И вот, снова урок у него.

Он ходил между рядами, страшный и черный, как злая летучая мышь. Одного его взгляда хватает на то, чтобы повергнуть в панику. Стоит ему только открыть рот, как мой лоб покрывается испариной.

Его зовут Северус Снейп, и он именно тот человек, который не дает мне покоя уже почти семь лет.

— Лонгботтом!

О Боже.

— Такое впечатление, что перед вами не котел с отвратительно сваренным зельем «от Лонгботтома», а раздетая молодая девица! — фыркнул Снейп и подошел ко мне. От ужаса я уронил что-то в котел, в оцепенении смотря на него.

— Вот это да, — скривился профессор, — вы записались в новаторы, Лонгботтом? Вы решили, что Зелью Тонизации не хватает новых ингредиентов? Какого черта, позвольте узнать, вы добавили туда русалочью чешую?

Уже не контролируя себя, я начал пятиться. Снейп хмыкнул и подошел к котлу, зелье в котором начало угрожающе булькать. Снейп недоуменно поднял бровь, а котел, видимо решив пошутить, выплюнул в мастера зелий свое содержимое. Я почему-то не нашел более умного действия, чем усесться на пол и закрыть руками лицо. Не знаю,чего я тогда ждал. В голове крутились всевозможные сцены экзекуции: вот Снейп берет остатки зелья и выливает мне на голову, вот он колотит меня руками и ногами и орет так, что его крик бьет меня сильнее, чем он сам… Каково же было мое удивление, когда…

— Невилл! С тобой все в порядке? — обеспокоено спросил Снейп, подходя ко мне. Он был весь в фиолетовой вонючей жиже, на левой руке красовался ожог. — Тебя не задело?

— Нет…профессор…благодарю…со мной все в порядке, — осторожно сказал я.

— Это просто замечательно! — ответил Снейп и… улыбнулся. Я почувствовал, что готов упасть в обморок. Наверное, вот сейчас и начнется… Я ни разу в жизни не видел, чтобы он улыбался. Видимо, для него это верный признак того, что сейчас он сделает что-то страшное.

Но ничего такого не произошло. Мало того, произошло только то, чего ожидать нельзя было вообще — просматривая зелья присутствующих, Снейп поставил хорошие оценки не только слизеринцам и Гермионе, но и многим гриффиндорцам. Подарил «отлично» Гарри и Рону, снисходительно улыбнулся Финнигану и потрепал Томаса по плечу, от чего последний сперва побледнел, а потом покраснел. Дошла очередь и до меня.

— Вам, Невилл, я могу поставить четыре, — улыбнулся (о Боже, снова улыбнулся!) Снейп. — За необычный подход к зельеварению.

Я украдкой посмотрел на Малфоя. Тот сидел с открытым ртом и даже не старался его прикрыть. Так выглядел не только он, впрочем.

Затем урок закончился, и Снейп отпустил нас с пожеланиями доброго здоровья и отличной учебы.

— Что ты сделал с профессором, Лонгботтом? — с перекошенным лицом спросил у меня Малфой.

— Не знаю, — сказал я. — Я первый раз его таким вижу.

— В том то и дело, идиот! Его не узнать! — Малфой, чертыхаясь, ушел. Я стоял в коридорах подземелий и лихорадочно размышлял о том, что случилось. Не найдя ответа, я ушел в Гриффиндорскую гостиную, в которой уже сидели Гарри, Рон и Гермиона. Тихонечко сел за стол и продолжил думать.

Получалось плохо.

— Что ты добавил в зелье, Невилл? — спросила у меня Гермиона.

Опа-па. Зелье. Эврика.

Видимо, на моем лице все отразилось, потому-что Гермиона, хмыкнув, заметила, что только полный гений вроде меня не мог догадаться об этом сразу.

— И что теперь делать? — с замиранием сердца выдохнул я.

— А ничего, — подключился к разговору Рон. — Теперь у нас всегда будут хорошие оценки по зельеварению, и Снейп перекочует в разряд самых любимых преподавателей студентов Хогвартса.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказал Гарри, — потому-что Вольдеморт…

И замолк.

— Что Вольдеморт? — упавшим голосом спросил я.

— Язык мой — враг мой, — вздохнул Гарри. — Понимаешь, Невилл, Снейп — шпион. И когда Вольдеморт в следующий раз вызовет его на собрание Пожирателей Смерти и увидит нашего изменившегося профессора…

— Можешь не продолжать, — вздрогнул я, представляя Снейпа на месте паука на уроке Крауча — младшего.

— Надо срочно вернуть Снейпу его первоначальный характер! — уверенно произнесла Гермиона. — Невилл, вспомни, что ты добавил в это зелье.

— Эээ… Кажется, русалочью чешую. Да, точно, именно это.

— Хорошо, — сказала она. — Тогда я отправляюсь в библиотеку.

***

В следующие дни профессор Снейп поразил нас еще больше.

На уроках он частенько забывал о зельеварении и впадал в лирические раздумья.

— Мистер Уизли, — пафосно заметил он однажды, — вам, возможно, покажется это странным, но я считаю, что вам очень повезло, что вы выросли в такой большой семье.

— Правда, профессор? — недоуменно спросил Рон.

