— Ой, девочки! — в класс, цокая каблучками, влетела наша староста Санни (хорошее имя для чертовки, правда?). — Алхимик прибыл! Тень, но такой красавчик!.. — она мечтательно закатила глазки.

Ага. Вот почему алхимию сегодня второй парой поставили. Интересно, чему Санни радуется? Колбам, пробиркам и всякой пакости типа ладана, которая так и норовит испортить маникюр? Впрочем, я явно ошибалась, думая, что нашу Санни волнует предмет: без сомнения, ее куда больше занимал сам алхимик.

— Я слышала, — продолжала щебетать Санни, — что его хотели к белопёрым отправить, оттуда, говорят, тоже запрос на алхимика пришел, но он отказался! Представляете?! И даже бровью не повел, когда ему распределение к нам подписали. Сказал, мол, от судьбы не уйдешь, какая разница, где идиотов учить, а там, — староста подняла к земле пальчик, — еще неизвестно, что придумать могут, да и к подземельям привык.

Я вздохнула: учиться не хотелось вообще, а алхимии — в частности. И дернул меня папа за хвост пойти в ПУГАЛО*, к тому же на специальность 000371 «Сбивание с пути истинного». Лучше б на отделение коварных соблазнительниц пошла, что ли... Ведь все ж при мне: и блондинка, и глаза фиалковые, и фигура сногсшибательная. Так нет, послушалась этого черта лысого, сказавшего, что с моим умом только на СбивСПутИст идти, что голову задурю кому угодно. Ну, вообще-то папаша прав — я умница, да. Ну сами посудите: мне всего лишь тысяча двадцать лет, а я уже прекрасно умею делать мелкие пакости, крупные пакости, мутить воду во пруду и пускать пыль в глаза. И это не говоря уже о моих несомненных талантах к языкам. Но папаша очень по-чёртовски сыграл на моей гордости, и вот я здесь. Учусь. Надо сказать, учусь блестяще. У меня вообще все получается блестяще.

Пока я предавалась самопознанию, аудитория потихоньку заполнилась студентами, а на кафедру вскарабкался сам Фра Диаболо, проректор по учебной работе, ведший у нас предсказания судеб, и сразу взял быка за рога:

— Студиозусы, запомните! — воинственно помахивая хвостом и не тратя время на приветствия, начал он, — по данным новейших исследований судьба каждого человека, я подчеркиваю, человека, а не черта, беса, дэва или другого демона, находится не во власти Мойр, они же Парки, они же Норны, они же пряхи, а выписывается посредством переплетения утка и основы в процессе созидания некоего полотна. Таким образом, перед нами снова встает вопрос, касающийся ехидны и яйца: кто же был раньше? И ошибочно полагать...

Я зевнула и положила голову на руки, решив, что можно и подремать. Толку-то слушать? Все равно проректора скоро снесет на воспоминания о своих великих альковных деяниях и похождениях (он до ПУГАЛа темное воинство готовил, замашки до сих пор солдафонские), большую часть которых весь ПУГАЛО знает наизусть, а ту, что не знает, прекрасно представляет — ну вы понимаете, даже Фра Диаболо тут трудно придумать что-нибудь новенькое.

...Из приятной полудремы меня вырвал яростный щелчок проректорского хвоста возле уха и гневный рык:

— Смирррна! — Ну я же говорила — солдафон.

Я взвилась, вздыбила пушок на холке и шерсть на хвосте, щелкнула зубами, каблуками и приготовилась чутко внимать.

Ну конечно, ничего нового. Насчет отчислений, неудов, хвостов, кроме своего собственного, я уже в курсе. Поедая начальство глазами, я в очередной раз подумала, что давно бы отчислилась из университета, если бы знала, как обойти договор и не лишиться самого дорогого: трех золотых волосков, заговоренных на неиссякаемую удачу. А учить обходить договоры нас будут только в последнем семестре — спецкурс начнется.

— ...И вам, чертовка Аль, именно вам, для допуска к сессии нужно будет сделать полный расчет судьбы человека, выправить все вероятности и относительности! И меня не волнует, когда вы это будете делать!!! Проверю лично! — закончил Фра Диаболо и, резко развернувшись, вышел из аудитории.

