Глава 1. Далеко ли от ненависти до любви?

Все началось очень давно. В школе появилась «замечательная четверка» — их любили учителя, восхищались девчонки, уважали парни, младшекурсники и вовсе благоговели перед ними. Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Петтигрю! Кто же не знал их в школе? Но вместе с ними в жизнь обычной студентки Хогвартса, школы магии и волшебства, ворвался и Люциус Малфой. Аристократ и циник, он был бы отличной парой ей. Но все сложилось по-другому.

Тэрра Мелликорт, студентка пятого курса факультета Слизерин, была обычно очень спокойной и рассудительной. Никто не мог бы заподозрить в ней того демона, что жил в теле самой посредственной на вид девушки.

На нее редко обращали внимание сокурсники — только учителя. Умница и отличница, Тэр сущностью своей отпугивала учеников. В глазах большинства читалось презрение, остальных — пренебрежение. О ней вспоминали только на контрольных и экзаменах, на переменах — когда надо было вспомнить нужное заклинание или просто перевод руны. Тэр молчала, терпела, переносила на вид все спокойно. Но это снаружи, под маской отрешенности, а внутри…

Дневников девушка не вела, родителям не жаловалась, к учителям за консультациями не ходила. Отговаривалась от матери спокойствием, от отца — великолепными достижениями в учении, а все остальные и не заботились о ее внутреннем мирке. Боль, затаившаяся на дне сознания, постепенно заполняла всю душу. Жизни бы не хватило, чтобы спокойно переносить презрение взрослым, что уж говорить о шестнадцатилетней девушке?

Все, что ей оставалось — это подчиниться законам жизни. Она прекрасно осознавала, что такие, как она, всегда были на земле. Во всех ее уголках. Если они переносили тяготы пренебрежения, значит, и она вытерпит. А потом, в будущем, постарается все изменить.

Кто будет дружить с Мисс Всезнайкой? Как ни странно, Тэрру знали все, но никто не принимал ее всерьез.

Все переменилось, когда в школе появились четверо гриффиндорцев. До третьего курса их почти никто не знал. Джеймс и Сириус были лучшими друзьями, об этом жужжал весь Гриффиндор, Ремус был лучшим учеником на том же факультете, а Питер просто был маленьким подхалимом, который жался к более сильным личностям. Они были самыми обычными учениками, каких сотни.

На четвертом курсе Мелликорт о них узнала вся школа. Это был невероятный успех. Отшить бедного аристократа Северуса Снейпа удавалось не каждому. Но они сумели так сделать. Как — вопрос другой. Но суть не в том, что это происшествие как-то отразилось на Северусе, тому вообще все было трын-трава. Замкнутый и грубый, он не принимал дружбы, только взаимовыгодные предложения и перемирия. Суть в том, что именно тогда на Тэр обратил внимание Сириус Блэк.

Тэрра заступилась за бедного Снейпа, так как видела в том родственную душу, такого же сломанного как и она человека. Кто же знал, что третьекурсник Блэк был таким красивым? Кто же знал, что, несмотря на свой возраст, он уже разбил множество девичьих сердец, как бы банально это ни звучало? Вот и Тэр этого не знала. Сириус не знал ее как студентку, он вообще мало заботился учебой, но он узнал Мелликорт как человека. Он первый рассмотрел в ней загнанную душу, заниженную самооценку и неуверенную личность. Это было невероятно, но это было фактом.

Джеймс, по всей видимости, был сильно против влечения друга к ученице Слизерина. Вот уж кого надо было бы спрашивать в самую последнюю очередь! Тэрре же было не у кого спрашивать совета. 

*** 

Бродя по пустынным коридорам, девушка уже час искала ответы на все свои вопросы. В темноте невозможно было разобрать точные очертания предметов, поэтому ничего удивительного в том, что Тэр налетела на кого-то. Поспешив извиниться, Мелликорт опять опустила глаза и пошла дальше. Лишь через пару шагов до нее дошло, кто это был. Резко развернувшись, девушка быстро поправила очки и, чуть касаясь, убрала каштановые волосы за ухо. Да, сомнений не оставалось, перед ней стоял ОН. Люциус Малфой. Тот, кого она всеми силами старалась избегать. Тот, кого она старалась игнорировать. Тот, из-за кого она старалась убедить себя в ненависти к нему.

