Глава 1. Когда приходят воспоминания

Once I could laugh with everyone
Once I could see the good in me 
The black and the white distinctively coloring 
Holding the world inside 
Now all the world is grey to me
Nobody can see you gotta believe it

Queen "The Night Comes Down" 

Когда-то мог и я смеяться вместе с вами 
И находить в себе добра и жизни знамя –
Деля весь мир вокруг на грязь и чистоту,
Храня в себе святыней высшую мечту…
Теперь весь мир – сырой, постылый звук,
Ослепший и забытый сердца стук

Queen "Наступает ночь" 

Часы на стене пробили три раза, и маятник вновь начал свой размеренный стук, отсчитывая минуты и секунды до следующего боя. Заколебавшееся пламя свечей заставило черные и серые тени закружиться по стене и запрыгать по шкафам с ингредиентами для зелий, с заспиртованными тварями, по столу, уставленному колбами, пробирками, мерными стаканчиками.

Снейп протер покрасневшие от долгого чтения глаза, отложил пергамент и сердито посмотрел на часы. Три часа ночи. Хогвартс уже давно спит. Пожалуй, даже Филч с миссис Норрис уже отправились к себе для отдыха. И только из-под двери кабинета профессора зельеварения выбивается полоска света. Впрочем, это никого не интересует. Если Мастер зелий сидит в своих подземельях и не совершает рейдов по школе в поисках забывших о школьных правилах учеников, то все только рады.

Поднявшись из-за стола, Снейп повел затекшими плечами и подошел к столу, где на огне стояла перегонная колба с мутноватой жидкостью темно-синего цвета, к которой был подсоединен холодильник, а к нему, в свою очередь — колба-приемник. После перегонки жидкость приобретала нежный сиреневый цвет. Прекрасно. Универсальное противоядие получится на славу. Конечно, оно эффективно в отношении ядов, в которых не присутствует сильная магическая составляющая, но яды с таковой составляющей сейчас встречаются редко. Так что мадам Помфри будет в восторге. Запас Универсального противоядия должен быть в любой больнице. Итак, когда закончится перегонка, необходимо добавить семь капель крови ирландского рогатого дракона, помешать семнадцать раз по часовой стрелке и оставить на три с половиной часа. Соблюдать время нужно очень строго, иначе нужного эффекта не получится.

Пустая чашка из-под кофе на столе вызвала вздох у профессора зельеварения. Домовые эльфы видят десятый сон, а кофе хочется жутко. Придется сотворить. Взмах палочкой — и рядом с пустой чашечкой появилась новая, с дымящимся напитком. Конечно, самому Снейпу тоже пора спать, завтра целый день сидеть на экзаменах у седьмого курса, но он решил, что сегодня обязательно посмотрит трактат Яна Липолда «Адепты Хаоса». Дамблдор дал профессору зельеварения задание — собрать как можно больше информации о магах Хаоса, одним из которых является Вольдеморт. Но информация по этим специализированным магам была самой скудной, ведь их было меньше всех других магов. Но у профессора зельеварения было еще одна, гораздо более важная задача — расшифровать «Разделенный дух Ангаци». Теперь, когда этот сильнейший артефакт, который более сто лет считался пропавшим, попал в руки Дамблдора, свиток был главной надеждой Ордена Феникса. Предполагалось, что в свитке скрыты заклинания, позволяющие уничтожить или пленить дух мага Хаоса. Для того, чтобы расшифровать смысл заключенных в свиток заклинаний, необходимо быть магом Хаоса или знать о них очень многое. Этим всем профессор и занимался. Работа продвигалась очень медленно, но Снейп не сдавался и ночами штудировал работы авторов древности и современных исследователей, портил глаза над «духом Ангаци». Такой интерес к магам Хаоса, безусловно, был вызван тем, что у Вольдеморта необходимо было найти уязвимое место, ударив по которому можно было уничтожить дух мага. Однако именно наличие некой демонической составляющей делала магов Хаоса практически неуязвимыми. Да что там говорить, почти за месяц работы, профессор зельеварения не встретил ни одного упоминания о том, что кому-либо удалось уничтожить такого специализированного мага. Тем не менее, Снейп, подстрекаемый неудачами, с удвоенной силой ночами, параллельно с алхимическими опытами и приготовлением зелий, штудировал книги о специализированных магах. Ученики через неделю уедут на каникулы, начнется новое лето, и у него будет гораздо больше времени, чтобы выполнить задание директора. Снейп и так проводил все каникулы, и зимние, и летние, в работе. Так было всегда, у него никогда не было отдыха. Зачем? Снейп не мог представить себя ничего не делающим. Не одному же, в конце концов, ехать куда-нибудь, а с кем, интересно? Да и не время сейчас расслабляться, когда открытая война может начаться в любую минуту.