Похоже, я доигралась. Вернее, доспалась. Однокурсники, ставшие свидетелями головомойки, сочувственно посматривали на меня. Да я и сама понимала, что влипла. Полный расчет судьбы — это вам не пакостничать, хотя бы и по-крупному. Тут нужен объект исследования. Я вздохнула: для этого придется на землю вылезать и прикидываться какой-нибудь Земфирой и заводить песню вроде: «А позолоти ручку, яхонтовый, всю правду тебе расскажу, брильянтовый!..»

Плетясь вслед за всеми на алхимию, я размышляла, как бы выкрутиться из этой ситуации. Можно, конечно, объект извлечь из привычной для него среды обитания, доставить сюда, не впервой, чай. Смертные к нам, конечно, не косяками ходят, но раз в сто лет один какой-нибудь и забредет, то за женой, то за собачкой, то еще за чем. Но для этого — для того чтобы человек прибыл сюда по моей надобности — мне нужна пентаграмма. А я, при всех своих неоспоримых достоинствах и недюжинном интеллекте, никогда не была сильна в геометрии. Разве что... А это мысль. Только не забыть сказать этим чумазым чертям-чертежникам, чтобы чертеж чертили черными чернилами, черт-те что ведь получится, если симпатические использовать, да и за мало-мальски пристойную пакость это точно не сойдет.

Я немного повеселела. Будет пентаграмма — будет проректору, чтоб ему воспарить и не вернуться, полный расчет.

***

В аудитории, где у нас должна была быть лекция по алхимии, я уселась за первую парту. Все-таки любопытно посмотреть, что за тень лишила покоя нашу старосту, заставив говорить об одном и том же битых полчаса. А ведь всем известно, что у Санни одна мысль в голове не задерживается дольше, чем на минуту.

Новый алхимик... ворвался. Да-да, именно ворвался в класс. Причем через дверь. Обычно тени предпочитают появляться сразу на кафедре, а этот, похоже, решил соригинальничать. И начал. С пол-оборота.

— Студенты! Забудьте все, чему вас учили до меня. Вы здесь находитесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и всевозможных снадобий. Науку очень точную. — Он прошелся вдоль кафедры. — Запускание простейших файерволов, построение пентаграмм, вызывание духов и банальное размахивание хвостом не имеет ничего общего с тонким искусством алхимии и зельеделия. Я могу научить вас разливать по флаконам славу, варить триумф и закупоривать смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада баранов, которых, — алхимик указал взглядом вверх, — я учил там.**

А красиво говорит. Особенно мне приглянулся пассаж про «закупорить смерть» из уст тени. Поэты нам нужны. У нас своих нет сейчас. Был один, да и то на два лагеря работал...

Нет, в этом профессоре Снейпе определенно что-то было. Например, нос. И мантия. Мне очень понравилось, как эффектно она развевалась. Интересно, если я попрошу профессора показать мне, как у него так получается, он не откажется?..

...К концу лекции я решила, что лучше все же не спрашивать. Во избежание. А то мало ли. Этот Снейп десяти проректоров стоит. И ректора в придачу. Ох, чую, мало нам не покажется.

Так и завертелось все. Лекции, семинары, практические занятия. И как венец всего этого безобразия — сессия, допуск к которой мне еще нужно было получить у проректора. И у Снейпа, буквально за неделю из «красавчика», как его назвала Санни, превратившегося в «носатого теня» (произносилось это, правда, с изрядной долей уважения — даже наши крупные пакостники трепетали), но уже в общем порядке — профессор был нами крайне недоволен. Он спрашивал даже то, чего не задавал, мотивируя это тем, что на второй тысяче лет уже можно научиться работать самостоятельно и иногда, да-да! — «Иногда читать учебники и дополнительную литературу!» А мы, что, должны перерывать всю трехмирную библиотеку, чтобы выяснить, чем отличается какой-то там эстрагон от тархуна?! По мне так пахнут они совершенно одинаково и препротивно.

***

— Вот, держи свою пентаграмму, — черт Аззи протянул мне тубус. Я открыла его, вытащила кусок пергамена и развернула. — Не доверяешь? — довольно засопел Аззи.

— Разумеется, — кивнула я. — За вами же глаз да глаз нужен, тем более ни ты, ни Трицессимус не сдали еще мелкие пакости. С вас станется.

Аззи просиял.

— Аль, ты слишком хорошо о нас думаешь.