— А, это ты… — она постаралась придать голосу побольше равнодушия. Наверное, получилось плохо, потому что он просто шагнул к ней.

— Почему ты убегаешь от меня? — его интонации просто сочились медом. Глаза были не видны, но губы точно змеились усмешкой.

Тэр не подняла глаза. Наоборот, она демонстративно стала смотреть в сторону. Для нее казалось опасным заговорить сейчас с ним. Ведь потом она уже не сможет остановиться. Да и не может он что-то чувствовать к ней! Хватит глупых мыслей и надежд!

— Я не убегаю! — зло процедила она. В ее глазах, даже в почти полной темноте, пролетела опасная искра. В свои шестнадцать Тэрра так и не научилась полностью контролировать свой дар. Он выплескивался в эмоции.

Люциус усмехнулся. Для себя он, кажется, уже все решил. Все или ничего!

— Не настаиваю… Но скажи мне, что тебя так пугает во мне?

Тэр возвела глаза к небу. Еще раз! Уже в который? Наверное, в седьмой. Сердце снова пропустило такт! Почему она не может просто поговорить с ним? Наедине? Нет, только не наедине!

— Пугает? — интонация не изменилась, но в голове у Люци зазвенел серебряный колокольчик интуиции. Еще немного — и можно вполне покупать белые тапочки и красть осиновый гроб. Этого нельзя было допустить.

— Хорошо, не пугает, а отталкивает? Неужели я слишком циничен для тебя? Ты только скажи, я все для тебя сделаю! Я исправлюсь!

Искренности в его голосе было не очень много. Но и нельзя было сказать, что мало. Серединка на половинку. Оставалось только принести клятву на крови и обменяться кольцами до смерти. Почему-то этот обряд очень ярко всплыл перед глазами Тэрры, поэтому она быстро замотала головой, стараясь отогнать назойливое видение. Люциус решил, что она отрицает его возможности. Надутый индюк! Как он может?!

— Нет-нет! Не надо! — поспешно сказала девушка. В крови у нее забурлила магия, предупреждая о возможной истерике. «Нет, нет, нет! Повторяй! — завопил внутренний голос. — Ненавидеть, чтобы жить! Жить, чтобы ненавидеть!» Но формула проклятия не помогала успокоиться.

— Чего не надо, Тэр? Скажи мне, пожалуйста!

Вот теперь искренность у него так и перла. Через все щели, насколько можно было судить. Тэр не показалось совсем необъяснимым то, что она все же не выдержала и рухнула в объятия Люциуса. Это было необходимо. Слезы сами полились из глаз, их явно никто не просил этого делать.

Тэр не плакала с шести лет, когда поняла, что слезами делу не поможешь. А теперь ее никто не спрашивал, да и остановиться не представлялось возможным. А Люциус осторожно опустился на пол, увлекая за собой всхлипывающую девушку, гладя ее по густым каштановым волосам, стараясь утешить. Он понимал, что той просто надо таким образом выплеснуть свои эмоции. Слишком долго в клетке невозможно сидеть. Его мать, Маргарет, тоже иногда рыдала, уткнувшись в плечо отцу. И ей это помогало. А почему же Тэр не поможет?

Около получаса Тэрра не могла успокоиться. Ей казалось, что она падает в глубокую пропасть, от которой нет спасения. Но в темноте этой пропасти было свое успокоение. Малфой, не отрываясь, гладил ее, утешал, а когда слезы почти кончились, стал просто вытирать их большим пальцем руки. Во тьме коридора их нельзя было увидеть, и это совершенно не затрагивало Тэр. Конечно, уже был отбой, и если сейчас Филч на них напорется, им будет несдобровать. Но это только «если».

— Зачем тебе все это? — всхлипнула Тэр. Ей было совсем не до сладкой лжи, если таковая имелась в данный момент при Люци. Ей надо было знать, что он в ней нашел, и не глупый ли это розыгрыш. Правда, у слизеринцев не поощрялось очевидное лицемерие.

Люциус на мгновение перестал наглаживать ее волосы. Возможно, Тэрре и показалось, но он чуть-чуть напрягся, будто спрашивая у нее разрешения говорить что-либо. Глядя ему прямо в глаза, стараясь не ошибиться во тьме, девушка аккуратно достала из рукава мантии волшебную палочку. Элементарный «Люмос», слепящий глаза яркий свет, белые волосы ее возлюбленного, его серые глаза, в которых плещется растерянность. Теперь она, по крайней мере, знает, что он говорит искренне.

