Глава 1

По-вашему, ее васильковые глаза становились в минуты 
задумчивости фиалковыми: ботаническое чудо! 
Владимир Набоков, «Адмиралтейская игла». 
 

Автобус «Синий гиппогриф», следующий по маршруту Нью-Йорк — Нью-Орлеан по средам и пятницам, резко затормозил. Водитель прохрипел: «Сейнт-Самеди, две минуты». Наружу выбрались трое разнополых молодых людей, огромная негритянка с неопределенным количеством детишек, носившихся вокруг нее, как очень шумные атомы вокруг очень потного ядра, хрупкая старушка в розовом платье с оборками, и, наконец, черноволосый мужчина в черной мантии.
Последние пять часов ему казалось, что в автобусе было очень жарко, однако теперь он выяснил, что там было всего лишь душно. Жарко было снаружи. Раскаленный воздух дрожал над автобусной станцией. Мужчина вытащил из кармана серый носовой платок и промокнул лоб. Платок жадно впитал влагу.
В тени высокого кипариса что-то шевельнулось. Мужчина пристально вгляделся и оперся левой рукой на скамейку, чтобы не упасть. Правда, ему тут же пришлось отдернуть руку — его ладонь пришлась на железный гвоздь, который пока не начал плавиться, но уже существенно раскалился. От кипариса к скамейке шла рыжеволосая зеленоглазая девочка в белом платье.
— Мистер Снейп, я полагаю? — спросила она с улыбкой, и Снейп пришел в себя. У нее был бодрый американский акцент. — Меня зовут Кейтлин Маллиган, можно просто Кей. Давайте зайдем к маме Розе, а то вас хватит тепловой удар. В этом климате одеваться в черное могут только очень пожилые леди, у них жизненной энергии больше.
В ресторане «Мама Роза» было прохладно и пусто. Девочка села за стол, поставила на него локти и оперлась подбородком на сплетенные пальцы рук.
— Ваш автобус опоздал на час. Пробки?
— Авария, — пробормотал Снейп.
— Не повезло. К слову, предлагаю пообедать. Школьную кормежку мы с вами пропустили. Мама, мама, что у вас сегодня в меню?
Чернокожая женщина циклопических размеров неслышной походкой подошла к столику и что-то неразборчиво пророкотала.
— Ага, пойдет, — ответила девочка. — И колу со льдом. Лучше даже лед с колой. А вам?
— Смотря что у них есть, — осторожно сказал Снейп. Он предполагал, что в результате все сведется к гамбургерам и жареной картошке, но предпочитал не сдаваться на милость судьбы так быстро.
Они обе посмотрели на него с удивлением. Затем большая женщина что-то прогудела.
— Нет, он англичанин. Жареная рыба и пирог с пеканом вас устроят?
Снейп понял, что вопрос обращен к нему.
— Пекан — это..?
— Орех.
— Тогда устроят.
— Пить что-нибудь будете?
— Просто воду, если можно.
Официантка кивнула и отплыла от столика.
— Южный акцент, — сказала девочка. — Я первые два месяца общалась жестами. После Массачусется кажется, что здесь все просто произносят одну букву «м» с разными интонациями. Ничего, привыкла.
Снейп внимательно на нее посмотрел. Теперь, когда она сидела за столиком, она уже не казалась ни такой маленькой, ни такой юной — было видно, что ей уже слегка за двадцать, а не около десяти. Волосы у нее оказались каштановыми со слегка заметным рыжим отливом, а глаза — ярко-голубыми.
— Вы преподаватель? — спросил он.
— Да, галерный раб с соседней скамейки, — весело ответила она. — Преподаю Предсказания.
— Предсказания? — поразился Снейп.
— Что, не выгляжу?
Он помотал головой.
— Я сейчас не практикую. Впрочем, на тюрбаны и бусы со скарабеями современные клиенты тоже не ведутся. Когда у меня была своя лавка, я просто держала на столе компьютер. На самом деле, я на нем раскладывала пасьянсы и подсчитывала выручку, но кого это волнует?
На столе возникли два стакана — один с водой, другой с пузырящейся жидкостью всех цветов радуги. Снейп прикинул, какие именно химические вещества могли дать такой эффект, представил, что эти вещества могут сделать с человеческим желудком, и содрогнулся. Девушка схватила свой стакан и жадно отпила.
— Здесь всегда так жарко? — спросил Снейп.
— Нет, зимой бывает градусов пятнадцать. Тепла, я имею в виду. Снега вы не увидите в ближайшие лет десять, я думаю. Но к жаре можно привыкнуть, вот к ураганам сложнее. Так что выкиньте вашу мантию, или спрячьте подальше. Если вы будете в ней, когда как следует задует, то вас может занести куда-нибудь в болото с аллигаторами.