— Ах-ха, — согласилась я, внимательно разглядывая пентаграмму. Она, конечно, не была замкнута, иначе человекообъект бы вызвали Аззи с Трицем, а не я. Замыкать ее мне придется самой.

— Все как ты и просила, — принялся объяснять Аззи. — Объект: человек, не старше двадцати человеколет, с неустойчивым психологическим фоном и как можно более странной аурой. Зачем, кстати, тебе такой?

— С такими проще разговаривать. Запугаешь-запутаешь, он решит, что ты — его галлюцинация, и все выложит. Решит, будто сам с собой разговаривает. Ну или, может, не ты, а кто-то другой ему мерещится.

— Ну-ну. Я там тебе на обороте написал, что к чему, если вдруг этот старый дьявол решит спросить, как ты строила пентаграмму. И сама добавишь второстепенные параметры, когда закончишь с объектом со своим.

— Угу. — Я скрутила пергамен и засунула его в тубус. — Спасибо, Аззи, с меня причитается.

— Причитается, — степенно кивнул Аззи. — Курсовик по теории пакостей для Трица. Ты помнишь, у него проблемы всегда были.

— Да уж, — хихикнула я, припомнив, что у Трицессимуса все не как у чертей. — Матушка его до сих пор целое море цветов поминает. Ладно, Аззи, пойду, — я повесила тубус на плечо.

— Удачи. Ни пуха ни пера.

— К человеку!

***

Я расправила пергамен на столе и достала черные свечи. Так, четыре по углам, одну в центр пентаграммы. Тушь, перо из хвоста черного петуха. Четырнадцатый лунный день, солнце в Скорпионе... Вектор статум, вектор магистатум... или магистратум? Нет, похоже, что магистатум. Свечи зажечь, замыкающий вектор... Ну-с... Где мой объект?.. Что?!? Куда??? О дьявол! Все-таки магистратум!..

Аааааааа!

Вместо того чтобы явить пред мои ясны очи искомый объект, пентаграмма засветилась ярко-голубым светом и втянула меня в себя. И спустя пару условных минут вытолкнула в какое-то помещение. Как я потом поняла, где-то в районе потолка. Потому как пролетев еще несколько метров, но уже вниз, я плюхнулась на мокрые каменные плиты, едва не сломав хвост. Пентаграмма слабо светилась в воздухе, но через мгновение снова вспыхнула и тут же погасла. После такого путешествия мои рожки искрились и ужасно чесались. Один плюс, что искры хоть немного рассеивали темноту, вязкую, словно деготь.

Я поднялась и, с трудом сохраняя равновесие после такого полета, сделала несколько шагов. Вдруг откуда-то справа послышался рокочущий звук, часть стены отъехала в сторону, в образовавшийся проем полился неяркий красноватый свет. А через мгновение оттуда показалась массивная голова здоровенного ящера. Я невольно отступила назад: никогда не знаешь, чего от рептилий ожидать. Наши еще ничего, а вот драконы Глубокого Пекла, говорят, совсем бешеные, могут и на своих нападать.

Дракон наполовину вполз в помещение и, подслеповато щурясь, уставился на меня. Я зажмурилась и усилием воли заставила себя остаться на месте, хотя в глубине недуши мне очень хотелось заметаться и забиться в какой-нибудь темный угол. Вдруг что-то обхватило меня вокруг талии и подняло в воздух. Я взвизгнула и открыла глаза. Прямо передо мной была драконья морда. Очень знакомая, надо сказать.

— Васик? — удивлению моему не было предела. — Васик, это ты?!?

— Аль??? Ты как фюда попала? — Побери меня проректор по учебной работе — это действительно был Василевс, дракон адский обыкновенный одноголовый, мы с ним в детский сад вместе ходили. Теперь он держал меня в хвосте и таращился во все глаза, словно я была какой-то невиданной диковинкой.

— Я-я. Как попала, как попала... Систему векторов в пентаграмме неверно задала. Ну и... Но ты-то!!! Тебя же лет триста искали по всем закоулкам! Матушка твоя до сих пор нет-нет да отрядит кого-нибудь на поиски. Ты-то как сюда попал?