Взгляд Снейпа скользнул по подземелью-лаборатории. Его запасам зелий мог позавидовать любой алхимик из самой лучшей исследовательской лаборатории. Все компоненты в идеальном и строгом порядке разложены по шкафчикам и полочкам. Кроме них там находятся готовые, высшего качества зелья и всевозможная алхимическая посуда — от крошечной хрупкой пипетки до громадного котла из редкого сплава. А сколько книг, научных журналов (во многих есть статьи и самого Северуса Снейпа), просто свитки с описанием методик разнообразных опытов, планы, конспекты лекций, отчеты… Профессор зельеварения с каждым годом все больше закрывался в подземельях и все больше зарывался в единственной отраде — тонкой науке приготовления волшебных зелий. И с каждым годом все росла коллекция книг и свитков.

Профессор зельеварения вспомнил маггловскую лабораторию молекулярной биологии, в которой ему довелось побывать в Бирмингеме: большие светлые помещения, идеальная чистота и стерильность, боксы с автоматической вентиляцией, стерилизацией ультрафиолетом. Те магглы-ученые работали с крошечными объемами исследуемого материала, использовали маленькие одноразовые пластиковые пробирки, дозаторы, позволяющие легко набирать любые, даже мельчайшие объемы жидкостей. Все это было очень интересно Снейпу, любящему копаться со своими сложными и тонкими экспериментами. Он был немного знаком с маггловскими науками — биологией и генетикой (Что касалось естественных наук, то маги почти не обращали на них внимания, и ученикам в школе их не преподавали, за исключением, разве что, Травологии. Уход за магическими существами Северус в расчет не брал.), и поэтому с огромным интересом наблюдал за работой ученых и лаборантов. Магглы нигде не могли обойтись без обожаемой техники. Кроме компьютеров еще и центрифуги, спектрофотометры, трансиллюминаторы — язык сломаешь только чтобы выговорить эти названия, которые звучат похлеще сложного заклинания, не говоря уже о том, чтобы самому использовать эти приборы. Именно тогда профессору показали самую настоящую ДНК человека, выделенную из клеток крови — маленький прозрачный комочек на дне пластиковой пробирки, который затем легко растворили в воде. Подумать только, в этом невзрачном с виду комочке записана вся информация о человеке! Да, дни, проведенные у маггловских ученых дали столько нового…

А еще Снейп вспомнил, как ловко Марина Дансинг обращалась с маленькими пробирочками и дозаторами. Ее руки, затянутые в резиновые перчатки (в маггловских опытах необходима полная стерильность), так и мелькали от колб с растворами к штативу с десятком пробирок. Она очень аккуратно, быстро и точно выполняла методику и параллельно могла еще что-то рассказывать Снейпу. Профессор зельеварения с грохотом захлопнул дверцу шкафчика. Марина Дансинг… Как настойчиво он гнал от себя любые воспоминания, связанные с этой девушкой. И ведь ему это почти удалось. Но проклятая память хранит все, старательно сберегая то, о чем нам хотелось бы забыть навсегда.

О, Снейп прекрасно помнил тот день. Дамблдор срочно вызвал его к себе. Когда профессор зельеварения вошел, директор встал и протянул ему пергамент со словами:

— Ты уже видел это, Северус? — Таким взволнованным Снейп давно не видел Дамблдора, но все стало ясно, лишь только профессор зельеварения увидел знакомый витиеватый почерк и прочел первые строки послания. Сердце подпрыгнуло и тяжело забилось в груди. Словно не желая верить написанному, Снейп продолжал вглядываться в пергамент. Мысли разбегались, как непослушные ученики, и появилось знакомое леденящее чувство вины и опустошенности. Директор решил оторвать его от бесцельного разглядывания желтого листа бумаги.

— Может быть, ты объяснишь мне, что происходит? — тихо спросил он.