— Тут водятся аллигаторы?
— Угу. Я всем своим подругам на Рождество дарю сумки местного производства.
На столе появились две тарелки с рыбой. Снейп нерешительно взял вилку, пытаясь определить, какого именно представителя ихтиологического мира ему предстоит съесть. Слово «аллигатор» пробудило в нем определенные подозрения.
— Это зубатка, — с набитым ртом сказала девушка. — Если в бассейне Миссисипи вам дают жареную рыбу, можете быть уверены, что это зубатка. Очень вкусно, несмотря на название.
Снейп решил не развивать эту тему, тем более что рыба действительно оказалась вкусной.
— Когда начинаются занятия, профессор Маллиган?
— Кей, умоляю, просто Кей. И я не профессор, нос не дорос. Я инструктор, до профессора мне еще работать лет пять, если выдержу. Занятия начнутся во вторник, после Дня Труда.
— Дня Труда?
— Это национальный праздник. Первый понедельник сентября.
— Интересный повод для праздника. И что же вы делаете остальные триста шестьдесят четыре дня в году? — не удержался Снейп.
Кей задумалась.
— Так сразу и не скажешь. Но если вы подождете неделю, я представлю вам полный список.
И тут Снейп понял, кого она ему напоминает. Веселая доброжелательность, в которой любая ирония должна была увязнуть, словно кулак в стене, оббитой войлоком, и мягкая насмешка, на которую невозможно было обижаться, не чувствуя себе при этом полным идиотом. Если бы Дамблдор был двадцатилетней американкой, он был бы именно таким.
Снейп помассировал виски. Учитывая его прошлое и душевное состояние, его могла преследовать целая толпа призраков с укоризненным взглядом. Однако до этой минуты он полагал, что Дамблдор воздержится от появлений, даже в такой, типично дамблдоровской нелепой манере.
— На щеке или вокруг рта? — спросила Кей.
— Прошу прощения?
— У меня на лице пятно или за плечом стоит злобный монстр?
Снейп всегда считал, что, когда не знаешь, что сказать, нужно лгать. Однако, неизвестно почему, в этот раз он отступил от своих принципов.
— Вы похожи на одного моего друга.
— Если он ирландец, то ничего удивительного. У нас, гордых фениев, наше происхождение написано на лбу. А вот и пирог.
Следующие семь минут они провели в благоговейном молчании. Пироги с пеканом мамы Розы требовали полной сосредоточенности.
— Еда — это лучшее, что есть в Луизиане, — сказала Кей, тщательно вылизывая пальцы. — Креольско-каджунская кухня. Каждый день бегаю по две мили.
— За едой?
— После еды. Десять поколений голодных предков — это скверная генетическая память. Организм так и норовит что-нибудь запасти на случай очередного неурожая картофеля. Ладно, вам отсыпать какого-нибудь сакрального знания, или двинемся в школу?
Снейп выглянул в окно, прикинул температуру воздуха и малодушно сказал:
— Ничего не имею против сакрального знания.
— Холодать начнет только часа через четыре, — предупредила его Кей. — Но пока меня тоже не тянет в эту духовку, так что слушайте. Вы что-нибудь знаете про систему американского магического образования?
— Одна школа в каждом штате по закону. Который, как я понял, не исполняется.
— Вы неправильно поняли. У нас нет законов, которые не исполняются. У нас есть юристы, которые эти законы трактуют. Иными словами, есть Золотая Семерка, Семь Братьев и Лига Кводпота, и есть бревенчатые хижины в лесу, в которых детей учат выводить бородавки. Строго по закону.
Золотая Семерка — это старейшие частные школы. Саскуэханна, Салем, Бэттл-Крик, Мэриголд-Мид, Саттон-Бэй, Джоанна и Сен-Самди, разумеется. Старые семьи и большие деньги, что в большинстве случаев не совпадает. Все преподаватели, которых вы встретите в Сен-Самди, учились в школах Золотой Семерки. Кроме иностранцев, само собой.
— И вы?
— Салем.
Снейп посмотрел на нее и решил, что в ее случае сыграла роль старая семья. Женщины с большими деньгами не преподают в школах. И не носят такие простые платья. Хотя в Америке, кажется, все одевались так, как будто только что выбежали с кухни для того, чтобы вскопать грядку.
— Джоанна — это название школы? — спросил он недоуменно.
— Да, а что?
— Это женское имя.
— Это название места, возле которого расположена школа.
— Джоанна?
— Нет такого слова, которое не могло бы служить фамилией для еврея и названием для американского города, — рассмеялась Кей.