— Я... это... — Васик вдруг засмущался, — ну... в обфем, погуляли мы как-то с длаконaми. Холошо так погуляли. Длаконы меня потом в какой-то полтал загрузили. Да адлес попутали. — Похоже, говорить Васик так и не научился. Картавит, шепелявит... — Вот так и попал, — Васик проследил за моим взглядом, оценивающим помещение. — Ты не смотли так. Тут тепло, темно, мухи не куфают. Скуфновато конефно, но это нифего. Слазу пофти после моего появления сюда плибефал один феловек, все за голову хватался да меня расплафивал, мол, как зовут да фьего лоду-племени. Ну я ему и сказал, фто я — Вафилефк. Но он, Аль, по-моему, глухой оказался. Фсе меня потом Вафилифком называл.

— Так ты, что, все это время тут просидел?!?

— Ну да. Нет, ну ты понимаефь, — продолжил свой рассказ Васик, — я, когда фюда попал, перепугался — зуть. Тут замка-то этого ефе не было, так лесофек леденький. Селение феловеческое лядом. Ну лесофек я, конефно, подпалил, а вот селение не тлонул. Из него-то как раз и плишел тот феловек. Волфебник. Потолковали мы с ним, подумали, мофет, мофно меня как-нибудь домой велнуть, но фего-то там не задалось у него. Сдлуфились мы с ним. И вот он по друфбе-то и рефил постлоить воклуг меня этот замок. И сказал, фто подвал этот моим будет. Чтобы, знафит, никто меня не беспокоил.

— Так ты что ж, Васенька, — жалостливо сказала я, — в этом погребе тысячу лет так один и кукуешь?

— Нет, ну пофему зе один? — удивился Васик. — Недавно вот тут весело было. Лебятифки феловефефкие плиходили. В догонялки иглали. И я с ними побегал. Плавда, потом они лаффалились, фкулу мне подполтили, жуб выбили. Веселые такие... Негодники, — умилился дракон. — Так фто нет, не скуфяю я здесь. ...Как нафы-то там?

— Да нормально. Кто соблазняет, кто поджаривает. Я вот с пути истинного сбивать учусь. Только теперь надо подумать, как домой вернуться. Я сюда попала, скорее всего, потому, что схема была настроена на определенный объект, да только вместо того чтобы вытянуть его к нам, к нему перекинуло меня. Васик, как из твоих хором выбраться? Тут вообще что?

— Фкола тут, Аль, так фто объектов найдефь себе пледостатофно. Только смотли офторофнее: фкола тут не плостая, а волфебная... Вон видифь в углу двелца? Иди по колидолу, до конца дойдефь, увидифь лестнифу. Вот по ней до упола и поднимайся. Ну как отклыть, сооблазифь.
***

Я шла по школьному коридору, тихонько ругаясь на окатившее меня водой нервное привидение, которое, как оказалось, жило именно в той дамской комнате, что служила проходом в Васиковы подземелья.

По ходу дела планы относительно объекта я подвергла значительной корректировке, а точнее решила, что искать именно того человека, на которого была направлена пентаграмма, не имеет смысла. Во-первых, не факт, что меня занесло именно в места его обитания (скорее всего, конечно, но стопроцентной гарантии я дать не могла), во-вторых, совершенно не обязательно, что даже если он где-то поблизости, я его встречу — на него была настроена пентаграмма, а не я. Ну разве что почую кончиком хвоста. Находиться на земле дольше необходимого мне не хотелось совершенно. Нас, чертей, испокон веков здесь не любят. Так что я решила, что припру к стенке первого попавшегося человека, быстренько выведаю у него то, что нужно, и отправлюсь к Васику. Там у него можно в спокойной обстановке обдумать, как вернуться домой. Хорошо еще, что попала я в школу: тут найдутся и писчие принадлежности, и книги. Тем паче что Васик что-то говорил о волшебниках. Значит, дело за малым: встретить кого-нибудь.

Коридор резко сворачивал влево. Послышались шаги. Помяни человека, он и появится. Я довольно улыбнулась: схватить, скрутить и бросить на оказание вспомоществования мне, любимой.

Я стояла, приготовившись, и ждала, когда человек вывернет из-за угла. Секунда понадобилась на то, чтобы обвить хвостом его шею и прижать спиной к стене... и в следующую же секунду я отлетела от него, слегка пришибленная молнией, которую моя жертва выпустила из... У людей ведь нет хвостов, или я что-то пропустила?