Снейп поднял голову. Дамблдор, нахмурившись, смотрел на него. Чего же вы хотите, директор? Ведь все уже понятно, просто мы еще не высказали это вслух. Но если вам так хочется… Северус тяжело опустился в кресло и начал сухо и лаконично излагать то, что произошло вчера в Хогсмиде, а пока рассказывал, тягучая вина уже властвовала в душе. Не уследил, не смог понять… Да что тут понимать? Неужели не ясно, что мисс Дансинг было неуютно и одиноко в магическом мире. Она привыкла общаться только с магглами, она не была готова к такой открытой ненависти со стороны Малфоя. Представляю, что он ей наговорил! Конечно, в Хогвартсе Снейп провел личную беседу с Драко и дал понять, что его ни в коем случае не должны касаться личные дела декана (проклятый Люциус! Не мог промолчать перед сыном о делах своих дружков!), но это уже не имело никакого значения. О, да, профессор зельеварения был очень зол, когда увидел драку прямо на территории Хогсмида. Обычную уличную драку, даже без применения магии, простой мордобой. Сопляки! Чему пять лет учились? Но мисс Дансинг… Он сам своим поведением, по сути подтвердил все слова, сказанные Драко в ее адрес. Подтвердил оскорбления! Но, Марина, неужели вы не могли хоть кого-то предупредить и не уходить просто так? Упрямая девчонка! Впрочем, ее трудно винить.

Когда профессор зельеварения закончил свой рассказ, Дамблдор мог лишь тяжело вздохнуть, его руки машинально перебирали бумаги на столе. Потом он бросил взгляд на жизнерадостно прыгающего по клетке Фоукса и снова вздохнул.

— Северус, о твоей истинной причине поездки в Кембридж, кроме меня знают только три человека. Но они не знают о девушке. Поэтому, как ты понимаешь, принимать решение можем лишь мы, — наконец выговорил он. — И, боюсь, это будет тяжелое решение.

Гнетущая пауза повисла в воздухе. За окном слышались крики — ученики высыпали из школы после окончания последнего урока, чтобы поиграть в снежки, построить снежную крепость или просто погулять на свежем морозном воздухе после душных аудиторий.

Как же трудно было произносить эти слова, но он решился.

— Мы не можем отдать артефакт. — Каждое из этих пяти слов падало на душу тяжелым камнем. Хотели, чтобы я это произнес, директор? Я сделал это.

Дамблдор внимательно посмотрел в глаза Снейпу.

— Ты понимаешь, Северус, на что мы обрекаем девушку?

Хотите ударить больнее? Знает ли бывший Упивающийся смертью о том, на что способны его бывшие «друзья»? Вам удалось, директор, но я и так в достаточной мере ощущаю свою вину, а теперь мы делим ее на двоих.

Черные глаза профессора зельеварения как всегда не опустились под пронзительным синим взглядом из-под очков-половинок, только худые руки до боли сжали ручки кресла.

— Да, директор. И вы сами понимаете и знаете, что это — единственный выход.

— Тогда я смогу дать ответ Вольдеморту через два дня. Поверь, мне очень жаль, Северус, но ты и сам понимаешь, что я ничего не могу сделать. — Снейп молча кивнул.

Это потом он метался по своему кабинету, задевая полами черной мантии лежащие на столе контрольные учеников, сжимая кулаки, и безрезультатно гнал, гнал прочь вину и боль. Потом следующие два дня (слава Мерлину, выходные) не вылезал из лаборатории, стараясь заглушить проклятые эмоции работой. И дело было вовсе не в том, что Снейп как-то по-особенному относился к девушке, но он же не бездушный! Правда, большинство учеников, да, впрочем, и преподавателей, сомневаются в наличии у профессора зельеварения этой тонкой субстанции. Но разве может он быть спокоен, когда своими руками отдал на верную смерть человека, который помог ему и которого он взял под свою защиту. Великий Мерлин, она же совершенно беззащитна перед Упивающимися смертью и тем более Вольдемортом. При мысли о том, что могут сделать с девушкой, у профессора зельеварения леденело все внутри.

Быть может, мисс Дансинг следовало сказать, что у нее есть магические способности? Она так испугалась того происшествия с его волшебной палочкой, что ей, конечно, и в голову не могло прийти, что тот маленький эксперимент показал наличие у Марины способностей к магии. Но тогда ему просто не до того было, а потом, в Хогвартсе, он посчитал, что жизнь мисс Дансинг уже сложилась, и ей слишком поздно учиться (А это глупости, Северус, девушка умна и талантлива. Ее легче будет учить тем вещам, которые детям не под силу быстро усвоить). Мало кому хочется менять привычный уклад жизни и идти в туманную неизвестность, которая не обещает быстрых результатов и вынуждает начинать все заново. Мисс Дансинг же впереди ждала успешная карьера ученого, так зачем мешать человеку реализовать свои таланты? Дамблдор своим поведением как бы дал молчаливое согласие с позицией Снейпа, да и не то время сейчас в магическом мире, чтобы мисс Дансинг очень рада была прийти учиться магии. Снейп до сих пор не мог понять, почему Министерство Магии не заметило девушку, обычно они крайне аккуратны и щепетильны в поиске будущих магов, но редкие ошибки случаются. Сам профессор зельеварения ничего в мисс Дансинг не видел до тех пор, пока она не начала помогать ему в гостинице. Тогда он впервые почувствовал в ней тоненький ручеек магической силы, которую Марина неосознанно использовала, чтобы лечить его. Так часто бывает — человек, не подозревающий у себя способностей к волшебству, уже применяет их, как, например, мисс Дансинг, которая делилась с ним своей силой.

