрые времена безмятежной жизни.

— Вы принимаете меня за склеротика? Конечно же, я помню вас. Такое, знаете ли, не забывается, мисс Грейнджер.

Подобный тон ответа выбил её из колеи, но уже в следующее мгновенье она пришла в себя.

— Можете называть меня доктор Грейнджер. Я ваш лечащий врач на то время, что вы будете здесь находиться. И я диктую правила, запомните это, пожалуйста.

В дверном пролёте палаты появилось накрашенное лицо помощницы Гермионы:

— Доктор Грейнджер, вам помочь?

— Не надо, Миа. Хотя, ты можешь принести снотворное. Пациенту требуется длительный отдых, судя по его внешнему виду.

— Лечу быстрее ветра… — улыбнулась она, прикрывая дверь.

Только сейчас Гермиона заметила, что Снейп смотрит на неё, его взгляд был каким-то странным.

— Что? — в смятении спросила она.

— Просто вы странно смотритесь в роли человека, который командует остальными, — пояснил Северус.

Знала бы Гермиона, какая мысль возникла у него в тот момент, она бы никогда не попала в такую безвыходную ситуацию, в коей ей предстояло очутиться…

Следующим днем Снейп стал первым пациентом, к которому направилась Гермиона. Зайдя к нему, она поразилась, насколько потерянным он выглядел в четырёх белых стенах. Глядя на эту картину, Гермионе казалось, будто он не виноват, во всех своих деяниях, в которых его обвиняли. К тому же, сегодня он вёл себя на удивление покладисто, что, собственно, и подливало масло в огонь. Пытаясь засунуть куда подальше неизвестно откуда взявшееся чувство сострадания, Гермиона поспешила продолжить утренний обход. Но несмотря на все попытки прогнать мысли о несчастном Снейпе, она просто не могла не думать о нем.

Гермиона вот уже два месяца была лечащим врачом своего бывшего профессора. Теперь, заходя к нему в палату, она не обращалась к нему в том холодном шаблонном тоне, который присущ любому доктору. Гермиона просила Мию принести две чашки кофе, и Северус с Гермионой начинали беседовать буквально обо всём: начиная искусством и заканчивая политикой. Теперь она была уверена в невиновности Снейпа, он убедил её в том, что делал всё это под давлением, что ещё тогда он заметил за собой нервные расстройства, которые, судя по всему, были следствием издевок Мародёров. Тем не менее, выпускать его она не собиралась: во-первых, Гермиона боялась, что его снова засадят в Азкабан, ну а во-вторых, она просто не хотела расставаться с ним, хоть и видела, что он совершенно здоров.

Сегодня Гермионе предстояла операция на позвоночник какому-то старичку, поэтому, собственно, она и не заглянула к профессору, решив отложить это на вечер. Операция прошла, к сожалению Гермионы и к радости его родственников, с осложнениями. Какой-то молодой практикант случайно задел нерв, что и привело к нежелательным последствиям. Но опыт и знания Гермионы спасли жизнь несчастному.

— Чёрт! И кто ввёл маггловские способы проведения операций подобной сложности!

— Неприятности? — раздался голос из-за спины.

— Профессор?!! Зачем же так подкрадываться? — Гермиона была напугана неожиданностью его появления.

— Меня вызвал к себе какой-то врач. Я не запомнил его имени. Он говорит, что меня можно выписывать.

— Но… как же так! Вас же посадят, — голос Гермионы выдавал волнение.

— Странно, что вы тревожитесь за меня. Я считал, будто бы вы плохо ко мне относитесь после тех лет унижений. Поверьте, я совсем не изменился, как вам могло показаться.

Гермиона, наконец, взяла себя в руки:

— Это мой профессиональный долг: заботиться о своих пациентах.

— Только это? Не думаю, что вы уверены в своих словах, — сказал он, ухмыляясь, и направился в сторону своей палаты.

— А что же ещё? — спросила она скорее у самой себя, нежели вслед удаляющемуся Снейпу.

Весь вечер её тревожили странные мысли, после чего она, наконец, поняла: зельевар прав — она действительно не хочет расставаться с ним. Она прекрасно всё понимала — ведь у неё была возможность дать справку, которая смогла бы подтвердить, что его пребывание в Азкабане может нанести непоправимый вред его душевному благополучию. Посидев за работой, она решила, что пора бы ей отправиться к Снейпу и расставить все точки над «I». По крайней мере, жить в неведении она больше не могла.

Подойдя к палате, которая, стоит заметить, стала для Северуса Снейпа вторым домом, она притормозила. Постояв в нерешительности какое-то время, Гермиона, постучав, вошла в палату.

В помещении было настолько темно, что Гермиона не сразу смогла вспомнить расположение вещей в нём. Вскоре глаза привыкли к темноте, и девушке открылись очертания окружающих её предметов. Но профессора не было видно.

— Что-то потеряли? — бархатистый голос раздался за спиной Гермионы, горячее дыхание обожгло её шею.

— П-п-профессор? Это вы? — она чувствовала, что начинает задыхаться.

— А ты сама-то как думаешь?

— Что… вы… позволяете… себе? — Гермиона начинала терять контроль над собой.

— Но ты же не против, — это скорее звучало как утверждение, нежели вопрос.

— Я… я… нет, то есть да! — девушка пыталась возобновить контроль над ситуацией.

— Зачем же сопротивляться соблазну? Меня ведь посадят, и вряд ли я когда-нибудь выберусь оттуда живым, — он повернул Гермиону лицом к себе и поцеловал.

И поцелуй этот был долгим и неспешным, словно в запасе у них была целая вечность. Никогда ни от чьих поцелуев с ней не творилось такое: её обдавало то жаром, то холодом, колени её слабели, а ноги подкашивались. Он положил её на кровать, Гермиона уже не смогла совладать со своим желанием, следствием чего и стала эта ночь…