— Ты чего дерешься?!! — возмутилась я.

— А ты чего из-за угла нападаешь? — не растерялся мой противник.

— А тут поворот, вот и пришлось из-за угла, — резонно ответила я. С наскока объект взять не удалось. Придется выкручиваться и действовать по обстоятельствам.

— Хммм... Люмос!

Вспыхнул яркий свет, и когда глаза к нему привыкли, я увидела перед собой юношу человеколет этак двадцати пяти, с удивлением взиравшего на меня. В руке у него была какая-то тросточка, кончик которой и испускал свет. Похоже, он меня из нее же и шарахнул. Значит, не хвост.

— Ты кто такая?

— Я чертовка Аль. А ты кто?

Парень словно бы и не услышал моего вопроса.

— И что же ты тут делаешь, чертовка Аль? — Я нахмурилась: не люблю, когда мне не отвечают. Парень заинтересованно рассматривал меня, что-то явно для себя решая, потом, негромко произнес, направив в мою сторону светящийся кончик палочки. — Империо!

У меня тут же зачесались рожки. Сейчас ведь искрить начнут снова. Что это он пытается сделать?

— Встань и подойди ко мне, — сказал парень.

— Ага, сейчас, только разбегусь, — мрачно отозвалась я, почесывая правый рог.

— Ты ничего не чувствуешь сейчас? — удивленно спросил он.

— Чувствую, конечно! — рассердилась я. — Аллергия у меня на всяческое волшебство. Рога чешутся! Сейчас воспламеняться начнут. Спалю эту богадельню к своей любимой бабушке!

Парень с опаской приблизился ко мне и после секундного раздумья коснулся моего подбородка, заставив посмотреть себе в глаза. В голове неприятно засвербело. Ага, проникновение в сознание. Нет уж, дорогой, ничего у тебя не выйдет. У меня по этому предмету твердая десятка стоит. Я сосредоточилась и выставила ментальный щит. У меня их вообще-то несколько — на все случаи жизни, так сказать. Иногда я предлагаю посмотреть на парочку тараканов, танцующих канкан, иногда — на змейку, пытающуюся укусить свой хвост. А для моего юного друга я выставила свою точную копию, соблазнительно стягивающую с себя кофточку и заводящую руки за спину, чтобы дотянуться до застежки бюстгальтера. Юный друг моментально выскочил из моей головы, покраснел и отвел глаза. А вроде бы уже большой мальчик. Вон и кольцо на пальце поблескивает.

— Меня зовут Гарри Поттер, — буркнул он. — Я преподаю в этой школе защиту от темных искусств. Можно поинтересоваться, мисс, как вы сюда попали?

Я замялась. Стоит ли ему рассказывать? А вдруг испугается и начнет чертей гонять? Может, просто еще раз попытаться его оглушить и... хотя нет, наверное, не стоит. «Защита от темных искусств», однако. Я вроде бы не очень «светлое», правда, и не сказать чтобы «искусство», но все же не стоит.

— Я к вам в учебную командировку, — торжественно начала я.

***

— То есть вы хотите сказать, что прибыли прямиком из?.. — Гарри не стал вслух уточнять, откуда я прибыла, лишь выразительно посмотрел на пол.

Я кивнула.

— И как там?

— Да в общем-то так же, как и тут, — я пожала плечами. — Только темнее и теплее. Ну, еще и тени ходят. Но у вас, насколько я знаю, у вас что-то такое тоже есть. Призраки, верно?

— Да, но... — Гарри запустил пятерню в волосы. — Но почему мы о вас ничего не слышали?

— Ну как это не слышали? — запротестовала я. — А как же ваши легенды, сказки, предания?

— Но это же сказки, вымысел!

— У обычных людей тоже есть сказки. Про волшебников. Но это не значит, что вас не существует, не так ли? Мы просто стараемся не соприкасаться с вами. Как показывает опыт, ничего хорошего из этого не выходит. Но случайностей никто не отменял. Как вот сегодня, — я развела руками.

Гарри по-прежнему недоверчиво смотрел на меня. Я опечалилась. Какой из меня, к папаше, специалист по сбиванию с пути истинного, если я парню не могу лапши на уши навешать? Или это просто день такой? Из серии «что такое не везет, и как с этим бороться»? А мне, между прочим, домой хочется. Да и Васика не помешало бы забрать. А то что он тут в одиночестве мучается? То еще удовольствие — жить в сыром подполе. Вздохнув, я решилась:
— Гарри, вы ведь можете проникать в сознание.