Но в те дни, сразу после письма от Вольдеморта, не находящий себе покоя Снейп понимал и другое. Вольдеморт — прекрасный ментальный маг, он сразу увидит в девушке потенциальную волшебницу, так же как и то, что у профессора зельеварения не было с ней никаких отношений. Северус слишком хорошо знал своего бывшего хозяина. У Вольдеморта любой план имел двойное, а то и тройное дно. Раз уж Марина попала к нему, он попытается максимально ее использовать. Ясно, что этот совершенно грязный шантаж — девушка в обмен на «Разделенный дух Ангаци» — был просто слабой попыткой вернуть себе артефакт, ход, в некотором смысле, на авось, чтобы просто проверить противника. Вольдеморт прекрасно осознавал, что шансы на то, что они с Дамблдором примут эти условия, ничтожны. Значит, в ход пойдет следующий план, но какой? Об этом Снейпу не хотелось бы узнать. Он был знаком с несколькими ритуалами, в которых Темный лорд наверное использует мисс Дансинг. Скорее всего, она умерла страшной смертью, у Снейпа до сих пор кровь стыла в жилах, когда он думал об этом.

Колба с готовящимся Универсальным противоядием тихо булькала и немного подпрыгивала на горелке. Профессор зельеварения уменьшил огонь и потер виски. Воспоминания сегодня сильнее него.

И ведь знал же, знал, что девчонка относится к нему не просто как к преподавателю. Снейп не имел привычки копаться в чужих сознаниях. Особенно в сознании магглы, которая не просто не в состоянии защититься, но даже и не подозревает, что ее мысли можно прочитать. Это слишком низко даже для бывшего Упивающегося смертью, да и не было у него такого желания. Но он же не может совсем ничего не чувствовать! То, что зеленоглазая староста одной из групп студентов Кембриджа неравнодушна к нему, Снейп понял примерно через месяц работы в университете, а события с похищением ребенка окончательно убедили его в этом. Кстати о тех событиях. Тогда открылись невероятные факты, если бы о них возможно было рассказать магическому миру, то это было бы сенсацией. Восхищенные глаза мисс Дансинг раздражали профессора зельеварения. Тоже мне, придумала! Девочка, я не принц на белом коне из твоих детских снов, который будет носить тебя на руках и пылинки сдувать. Ты видишь то, что хочешь видеть — доброго, всемогущего волшебника, который помог тебе и твоей ужасной подруге спасти ребенка. Но из этого абсолютно ничего не следует. Это моя обязанность, как взрослого мага, следить, чтобы появившиеся из ниоткуда молокососы-самоучки не занимались нелегальной магией, которая чаще всего заключается в плохо подготовленных кровавых ритуалах с целью получить много силы. Впрочем, ритуал в том заброшенном доме неподготовленным никак не назовешь.

Взгляды магглы, полные нежности, не могли не раздражать. Только этого ему не хватало — влюбленная девушка. Теперь точно будет приставать со своим вниманием, пытаясь познакомиться поближе. Отчасти поэтому профессор часто срывал на Марине злость на всю группу. Она должна снять розовые очки и перестать придумывать себе сказки! Однако, к удивлению Снейпа, мисс Дансинг не предпринимала никаких попыток приблизиться к нему. Видимо, оказалась достаточно умной, чтобы понять — маг и маггл не могут иметь между собой ничего общего.

То, что судьба свела их в одном гостиничном номере, добавило еще одну каплю масла в огонь. Снейп и без того нервничал. Джейк Кан, прикинувшийся в Кембридже, как оказалось, преподавателем истории (Впрочем, чего ему прикидываться, он и так вчерашний маггл.) первым добыл артефакт. Неизвестно, зачем Упивающегося смертью понесло в Бирмингем на конференцию (неужели там обосновался Вольдеморт?), но именно там профессор зельеварения предполагал забрать свиток, а присутствие рядом девушки сковывало его по рукам и ногам.