— Я в тебя влюбился с того самого дня, как увидел на станции Хогсмида. Ты тогда была такой красивой! Короткие волосы, темная мантия, грустные глаза, взгляд, полный задумчивости. Ты тогда еще Хагрида «на прочность» проверяла. Я видел. Ты в него исподтишка чем-то запустила, а он даже не заметил. Потом на распределении я только и молился, чтобы тебя отправили в Слизерин. А в списке ты была сразу после меня. Потом я всеми способами пытался привлечь твое внимание. Но ты только убегала от меня, как от чумы!

Тэр мягко отстранилась. С помощью своего дара она видела, что Люци говорит, в общем-то, правду, вот только его глаза… Почему они такие насмешливые? Чего он ждет? К чему стремится?

— Зачем тебе все это? — уже настойчивее спросила девушка, отводя палочку. Свет слепил глаза, привыкшие к полутьме. Люциус был так близко, но она не могла заставить себя дотронуться до него.

— Зачем? — переспросил Малфой. И вновь Тэр показалась растерянность в его глазах. — А кто сказал, что влюбленные способны мыслить?

Тэрра решилась и вновь прилегла Люциусу на грудь. Быстрый «Нокс», быстрое движение рукой — и палочка уже в рукаве, — быстрая блокировка магии — эмоции захлестывали купающуюся в экстазе девушку, — и быстрый взгляд на парня. А ведь глаза у него на самом деле великолепные — серые, красивые, нежно глядящие и совсем немножко насмешливые. Такие глаза и есть у влюбленных по уши.

— Интересно, как далеко у других от ненависти до любви? — шепнула Мелликорт. Малфой только сильнее прижал ее к себе. 

*** 

Сколько прошло времени? Наверное, вечность. Время для любви течет очень медленно, но очень безрассудно. И все-таки сколько? Около недели, кажется. Тэрра и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Ее проклятие спало, умильно подложив под щеки руки. А ведь еще совсем недавно оно готово было разорвать ее на части за один только всплеск эмоций.

Почему ее прокляли? Кто это сделал? За что? Уже никто и не помнил. Проклятие передавалось всему роду Мелликорт, от него нельзя было найти противоядие или контрзаклинание. Оно просто было. Ни избавиться, ни обуздать, только подружиться с ним. Но это все в будущем, когда магия наберет достаточно силы, чтобы поглотить разрушение.

Неужели это было так давно? Всего-то неделя прошла с того вечера, когда Тэр наткнулась на Люциуса. Эйфория все не сходила, а проклятие дремало. Почему? Девушка не знала ответа. Каждый вечер она выходила с Малфоем на улицу, они долго сидели где-нибудь в траве у озера, рассказывали каждый о своей семье, о своих традициях, о своих желаниях и тайнах.

Вскоре студентка пятого курса факультета Слизерин поняла, что действительно бесповоротно влюблена. Это было странное чувство — понимать, что этот человек для тебя и самый дорогой, и самый опасный одновременно. Люциус не мог бы быть ей парой еще пару лет назад, но теперь… Это было замечательное зрелище — зеленоглазая темноволосая девушка в простой школьной мантии притягивала взгляд чем-то внутренним, что нельзя было разглядеть обычным глазом, а светловолосый сероглазый юноша ее как бы «осветлял». Одинаковые люди не могут быть вместе. Прямо противоположные — тоже. А вот Люци и Тэр вполне сочетались друг с другом. Качества, которых не было у одного, находились у другого. Замкнутый круг.

И сейчас они тоже сидели на траве, скрестив ноги, Малфой держал в руках руку Тэр, смотрел ей прямо в глаза, а она спокойно о чем-то рассказывала. Как-то очень плавно и незаметно тема метнулась на Темного Лорда. Как и когда это произошло — никто не понял. Но когда Мелликорт призналась, что совершенно не хочет идти в услужение Волдеморту, Люциус даже не вздрогнул. Хотя должен был. Или хотя бы отвернулся бы, что ли, для приличия…

— Я тоже не хочу идти на службу. Наши семьи — Его последователи. У меня никто не спросит моего мнения. Меня просто поставят перед известностью — я приношу присягу. В моей семье слишком много нерушимых законов, главный из которых — всегда подчиняться родителям. У меня нет выбора.