— Да, я совершенно серьезно, — заулыбался Снейп, и меня снова перекосило. — Вы не знаете, как это бывает тяжело… Один… Долгими зимними вечерами…И нет никого рядом, кто бы поддержал и сказал доброе слово в такую неприглядную минуту… И еще мне всегда хотелось сестричку. Или братика, — неожиданно плаксиво добавил он.

— Профессор, вы, кажется, говорили что-то о зелье спокойствия, — напомнила Гермиона.

— Ах, да, — сказал Снейп. — Да, зелье спокойствия… К слову, мисс Грейнджер, у вас есть брат или сестра?

— Нет, профессор, я одна в семье, — терпеливо ответила Гермиона.

— Тогда я смею предположить, что родственников вам заменили мистер Уизли и мистер Поттер! — трагически изрек мастер зелий. — О, как я радуюсь, когда наблюдаю проявления вашей трогательной дружбы!

— Невилл, — шепнула мне Гермиона. — У меня остается только один выбор: или убить тебя, или остановить это безобразие. Честное слово, прежним мне он нравился гораздо больше.

Однако, это и подобные ему проиcшествия на зельеварении и рядом не стояли по сравнению с тем, что чудил Снейп в свободное от уроков времени. Чего только стоили его обширные комплименты в адрес МакГонагалл на обеде! А бантик, который он привязал к хвосту Миссис Норрис (после чего на следующем уроке зельеварения нам долго рассказывалось о том, как он мечтал в детстве о какой-нибудь зверюшке)! Последнюю страшную новость о Снейпе нам принес Гарри.

— Катастрофа, — сказал он. — Встревожен даже Дамблдор.

— Что еще случилось? — хором спросили мы с Гермионой и Роном.

— Директор сказал мне, что не тревожился до тех пор, пока Снейп в его кабинете не отказался от лимонных долек и умял их целую тарелку, нахваливая «тонкость этого изумительного лакомства»! — ухмыльнулся Гарри.

— Ничего, это скоро закончится, — вздохнула Гермиона. — Я не зря столько времени сидела в библиотеке целую неделю. Могу поздравить тебя, Невилл. Причина преображения профессора — Зелье Нурменгарда, которое ты ухитрился изготовить на том злосчастном уроке.

— А почему Нурменгарда? — удивился Гарри.

— Когда Дамблдор победил Гриндевальда, — принялась рассказывать Гермиона, — побежденного посадили в Нурменгард. Среди заключенных тогда было очень много его приспешников, и были все основания предполагать, что с появлением в тюрьме Гриндевальда произойдет что-нибудь вроде массового побега с тяжкими последствиями для охраны тюрьмы. И тогда какой-то местный гений изобрел зелье, обладающее эффектом изрядного смягчения характера. Но, говорят, у самого Гриндевальда на него был иммунитет.

— Это все хорошо, — перебил ее Рон, — но как снять со Снейпа эффект зелья?

— А как в сказке, — захихикала Гермиона.

— Не понял, — сказал я, внезапно похолодев.

— Все очень просто, — ответила Гермиона, продолжая хихикать. — Тот, кто сварил зелье, должен поцеловать того, кто зелье принял. Вот и все. Я ж говорю, как в сказке.

— Что? — заорал я. — Я? Поцеловать Снейпа?

— Именно, — сказала Гермиона, и через несколько секунд они втроем громко и дружно ржали.

«Кажется, вот и пришел мне конец», — обреченно думал я, шагая вечером в подземелья вместе с неразлучной троицей.

— Ну что, Невилл, ни пуха ни пера, — засмеялся Гарри.

— К Снейпу, — машинально ответил я. — А что, вы со мной не пойдете?

— Такого зрелища моя душа не вынесет, — сказал Рон.

— Мы просто послушаем, — добавила Гермиона.

— Эх, — вздохнул я и шагнул в кабинет зельеварения, искренне надеясь на то, что Снейпа там нет. Но он там был.

— Вы что-то хотели? — улыбчиво спросил профессор, и меня снова перекосило.

— Простите, профессор — но так надо, — решительно сказал я, подошел к нему и стал совершать террористический акт по отношению к своей личности.

Где-то через 5 секунд мне начало казаться, что Гермиона меня попросту обманула. Но еще через мгновение я почувствовал, что лечу. И услышал дикий крик Снейпа, плавно переходящий в шипение.

— Лонгботтом! Лонгботтом! Вы… Вы… Вы…Сто пятьдесят баллов с Гриффиндора! Нет, двести! Двести двадцать! Двести двадцать пять! — орал Снейп. — Вон отсюда! Вон! И немедленно! Я приложу все усилия для того, чтобы вы больше не посещали мои занятия! Вон!!!

Я никогда так быстро не бегал. Вслед за мной, истошно ржа, бежали Гарри, Рон и Гермиона. Я мельком подумал о том, что им даже не жаль потерянных баллов.

И с тех пор все стало как всегда. Снейп больше ни разу не зачел мне ни одного зелья, Малфой хмыкал каждый раз, когда профессор обращался ко мне, а директор был доволен тем, что лимонные дольки в целости и сохранности.

Только Снейп теперь все как-то странно смотрит на меня.

***

Эпилог

— Иногда я бываю сентиментальным, — сказал однажды Вольдеморт Северусу Снейпу. — И тогда я люблю мечтать. Например о том, как на моем столе будет стоять череп Гарри Поттера. А ты любишь мечтать, Северус?

— Да, мой Лорд, — сказал Снейп. — И знаете — наши мечты во многом похожи. 

Конец