Конечно, он сам виноват, нужно было выставить ее из номера еще в тот вечер, когда его ранили. Но тогда у профессора просто не было никаких сил воевать с девчонкой, в которой вдруг проснулось упрямство, а мисс Дансинг, сама того не осознавая, сделала свой выбор. Снейп очень просчитался, он и представить не мог, что Джейк Кан — специализированный маг. То, что в той схватке Упивающихся смертью было четверо против профессора зельеварения, не слишком пугало последнего, но то, что один из четверых оказался неплохим магом Воды, меняло многое. Ему еще повезло: Кан целил в сердце, и только фантастическая реакция спасла Снейпа. Однако главное дело было сделано — он добыл свиток. Вот тогда и нужно было выставить девчонку из номера. Пусть сам и нуждался в помощи (подбирая зелья в дорогу, Северус и предположить не мог, что ему понадобятся снадобья от подобных ранений). А он снова поддался слабости, и судьба снова грубо указала ему на ошибку. Но Снейпу было слишком плохо, пришлось пытаться сделать портал до Хогсмида, но в первый вечер ничего не получилось. Еще бы, создание порталов требует немалой силы. Трансгрессировать в Хогсмид в таком состоянии было рискованно. Из-за близости Хогвартса с его мощной антитрансгрессионной защитой, правильно рассчитать направление трансгрессии очень трудно. А ошибиться на пару миль и раненому лежать в снегу со свитком в кармане, не в силах пошевелиться, опасаясь, что за ним могут проследить, было не привлекательной перспективой.

Не выгнал мисс Дансинг и на второй день, а на третий она уже просто не успела уйти. И ведь чувствовал же, что девушка принесет ему одни неприятности. Как в воду глядел. Но он не хотел ее смерти… Что же до той отвратительной драки в Хогсмиде, то он очень сильно разозлился, а Марина уж попала под горячую руку. У нее и самой, естественно, были нервы на пределе, вот девушка и не выдержала.

Снейп помотал головой, надеясь сбросить с себя липкую паутину проклятых мыслей, но все тщетно. В сознании словно появился большой клубок воспоминаний, который долгое время лежал, задвинутый в самый дальний уголок, но теперь выкатился оттуда и начал стремительно разматываться, обнажая те события, что до сих пор полосуют душу плетями вины и боли. Профессор зельеварения плотнее закутался в мантию, будто ему было холодно, и шагнул к камину. Еле заметный взмах рукой — и тлеющие угольки вспыхнули алым пламенем. Снейп опустился в кресло и закрыл глаза. Он знал, что сопротивляться памяти бесполезно, и знал также, о чем вспомнит сейчас. Клубок разматывался… 

*** 

Ее звали Элин Мей. Она была студенткой Райвенкло и училась на год младше Северуса. Очаровательное юное создание, с огромными синими глазищами и волосами цвета спелой пшеницы. Но в наивных с виду синих глазах прятался настоящий ум, не зря же Элин попала в Райвенкло. Она была одной из лучших учениц и любимицей учителей. Скромная и застенчивая Элин знала заклинаний ничуть не меньше забияки и позера Джеймса Поттера, только никогда не использовала их во вред кому-либо и чтобы показать себя.

То, что маленькая девчонка из Райвенкло обращает на него внимание, Северус понял в один из первых дней шестого курса (Элин потом говорила, что влюбилась в него на втором курсе, но вначале боялась взглянуть на него). Но тогда, вначале учебного года, это только вывело Снейпа из себя. К тому времени он уже полностью замкнулся в себе. Жизнь в Хогвартсе для Северуса состояла из постоянных стычек с Мародерами, бесконечного сидения в библиотеке (и в Запретной секции в том числе), зарывшись в книги, и варения зелий в обустроенной для себя заброшенном классе возле башни Хаффлпаффа. И это жизнь? Не этого хотел Северус, когда ехал первый раз в Хогвартс-экспрессе, все дальше удаляясь от дома, где остались вечно ругающиеся между собой родители, и где не было даже намека на теплую семейную атмосферу. Но при этом Снейп прекрасно осознавал свои таланты, он хотел добиться славы, признания своих способностей и оценки их по достоинству. Однако в Хогвартсе знания сами по себе почти никого не интересовали. Если ты не играешь в квиддич, то мало кто обратит на тебя внимание. Стоит ли говорить, что к шестому курсу у Северуса и не намечалось присутствия рядом девушки, в то время как Поттер уже зажимал во всех углах Лили Эванс, а Блэк не менее активно зажимал всех более-менее симпатичных девушек с любого факультета, кроме Слизерина. И уж конечно никому был не нужен худой, щуплый парень с длинными сальными волосами, скользкие темные пряди которых закрывали узкое бледное лицо с горящими черными глазами. Впрочем, Северус и не стремился налаживать контакты с противоположным полом. Пусть его однокурсники занимаются этой чепухой, зато в магии он сильнее любого из этих мускулистых донжуанов. Вот только почему так больно кололо сердце, когда он случайно спугивал очередную целующуюся парочку в темном коридоре?