— Семь Братьев, — продолжила она, — это государственные школы. Рай для бедных и амбициозных. И магглорожденных, если на то пошло. Три четверти сотрудников нашего Министерства Магии закончили школы, входящие в Семь Братьев. Включая министра.
Снейп кое-что прикинул, но воздержался от комментариев. Пока ему было ясно одно — эта страна отличалась от Англии не только языком, климатом и кухней.
— Лига Кводпота — это Золотая Семерка, Семь Братьев плюс еще восемнадцать школ, которые ухитряются не только держать голову над водой, но еще и содержать свою команду. Игры Школьной Лиги проходят с октября по май, с перерывом на рождественские и пасхальные каникулы. Если вас интересует мое мнение, то это самое идиотское из того, что есть в американском образовании. Вместо того, чтобы учиться, одни целыми днями тренируются как ненормальные, а другие обсуждают игры. Если вы мне напомните эти слова, когда я буду во всю глотку болеть за наших ребят, я вас прокляну, а у меня к этому наследственный талант.
Снейп кивнул и быстро пересмотрел свое мнение об умственных способностях профессора... инструктора Маллиган. Девушка, которая так четко сформулировала его отношение в квиддичу, слизеринской команде и Кубку школы, просто не могла быть глупой.
Кей достала маленький кожаный кошелек. Ведьмы могут вынуть из сравнительно небольшой сумки палатку, портрет исторического деятеля и килограмм картошки, в этом они не сильно отличаются от остальных женщин. Главное отличие состоит в том, что они могут сидеть за столом без сумки и в платье без карманов, а потом вынуть кошелек.
— По десятке на брата, — сказала она.
Снейп задумчиво полез в карман мантии.
— У меня только маггловские деньги.
— Я бы не была так уверена, — сказала Кей. — Дайте-ка мне бумажку.
— Салфетку?
— Доллар, Мерлин и Моргана!
Снейп протянул ей банкноту. Кей провела по ней ладонью и вернула обратно. Мужчина в пудренном парике подмигнул ошарашенному Снейпу и приосанился.
— У нас нет своей валюты, слишком хлопотно. Мы просто договорились с маггловским Монетным Двором. Банкноты реагируют на прикосновение рук волшебников. К слову, если вам попадется пятерка, будьте осторожны. Улисс Грант иногда стреляет из пистолета. Не то, чтобы он попадал, но от неожиданности можно что-нибудь уронить.
— Думаю, нам все-таки стоит дойти до школы, — заметил Снейп. — Или мы просто аппарируем?
— Закрыто для аппарации. И лично я этому очень рада. Терпеть не могу аппарировать, у меня все кишки выворачивает.
Снейп ничего не сказал. Он всегда считал тот факт, что аппарация вызывала у него морскую болезнь, своей уникальной личной особенностью.
— Нет, — продолжила Кей, выходя из кафе, — в Сен-Самди есть чудесный, относительно прохладный путь. Смотрите под ноги, пожалуйста.
— Подземный ход? — предположил Снейп.
— Нет, корни толщиной с руку. Ну, вот мы и пришли.
Они стояли на берегу небольшой речки. Здесь действительно было относительно прохладно — деревья, растущие по ее берегам, заплелись кронами, образовав над водой зеленый купол, сквозь который солнце пробивалось только золотистыми отблесками на воде. У берега покачивалась синяя лодка без весел. Кей зашла в нее, подала руку Снейпу, который едва не свалился в воду, и лодка медленно тронулась вверх по течению.
Вода в реке была зелено-коричневого цвета и пахла болотом. Из листьев, которые по ней плыли, можно было составить небольшой гербарий. Время от времени из воды высовывала голову серебристая рыба, внимательно осматривала окрестности и снова ныряла. Снейпу показалось, что он увидел в камышах у берега водяную змею, и он быстро отвел глаза.
Кей сидела на носу лодки, обхватив колени руками. В ее длинных вьющихся волосах теперь не было ни намека на рыжину, а глаза приобрели цвет речной воды.
На правом берегу у излучины реки стоял большой белый особняк в колониальном стиле. Его окружала крытая галерея, вдоль которой росли кусты магнолии. Несмотря на яркое солнце, вид у этого дома был несколько призрачный, как будто он недавно сгорел и был восстановлен из пепла.
— Вот мы и приплыли, — сказала Кей. — На случай, если понадобится, лодка всегда стоит тут, у причала. В нее нужно просто сесть, а дорогу она сама знает. Последнее усилие, чтобы дойти до школы. Внутри должно быть относительно прохладно.
— Относительно чего? — тяжело дыша, спросил Снейп.
— Относительно среднегодовой температуры штата Луизиана.
