— Северус, — вылезая из камина, сказал Люциус Малфой, — скажи, ты умеешь рисовать?

— Агхрр? — отозвался Северус, высовывая нос из-под одеяла. Где-то трижды пробили часы.

— Рисовать, я говорю, умеешь? — повторил Люциус, взмахом палочки безжалостно зажигая свечи, наколдовывая себе кресло и усаживаясь рядом с кроватью. Кресло вышло почему-то чрезвычайно готичным.

— Люц, — зевая с риском навсегда вывихнуть себе челюсть, начал Снейп, — тебя в Мунго проводить, или сам доберёшься?

— Не поможет, — грустно возразил тот, горестно вздыхая. — Я об этом уже думал…

— Что у тебя опять? — со вздохом спросил Снейп, наконец смирившись с тем, что сон его прерван окончательно и бесповоротно.

— Я идиот, — печально сообщил Малфой, горестно поникая белокурой головой. — Полный.

— Ты меня поэтому разбудил? — уточнил Снейп.

— Я Нарси спросил, что бы ей подарить… понимаешь?

— Зачем?

— Не знаю, зачем, — сокрушённо признался Люциус, то ли роняя слезу, то ли просто шмыгая носом. — Я же говорю — идиот.

— Да нет. Дарить-то зачем? Вроде рождество уже прошло, годовщина у вас летом… день рожд…

— Да праздник же! — с досадой воскликнул Малфой. — Это ты у нас… ай, да что говорить! Праздник. День святого Валентина же. Ну?

— А, — не слишком впечатлился Снейп. — Ну и чего ей захотелось? Омолаживающее зелье?

— Что ты! — испуганно вздрогнул Люциус, — куда ей… и так нас все за дядюшку с племянницей принимают… я ей омоложусь!

— А чего ты тогда ко мне пришёл?

— Я спросил — ты рисовать умеешь? — напомнил Люциус.

— Зачем?

— Она валентинку хочет. Нарисованную. Мной, — каждое последующее слово Малфой произносил всё более и более мрачно.

— Зачем?! — обалдело спросил Северус, забыв даже присовокупить к вопросу какую-нибудь гадость.

— Откуда я знаю… и что мне делать?

— Ну как что?.. нарисуй ей что-нибудь.

— Да? — с внезапным ехидством переспросил Малфой. — Тебе показать, что у меня получается? — он вынул откуда-то пачку дорогущей бумаги и сунул приятелю. — А Нарси, между прочим, просила меня изобразить то, что я чувствую к ней. Как думаешь, стоит ей отдавать такое?

Снейп взглянул на первый рисунок, поперхнулся, бросил на Люциуса какой-то шальной взгляд, просмотрел ещё несколько и торопливо вернул бумаги своему гостю.

— Я бы не стал, — сказал он осторожно.

— Да я понимаю, — уныло согласился Малфой. — Делать-то что?

— Даже не знаю… и никакой магии, да?

— Куда там… проверит — хуже будет, — только отмахнулся Люциус.

— А когда праздник?

— Завтра… сегодня уже, — с некоторым недоумением сказал Малфой, который до сих пор не привык к тому, что его друг может не знать самые простейшие, общеизвестные вещи. — Она ещё и просыпается рано… часа через четыре уже и встанет. И к этому моменту подарок должен быть готов.

— Она что, перед сном пожелание высказала?

— Ну, — замялся вдруг Люциус, — не совсем… да какая разница-то теперь? Сев, помоги, а?

— Чем? — разозлился Снейп. — Ты думаешь, я рисую лучше тебя?

Люциус, услышав это, побледнел и закрыл лицо руками.

— Всё, — глухо проговорил он. — Я погиб.

— Дай сюда, — подумав немного, потребовал Снейп, отбирая у него рисунки. — Так… а что ты, собственно, вообще пытался изобразить?

— Ну что изображают на валентинках? — почувствовав, что Снейп таки взял дело в свои руки, Малфой тут же заметно приободрился.

— Откуда я знаю? — опять рассердился Северус.

— И правда… ну всякие сердечки, ангелочки… цветочки…

— Болван ты, — покачал головой Снейп. Люциус хотел было обидеться, но, подумав, решил, что момент сейчас уж больно неудачный, и сделал вид, что ничего не расслышал. Но поскольку вслед за этими словами воцарилось абсолютное молчание, прерывать которое, судя по всему, никто не собирался, он наконец не выдержал и спросил:

— Почему?

— Потому что тебе ясно сказали: нарисовать чувства, которые ты к ней испытываешь, — тоном, которым он читал свои лекции, заявил Снейп. — Неверно поняв задачу, разве возможно отыскать правильное решение?

— А что, интересно, я должен был рисовать? — удивился он.

— Как это «что»? Что чувствуешь — то и рисуй… ты что, ей смерти скорой желаешь?

— Почему? — на сей раз обалдел Люциус.