Особенно не давали жизни Мародеры, конфликты с ними происходили все чаще и чаще, и с каждым разом в душе Северуса росла жгучая ненависть. И ведь издевались над ним просто так, от нечего делать, ради потехи и чтобы лишний раз доказать самим себе, что мы — круче всех. При этом по знанию магии Снейп был ничуть не хуже Поттера и Блэка вместе взятых, просто у него еще не было достаточно опыта и сил, чтобы сдерживать эмоции, которые в магической схватке далеко не всегда оказываются лучшими помощниками. Потому что мешают концентрации, а от нее в большинстве случаев зависит качество заклинания. Как известно, если парень не умеет драться, то пусть у него хоть огромные способности и интеллект, но зато он почти всегда проигрывает в стычках — значит он не настоящий мужчина. А если он к тому же возится с колбами, пробирками и котлами… Фи, не мужское это занятие. Вот квиддич — совсем другое дело.

Итак, во время завтрака Северус почувствовал взгляд грязнокровки Элин Мей. Он знал, что ее отец — маггл, а мать — маггла. Эту информацию ему когда-то сообщил Люциус Малфой, провожая стройную фигурку девушки оценивающим взглядом, напоминающим Раздевающее заклинание. В то утро Снейп впервые обратил внимание на худенькую девушку, но внутри сразу поднялось раздражение. Чего она уставилась? Поэтому, когда при выходе из Большого зала Элин опять перевела взгляд блестящих синих глаз на него, Снейп подошел к ней.

— Чего ты пялишься на меня? — зашипел он в лицо девушке.

Та испуганно посмотрела на него и поспешно опустила глаза.

— И…извини. Если тебе было неприятно, я больше не буду, Северус, — тихо сказала она и поспешила скрыться в компании подружек.

— Северус, ты меня удивляешь. — Подошедший Люциус хлопнул его по плечу. — Такая девчонка, класс! Пусть и грязнокровка, но развлечься с ней будет приятно, не сомневаюсь. И она только с виду такая тихоня, Нотт пытался ее заарканить в прошлом году, так она ему заехала каким-то заклинанием, пару дней отлеживался в больничном крыле. А тут сама на тебя вешается. Не упускай своего шанса! А то так и будешь один…

— Отвали, Люциус, — огрызнулся Снейп. — Я не желаю иметь дел с грязнокровкой.

— Как знаешь, — пожал плечами Малфой. — Ты только не горячись. Не хочешь эту, скоро у тебя будет много таких, да и не только это…

Северус молча кивнул и пошел по коридору на урок Заклинаний. Скоро, это после окончания школы. В конце летних каникул Малфой, благодаря связям своих родителей в Министерстве Магии, сумел связаться с Темным лордом Вольдемортом, который тогда только набирал мощь, и безумный страх еще не овладел магическим миром. Перспектива стать Упивающимся смертью — верным слугой Темного лорда — сулила множество преимуществ, но главным для Северуса была месть, возможность поквитаться с врагами, залить ее их кровью. Потому Снейп знал, что он обязательно будет с Вольдемортом. Мало того, он сможет показать, чего на самом деле достоин Северус Снейп.

Между тем дни шестого курса бежали быстро. Северус еще несколько раз ощущал на себе взгляд студентки Райвенкло, от которого вдруг неясной тоской покалывало сердце, но когда он оборачивался, девушка уже смотрела в другую сторону, а, как известно, не пойман — не вор, и Снейп не мог выместить на ней злость.

Потом он часто спрашивал себя: как же вышло так, что он, чистокровный маг, в Мерлин знает каком поколении, полюбил грязнокровку. Северус не верил в любовь с первого взгляда, считая ее вымышленным бредом или оправданием грязной похоти. Да он и не полюбил с первого взгляда, не мог полюбить, потому что нельзя испытать сильного чувства к человеку, которого не знаешь. И все же любовь пришла. Она подступала к Северусу постепенно, медленно завоевывая его сердце. Ведь несмотря ни на что, юноше было любопытно, почему синеглазая грязнокровка так странно пялится на него.