Внутри было действительно прохладно и тихо. Дамы на портретах лениво обмахивались веерами, ручейки журчали, кусты шелестели, а котята играли с клубками шерсти.
— Вся эта розовая муть в виде живописи представляет собой историческую ценность, — скептически заметила Кей. — Вероятно, потому, что ее осталось мало. Увы, не настолько мало, как хотелось бы. А вот и маркиз.
По полутемному коридору им навстречу величественно плыл призрак, одетый как портрет Людовика XIV.
— Bonjour, monsieur le marquis. — Приветствовала его Кей. — C?est Severus Snape, notre nouveau professeur de... de... Merde!
— Какое оригинальное определение, — ядовито заметил Снейп. — Я такого не слышал даже от своих учеников. Он совсем не говорит по-английски?
— Ни слова. Вопрос принципа.
Снейп перешел на французский.
— Позвольте представиться. Меня зовут Северус Снейп, я преподаватель Зелий. И ваш покорный слуга, если вы позволите.
— Франсуа де Баро-Робер, маркиз де Сен-Самди, — ответил призрак надтреснутым тенором. — Счастлив приветствовать вас в моей скромной обители. Мое почтение.
Он изысканно поклонился, подмел пол перьями своей полупрозрачной шляпы, и удалился самым изящным образом.
— А вы, оказывается, можете быть вежливым, — заметила Кей. — Никогда бы не подумала.
— Это все французский язык. Он действительно маркиз?
— Нет, конечно. Но двести пятьдесят лет назад это была его плантация. Потом ему перерезали горло собственные рабы, а дом сожгли. Очень грустная история. Но я понимаю рабов, если честно. Поразительно вредный старик. Вы заметили, что он со мной не разговаривает? Это потому что я с Севера, с Востока, и Собака.
— Вы анимаг?
— Нет, это что-то вроде политической партии. Пятьдесят лет назад у нас была небольшая гражданская война. Кошки против Собак.
— Вы, кажется, сказали, что маркиз умер двести пятьдесят лет назад?
— Да, но политикой интересоваться не перестал. Нам наверх, спальни на втором этаже.
Снейп остановился.
— А что у вас в подвале?
— Окорока, в основном. И пиво. Но если вам нужен полный список...
— То вы мне его предоставите в течение недели. Я понял. Спасибо, не стоит.
В спальне Снейп задумчиво вынул из кармана чемодан и начал его распаковывать. Ему здесь не нравилось. У мебели был какой-то несолидный вид — сплошная резьба, позолота, розовое дерево, ткань в цветочек и гнутые ножки. Стены были оббиты шелком. На полу лежал ковер, живописующий охоту на оленя во всех подробностях, включая пуговицы на камзолах охотников. Снейп чувствовал себя большим черным тараканом в шкатулке с драгоценностями.
На комоде стоял позолоченный подсвечник, поддерживаемый четырьмя голыми ангелочками. Снейп посмотрел на него с отвращением, затем с интересом, подошел поближе и нажал на маленькую белую кнопку на основании. Лампочки загорелись.
— Электричество, — сказал Снейп тоном оскорбленной невинности. Электричество в магической школе. Эти американцы! Разумеется, в Хогвартсе были водопровод и канализация. (В Дурмштранге, по слухам, не было ни того, ни другого). Но это были древнеримские изобретения, настолько старые, что им было позволено вносить в Хогвартс ноту прогресса. В то время как электричество...
Снейп открыл дверь ванной и громко свистнул. До сегодняшнего дня он считал, что не умеет свистеть.
Эйлин Снейп полагала, что холодный душ и холодная спальня являются лучшими средствами от всех заболеваний, а также от соблазнов плоти. (Частично это мнение проистекало из цены за отопление и газ). Снейп придерживался того же мнения. Это было причиной его железного здоровья — он не простужался даже зимой в подземельях в Хогвартса, — и скверного характера. Человек, который утром встает с кровати босыми ногами на ледяной пол, а потом пять минут стоит под холодной водой, потом склонен весь день вымещать это на окружающих.
Дизайнер, который проектировал ванные в Сен-Самди, явно не боялся ни простуд (что неудивительно, учитывая климат), ни соблазнов плоти. Ванна из розового мрамора могла вместить дельфина средней величины. На стене висело зеркало в полный рост в золоченой оправе. Вешалка для полотенец была выполнена в виде обнаженной нимфы в объятьях фавна. На потолке резвились амуры.
Снейп осторожно закрыл дверь. Ему было очень интересно, где он будет мыться в течение следующего года. И спать, если на то пошло.
Следующую дверь он открывал с опаской. За ней оказалась лаборатория. Он несколько секунд стоял на пороге, словно грешник у входа в рай. А затем решительно шагнул внутрь.