— Ну как же — раз ангелов… вот это круглое с волнистыми веерами по бокам, я так понимаю, символизирует ангела? Цветы, опять же — как раз на могилку…

— Ты маньяк! — расхохотался, однако, с некоторым оттенком ужаса Малфой. — Ну что у тебя за ассоциации… Нарци нормальная, она о таком не подумает.

— В любом случае, — хмыкнул Снейп, — это банально. Явно не то, что она хотела.

— Ну а что ещё можно нарисовать?

— То, что ты чувствуешь, — ехидно повторил Северус. — Ясно же сказано. Вот что ты чувствуешь?

— Э-э-э, — почему-то замялся Малфой. — Ну… любовь.

— Люциус, — опасно шёлковым голосом проговорил Снейп.

— Ну ладно, ладно… не знаю я, что! — с лёгкой истеричностью воскликнул Люциус. — Восхищение, восторг… ну что ощущают к любимой женщине?! Впрочем, кого я спрашиваю…

— Действительно, — подтвердил Северус, скептически хмыкнув. — Главная сложность — понять, что именно нужно нарисовать.

— Да? А изобразить это, конечно, будет проще простого.

— Конечно, — кивнул Снейп. — Возьмёшь какую-нибудь книжку и срисуешь.

— Никакой магии, помнишь?!

— Не визжи. — Люциус собрался оскорбиться, но не успел. — На свет. Или по клеткам… а, впрочем, конечно. Что ты можешь знать, несчастный волшебник?

— Не понял? — озадаченно спросил Малфой.

— У нас в школе было рисование… а, потом расскажу. В обычной, маггловской. Вот гляжу я на тебя порою — и думаю: а что будет, если у тебя отнять палочку? Ты ж с голоду помрёшь… эх вы, чистокровные.

Снейп махнул рукой и замолчал, а Люциусу после подобной сентенции оставалось лишь в очередной раз раздумывать о том, как же всей Англии повезло, что этот человек среди всех своих недостатков не имел стремления к власти. «Нам бы тогда Лорд детской страшилкой показался…»

— Ты не молчи, не молчи! Думай давай, чего рисовать.

— Сев, ну откуда я знаю? Ангелы тебе не нравятся…

— Мне лично абсолютно всё равно. Веришь?

Люциус жалобно вздохнул. Когда это не помогло, он неохотно сказал:

— Можно было бы бриллиант какой-нибудь нарисовать… побольше.

— Зачем?!

— Ну… в качестве аналогии. Мол, моя любовь к тебе так же крепка…

— Понятно, — оборвал его Снейп. — Не пойдёт. О, я придумал!

— Что?! — Люциус даже подскочил.

— Соль. И, кстати, можно не рисовать, а приклеить. Даже и проще, — довольно добавил он.

— С-соль? Сев, кончай издеваться!

— Я не издеваюсь. Я совершенно серьёзен. Как никогда. Четыре утра, Люц. Я спать хочу. Говорю тебе: посыпь бумажку солью, напиши что-нибудь красивое, например, «моей любимой» — и дари. Смело.

— Сев, — несколько неуверенно начал Малфой, но Снейп угрожающе навёл на него палочку, и он только спросил обречённо: — А что мне ей сказать, когда она спросит…

— Она не спросит.

— Нет, Сев, но если…

— Не спросит она, — повторил Снейп сурово. — А спросит — оскорбись и скажи, мол, что просила — то и нарисовал, а раз не понимаешь, то сама дура.

— Севеверус!

— Иди отсюда.

— Сев!!!

— Добром прошу. 

*** 

— Сев! — Люциус Малфой буквально вывалился из камина и, даже не отряхнувшись, набросился на всё ещё мирно спящего Снейпа.

— А? Что? — тот, не успев даже схватить палочку, теперь только ошалело хлопал глазами, безумно напоминая не вовремя разбуженную сову.

— Я тебя убью!

— Почему?

— Это была твоя идея! — прорычал Люциус, который и сам выглядел так, словно явился с поля боя, который, очевидно, проиграл вчистую.

— Какая идея? Люц, ты вообще в себе?

— Я? О нет, я НЕ в себе, — Люциус наконец выпустил свою жертву и рухнул во всё ещё стоящее у кровати готичное кресло.

— Да что вообще стряслось? Ты откуда? В таком виде.

— От Нарси, — с несчастным видом сообщил Малфой. — Она меня выгнала, Сев…

— В каком смысле?

— В прямом. А всё твоя гениальная идея! Знаешь, какую она мне истерику устроила?!

— А-а… да? — очень удивился Снейп. — Надо же… Она что, тоже сказок не читала? Вроде девочка…

— Каких сказок?

— Мда… даже не знаю, чем и помочь тебе. Я думал, все девочки сказки любят…

— КАКИХ СКАЗОК, Сев?!

— Слушай, а ведь ты прав, — помолчав, задумчиво кивнул Снейп. — Сказка-то маггловская… как-то я это упустил. Мда… нехорошо получилось.