Элин не искала встреч с Северусом, они происходили сами собой, что неудивительно, если учишься в одной школе, и однажды он поймал себя на том, что сам смотрит на нее. Случайные встречи, встречи по делу (Элин взяла в библиотеке книгу, которая была нужна Снейпу, поэтому пришлось обращаться к ученице Райвенкло) поневоле привели к тому, что Северус незаметно для себя заинтересовался девушкой. Он яростно отмахивался от скользких намеков Малфоя и Нотта и удивлялся сам себе. Северуса не интересовали девушки. Впрочем, нет, это будет неправдой. Какую-то странную горькую привязанность и нежность он испытывал к Лили Эванс — рыжей подружке Джеймса Поттера. Северус жутко ревновал ее к наглому гриффиндорцу, и сам себе не желал признаться, что ревнует. Еще его страшно бесило, когда Лили вступалась за него, если была свидетелем стычки Снейпа и Мародеров. Северус не хотел, чтобы за него заступались, как за беспомощного ребенка, показывая его слабость. Особенно она. И жалость была хуже любого яда. Чувства Северуса к Лили были слишком безнадежными, и он со злостью выжигал их в себе.

Позже он понял, что привлекало его в Лили и Элин кроме их красоты и ума. Душевное тепло. С ними рядом Северус, в глубине души жаждущий тепла и доброты, чувствовал себя удивительно спокойно, ощущая ауру, распространяющуюся вокруг девушек. Светлая и чистая, она покорила и крутого самоуверенного Джеймса Поттера, и озлобленного одинокого Снейпа. Ведь нежность и доброта значат ничуть не меньше внешности и ума. А Элин и Лили всегда были готовы поделиться своим теплом с другими (И меньше всего на свете профессору зельеварения хотелось признаться себе в том, что подобное тепло он почувствовал в маггле Марине Дансинг. А еще в ее внешности было что-то общее с Лили. Эти противные мыслишки Северус пресек сразу же, но раздражение осталось, и оно было одной из причин того, что старосте всегда доставалось за всю группу). К сожалению, таких людей чаще всего просто используют с корыстными целями. Снейп это знал, и это злило его. Эти мелкие людишки не имели права так с ними обращаться. Но тут же приходила новая мысль: «А ты сам, Северус, что сделал с человеком, который любил тебя?» И злость угасала, сменяясь болезненным отчаянием и безысходностью. Но это было потом, а пока Северус с удивлением обнаруживал в себе рождение нового чувства. Сначала он гнал его от себя. Любая робкая попытка Элин обратиться к нему (обычно это было связано с уроками, они часто претендовали на одни и те же книги в библиотеке) он отвечал какой-нибудь колкостью и очень резко, вызывая одобрительный гул слизеринцев: «Правильно! Нечего церемонится с грязнокровкой!» и рассерженные взгляды райвенкловцев и гриффиндорцев.

Однако так трудно быть одиноким, когда тебе всего шестнадцать лет, а позади и впереди не было и не будет ничего светлого. И Северуса невольно тянуло к Элин Мей.

В конце шестого курса произошел тот позорнейший случай с оборотнем Люпином. (Нет! Об этом точно нельзя вспоминать, хватит с него этого стыда), и Снейп получил свой первый долг. Долг перед злейшим врагом — Джеймсом Поттером. Именно тогда Северус понял, что значит быть должником человека, который спас твою жизнь, неважно как, но спас, а при этом ты ненавидишь своего спасителя и понимаешь, что долг нужно обязательно отдать. Не для него. Для себя.

Раны, нанесенные оборотнем, были не очень опасными, все-таки проклятый Поттер успел вовремя, но мадам Помфри, безусловно, оставила Северуса в больничном крыле. Он лежал на кровати, с перевязанным плечом и бедром, и с мазохистским удовольствием ощущал, как боль в теле смешивается со злобой в душе. И вот, казалось, нашелся человек, на которого можно выплеснуть эту горючую смесь — Элин, которая, конечно же, незамедлительно прибежала в больничное крыло, как только узнала о случившемся.

Увидев нерешительно направляющуюся к его кровати девушку, Снейп сразу же ядовито усмехнулся и привстал на подушках.