Тэр чуть прикрыла глаза, глядя на заходящее солнце. Это всегда помогало ей не заплакать (уж если на то пошло, происходило это «заплакать» чрезвычайно редко), однако сегодня был не тот случай. Слезы все же навернулись на глаза, но придерживать свои эмоции Тэрра умела потрясающе. Люциус мог бы ничего и не заметить, если бы не так внимательно изучал ее лицо. Но он заметил.

— Я не давлю на жалость, ты не думай! — произнес он. Ветер шевелил волосы юноши и мантию Тэр. Как банально! Но все же они не задумывались о таких абстрактных понятиях. — Я не хочу никого обидеть! Просто мне надо было это сказать вслух, чтобы хоть немного полегчало на сердце.

Мелликорт подняла на него глаза. В них не стояло ни одной слезинки, только железная уверенность.

— Мой кузен вполне может тебя укрыть. Никто тебя не найдет. Если хочешь, я даже стану Хранительницей Тайны, если, конечно, это возможно! Я на все пойду, лишь бы ты был счастлив!

Люци только грустно улыбнулся. Знал бы он, как он будет выглядеть лет через двадцать! Знал бы он, как люди будут к нему относиться! Знал бы он, как Тэрра Мелликорт будет о нем думать!

— Я не могу, — печально сказал он. Кажется, ему было действительно тоскливо от этой мысли. — Что ж, Тэр, уже поздно, скоро начнется обход Филча. Пойдем! 

*** 

— Добро пожаловать на последний, четвертый матч этого года! — над полем пронесся громкий юношеский голос. — Сегодня, в решающей битве, встретятся Гриффиндор и Слизерин! Два враждующих факультета борются за главный приз — Кубок Квиддича! Кто же победит?

Тэр не спеша стянула волосы в хвост. Болельщики бушевали на трибунах, а в раздевалке было относительно тихо и спокойно. Только капитан — Брайан Коннели — нервно ходил взад-вперед. Сзади подошел Люциус, Тэрра даже не обернулась. Длинные пальцы пробежались по спине, рука обхватила талию, а узкие губы нежно шепнули на ухо:

— Я в тебя верю!

Мелликорт только сильнее сжала рукоятку метлы. Новенький Нимбус, только две недели назад присланный родителями, чуть подрагивал от предвкушения. Магическую метлу заколдовали сразу же, теперь она могла подчиняться даже мыслям девушки, хотя это и не требовалось. Мастерство не пропьешь, как любил говорить дядя Тэр. А уж он-то знал! Кажется, квиддич был в крови ее рода, соперничая с проклятием. Теперь главное оставаться спокойной! Спокойной!

— Встречайте! Сборная Слизерина! — услышала девушка.

Дверь мгновенно открылась, и Брайан подтолкнул Тэрру к выходу.

— Дерзай, ловец! — произнес он, стараясь перекричать бушующий стадион. Последнее слово он, однако, произнес как-то отдельно от первого, как будто сомневаясь в своем выборе.

Вся команда быстренько взлетела, а Мелликорт неспешно пошла к центру поля. Сборная Гриффиндора только выходила из раздевалки, поэтому время еще было. Метнув острый взгляд в их команду, Тэр мгновенно оценила ситуацию. У них есть замены. Поттер так и будет ловцом (кто же его уберет-то?!), Блэк опять загонщик, Чарли, естественно, голкипер, двух бугаев слизеринка не знала, а вот остальные два игрока! Мотильда де Габриэл, самый ненавистный человек на земле, и наглый Томми Эйлин, не понятно как оказавшийся в Гриффиндоре! Как их вообще выпустили на поле!

Мотильда де Габриэл происходила из обычной магической семьи. Не аристократка, не избалованная папенькина дочка, не зазнавшаяся сволочь типа Забини. Тэр, род которой был намного древнее рода де Габриэлов, не всегда понимала устои семьи Мотылька (так называл ее весь Хогвартс). У них не обязательно было вести себя очень помпезно и величаво. Не надо было разговаривать с остальными свысока (чего, правда, не делала и сама Тэр). Много чего еще… Но поведение гриффиндорки выводило девушку из себя. Наглость и ненависть к Слизерину была написана на ее лице, а особенная неприязнь к Мелликорт никогда ее не покидала. Особенной любви к той не питала и сама Тэрра.