— Могу, но вы меня не пустили, — он снова покраснел. Вспомнил мой блок.

— Раз уж вы не верите рогам и вот этому, — я демонстративно потрясла кисточкой на кончике хвоста перед носом Гарри, — то я не вижу иного выхода, кроме как показать вам кое-что из моих воспоминаний. Идите сюда. Только, чур, не гипнотизировать и глубоко не лезть. У меня там и интим встречается, — не удержалась я.

Гарри смутился еще больше (интересно, он так до старости краснеть будет?), но подошел ко мне. Я расслабилась и позволила ему проникнуть в мою голову, где тут же начали мельтешить воспоминания. То же самое видел и Гарри. На какое-то время я отключилась, чтобы не мешать ему, а когда пришла в себя, почувствовала, что Гарри трясет меня за плечи. Выглядел он неважно. Интересно, что он у меня там увидел, что его так перекосило? Неужели?.. Ой. Да нет, не должен был... Это ж было сто лет назад. И вообще это моя личная жизнь. Но все же ой.

— Да прекрати же ты меня трясти! — я вырвалась. — Что случилось-то? Ты что там такое увидел? — мне даже стало неловко, что от моих воспоминаний человеку так поплохело — бледный как смерть, ручонки дрожат... Хотя, по идее, это повод для профессиональной, так сказать, гордости.

Через пару минут он пришел в себя и даже смог спокойно ответить:

— Там Снейп.

— Ну да, Снейп, — согласилась я. — Он у нас алхимию преподает. Противный — жуть. Всем двойки да тройки ле...

— Он жив? — бесцеремонно перебил меня Гарри.

Я удивленно уставилась на него.

— Слушай, к нам, конечно, бывает, попадают живые, но не сказала бы, что в добровольном порядке. Скорее, добровольно, но под давлением обстоятельств. Но чтобы живой человек по собственной воле решил жить у нас? О таком я еще не...

— Я должен попасть туда, — снова перебил меня Гарри.

— Что?!? — у меня глаза на рога полезли. Он что, совсем «того»? — Ни за что! Тебе туда нельзя!

— Аль, я должен с ним поговорить!

— Зачем? На кой черт тебе сдалась эта старая носатая тень?

— Я могу туда попасть? — по-моему, этот нахал меня игнорировал.

Я стала лихорадочно соображать, как бы вывернуться из сложившейся ситуации. С одной стороны, привести за собой человека означало получить диплом досрочно. С другой — Гарри не просто человек, а волшебник. И, учитывая, что от нас, бывало, и простые смертные сбегали, за такого «гостя» меня никто по рогам не погладит. С третьей — мне самой отсюда не выбраться. А вот с помощью волшебника — возможно. Может, еще и Васика удастся с собой прихватить, а то матушка его уж больно тоскует. Но тогда возникают два вопроса: как, во-первых, провести Гарри под носом у наших, а во-вторых, как вернуть его обратно.

Я тяжело вздохнула:

— Можешь. И даже сможешь провести там какое-то время без особых проблем для тела и души. Но как нам попасть туда, я знаю лишь теоретически: нужна та самая пакость, из-за которой меня сюда занесло. Только возвратная. С обратными векторами. Но проблема в том, что я не знаю, как ее начертить! А векторы, ты сам видишь, как я замкнула, — я развела руками, показывая, в какое положение, собственно, я сама себя поставила.

Гарри с минуту смотрел на меня совершенно безумными глазами, потом вскочил и, схватив за руку, потащил за собой.

— Гарри! Погоди! Гарри! — я пыталась остановить его. — Куда ты меня тащишь?

— В библиотеку!

Хм. Я всегда предпочитала обходиться своим ясным умом, и, надо сказать, мне его вполне хватало. Но сейчас, возможно, действительно самое время обратиться к книгам.