— Что, пришла поглазеть, грязнокровка? — с радостью начал выплевывать слова он. — Мародеры уже раззвонили по всей школе про новый подвиг Поттера? Хочешь посмотреть на чудесно спасенного никчемного слизеринца?

— Мне Лили сказала, — потупилась Элин и остановилась в нескольких метрах от кровати Северуса. — Джеймс и Сириус никому ничего не скажут из-за Римуса. — Увидев, что Снейп сейчас наградит ее еще одной порцией насмешек, поспешно добавила: — Я очень переживала за тебя, когда узнала, и поэтому сразу пришла сюда. И принесла тебе… Вот. — Элин запнулась, достала из-за спины коробку с обыкновенными шоколадными лягушками и начала осторожно подходить ближе, чтобы поставить ее на тумбочку.

— Не люблю сладкое, — пробурчал Северус, но, скорее, по инерции. Весь его запал злости вдруг пропал куда-то. За все годы обучения в Хогвартсе никто не приходил к нему в больничное крыло (кроме директора и деканов, чтобы назначить наказание), где он довольно часто оказывался после проделок Мародеров. У слизеринцев это было не очень принято — навещать больных, тем более приносить что-то, пусть даже глупых шоколадных лягушек. То, что Элин была рядом, тронуло какие-то потаенные струны в душе, Снейп ощутил себя нужным, и это чувство начало наполнять его удивительно приятным теплом.

— Извини, я не знала, что ты этого не любишь, — смутилась девушка, но коробку все равно поставила. — Северус, поправляйся скорее, пожалуйста, — ее голос упал до шепота.

И прежде чем Северус смог что-то сказать, Элин наклонилась и коснулась своими губами его губ. Всего лишь на мгновение, а потом развернулась и бросилась к выходу из больничного крыла.

— Элин! — Он не узнал свой голос, какой-то чужой, хриплый, и в глазах предательски щиплет. Снейп не понимал, что делает, но знал одно — он не хочет, чтобы она убежала сейчас. А еще он в первый раз назвал ее по имени, и ему понравилось, как нежно оно звучит: «Элин». Девушка остановилась, но не обернулась и подозрительно всхлипнула, но Северус решился: — Элин, — повторил он, — не уходи.

И она не ушла, а Северус через мгновение ощутил, что Элин уже рядом и обнимает его. Он неловко прижимал ее к себе здоровой рукой, а девушка все еще со слезами на глазах целовала его лоб, щеки… Северус чувствовал ее нежный аромат, кружащий голову, и пытался понять, что с ним происходит. Он думал, что на него нашло какое-то затмение, а это оказалось пробуждением.

Первое, что Северус сделал через два дня, когда вышел из больничного крыла — ранним утром пошел в ванную и как следует вымыл голову. Теперь он волновался о том, что Элин будет неприятно находиться рядом с человеком, у которого засаленные волосы. Потом Северус с некоторым удивлением осмотрел себя в зеркале. Странно, теперь, когда волосы обрамляли лицо пышными прядями, парень даже посчитал себя достаточно красивым. Действительно, тонкие черты лица, узкие губы, такие, кажется, глупые девчонки считают чувственными, и глаза блестят как-то по-новому, из них исчезло затравленное выражение. Ну, разве что нос подкачал — длинный и слегка крючковатый, но Элин вроде бы нравится. Северус решил собрать волосы в хвост. А после мытья они очень неплохо выглядят: шелковистые, густые, иссиня черные. Ну, все, хватит разглядывать себя в зеркале, как девчонка. Парень отошел от зеркала и вышел из ванной.

Утром он поймал Элин возле кабинета Истории Магии, где у нее был первый урок. Девушка заулыбалась и раскраснелась, когда увидела его.

— Привет, Северус, — немного неуверенно проговорила она и осторожно коснулась его руки.

— Привет, — ответил он, а потом выпалил: — Ты пойдешь со мной в Хогсмид завтра? — И Северус на мгновение зажмурился в ожидании ответа, потому что у нее могла быть причина, чтобы отказаться.

Но Элин тепло улыбнулась.

— Конечно, пойду. С удовольствием.

— Но завтра же матч по квиддичу, — почти удивленно проговорил он. — Может, ты бы больше хотела…

— Что ты, — совершенно серьезно произнесла она. — Ты же меня приглашаешь, какое значение имеет какой-то матч? — и добавила совсем по-детски: — Ты в тысячу раз лучше любого квиддичиста даже из самой крутой команды!

Северус расслабился и улыбнулся в ответ. Он в первый раз пригласил девушку на свидание.