А Томми просто пару раз очень нелестно выразился в сторону Слизерина в общем и Тэрры Мелликорт в частности.

Над полем тем временем уже начали кружиться игроки обеих команд. Казалось, даже сам воздух был напряжен и заряжен. Дышать стало тяжело, от криков болельщиков разболелась голова, стало почему-то очень холодно. Неужели этот матч настолько будет жестоким? Невозможно! Но проклятье говорило обратное.

— Незаменимый Джеймс Поттер снова ловец команды Гриффиндора! — послышался голос комментатора. — Кто же одержит верх?

«И не надоело ему одно и то же повторять?» — удивилась Тэр. Голова раскалывалась, очертания предметов стали немного расплывчатыми, но все же девушке удалось устоять на ногах. И даже взлететь, когда судья выпустила снитч.

А вот потом все стало как в тумане. Через пятнадцать минут на горизонте сознания замаячил золотой мячик, несущийся прямо за девушкой. Уши заложило от ветра, свистящего что-то виртуозное в духе Листа или Моцарта. Сквозь полумглу Тэрра поздно увидела еще и бладжер, летящий чуть ниже ее метлы. Как ни странно, он не собирался нападать. Просто летел рядом. Где-то сзади раздался насмешливый хохот Поттера, резкий разворот, правую руку чуть выше головы.

Снитч уже совсем рядом, метров сорок. Хохот гриффиндорца обрывается, в уши врезается гул стадиона и голос комментатора, вещающего, что у Слизерина есть небольшое опережение. Что ж, 160:130 — нормально, отрыв есть. Еще пять секунд, пока до Джеймса доходило, что ловец из него преотвратный. Упругое движение воздуха, вызванное мельтешением крылышек золотистого мячика, рука молниеносно хватает вырывающийся снитч.

Запоздало приходит боль от дикого удара, рука разжимается, в голове все равно громко звучит свисток судьи. Мозг отказывается здраво мыслить, но дар подсказывает — перелом руки и сотрясение все того же мозга. И как только посмела Мотильда так жестоко «пошутить»?

Земля быстро приближается, чьи-то сильные руки подхватывают еще в воздухе, аккуратно прижимают к груди. Сириус Блэк… Как он мог? Простая гриффиндорская честь или все же давняя влюбленность? Похоже, и то, и другое.

Девушка видит все со стороны. Нет, это еще не смерть, но состояние, довольно близкое к ней. Еще не смерть, это проклятие видит ясно. Просто есть много вариантов происшедшего. Эмоции, бладжер, сглаз… Много-много вариантов. А пока к Тэр подбегают игроки команды, Люциус, учителя…

Как же шумно… Как же больно… Как же не хочется отправляться в больничное крыло… А Малфой все бежит рядом с носилками, упорно не отпуская ее руки. А Блэк остался с Поттером, они глядят на нее совсем растерянно. А Мотылек грустно улыбается, потирая руки. А новенький Нимбус разбит в щепки, хотя их и можно еще соединить…

Все грустно. Все больно. Все ужасно. Какой-то год до окончания Хогвартса, и такой казус. Интересно, хоть победу-то Слизерину засчитали? Или Дамблдор опять подыграл своим? К черту, все, что сейчас нужно — это следить за тем, чтобы проклятие не добило и так раздираемую эмоциями девушку.

Грустно. Мадам Помфри наклонилась над лицом Тэрры, что-то дала выпить, что та и сделала, даже не почувствовав ужасного вкуса костероста. Боль вновь заполнила все, но в темноте потери сознания появилось лицо Люциуса. Он что-то говорил, рядом собралась вся команда. Кто-то обеспокоено поглядывал на ловца, кто-то с презрением отворачивался, кто-то только усмехался и отходил подальше.

«Все, я доигралась до полного и бесповоротного психоза!» — мелькнула совершенно ненужная мысль. Боль прошла. Только очень захотелось пить.

Рука мадам Помфри тут же подсунула стакан с голубоватой жидкостью. Кажется, укрепляющее зелье. Вкусно, но слишком сладко. Почему захотелось спать? А, ну да, конечно! Укрепляющее и сонное зелья очень похожи.

Ладно, утро вечера мудренее. Хотя нет, утро вечера дебильнее… Надо поспать и набраться сил. Черт, где-то она уже слышала эти слова…