***

Сейчас я смело могу признать, что зря недооценивала печатное слово! Не прошло и двух земных часов, как я наткнулась на брошюрку с завлекательным названием «Вызовите своего демона и заставьте его подчиниться!» Правда, сначала Гарри сказал, что это какая-то «маггловская» (не спрашивайте) литература, но когда я ему ткнула пальчиком в совершенно чудесную пентаграмму с полной векторной раскладкой, успокоился и спросил, а что будет, если мы вместо открытия какого-то там портала, вызовем демона. Потом я ему, словно маленькому, объясняла, что имя демона мы писать не будем, хотя если он хочет, то я могу подсказать ему — так, на будущее — имена парочки моих знакомых демониц. Ну, так, мало ли что... Вдруг пригодится. Знаете, по-моему, он испугался.

После этого мы, вооружившись свечами и мелом, отправились в подвал. Сначала Гарри ни за что не хотел отпускать Васика, все рвался снова поиграть — оказывается, это он тогда дракону шкуру да зубы попортил. Пришлось неприятно улыбнуться и сообщить, что либо мы отправляемся втроем, либо никто никуда не идет. Шантаж мне удавался всегда.

Васик встретил Гарри как старого друга, даже не припомнив ему выбитого зуба, и с восторгом отнесся к перспективе вернуться домой: по маме соскучился. Он был очень сентиментальным драконом.

Гарри заклинанием, выпущенным из своей палочки, зажег факелы, которые, как оказалось, в изобилии висели на стенах, и осушил большой участок каменного пола, чтобы я могла начертить на нем пентаграмму.

...Раз-два-три-четыре-пять.

...Свечи по углам, одну в центр.

...Пятнадцатый лунный день, солнце в Деве.

...Вектор статум, вектор магистатум. Свечи зажечь.

...Символ зеро вместо имени. Закрываем...

...Либо вылетим втроем в иные сферы, либо все получится.

***

Все-таки папаша мой прав. Я невероятно умна и не так уж слаба в геометрии, как мне казалось (не дождется от меня Триц курсовика, двоечник несчастный!). Пентаграмма оказалась точной, и мы с Гарри и Васиком благополучно приподземлились.

Я огляделась. По ощущениям, прошло совсем немного времени с момента моего отбытия, значит, можно, не откладывая в долгий ящик, идти искать тень Снейпа. А потом тихомолком отправлять Гарри обратно. Только вот как мы с ним пойдем? Человека-то у нас сразу признают... Я было озаботилась этой проблемой, но Гарри сказал, что это пустяки, вынул из кармана кусок серебристой ткани, оказавшийся плащом и накинул себе на плечи. И исчез. Хм. А они тоже кое-что умеют. Насчет брошюрки той я, правда, не уверена. Наверняка кто-то из наших копыто приложил. А вот плащей-невидимок у нас не водилось.

— Ну что, пойдем, — сказала я. — Да побыстрее. Мне еще тебя обратно отправлять, турист.

***

Тень Снейпа, как и другие наши преподаватели, обреталась на территории университета. Главное — не напороться на кого-нибудь из старших. Хотя всегда можно сказать, что я пришла сдавать Снейпу очередной коллоквиум. Этому уже давно никто не удивляется. Мне кажется, что даже проректор ему завидует — у него не получается быть такой... такой... носатой тенью.

Табличка на двери гласила, что здесь проживает профессор алхимии Северус Снейп (Тн.). Я постучалась.

— Кто бы вы ни были, убирайтесь, — послышалось из квартиры.

— Профессор Снейп, — я сразу взяла черта за рога, — мне необходимо с вами поговорить. Вас тут ждут...

Дверь с треском распахнулась. На пороге стоял как всегда мрачный и недовольный Снейп.

— А, чертовка Аль! И кто же меня ждет? Уж не вы ли? — зашипел он. — Я вас предупреждаю, если вы оторвали меня от дела без важного повода, то я...

Краем глаза я увидела, что Гарри снял плащ-невидимку. Профессор Снейп лишился дара речи и начал медленно отступать вглубь своей квартиры. Как бы его сейчас не развеяло от избытка чувств.

— Профессор Снейп! — Гарри бросился к нему.

— Гарри, нет! — я не успела его остановить. Гарри коснулся руки профессора. Я зажмурилась. Ну все. Живая плоть не может коснуться тени. Слишком сильны для нее потоки энергии живого человека. Сейчас будет небольшой трах-бабах, и тень профессора разнесет по закоулочкам. И можно будет сообщать однокурсникам две новости — хорошую и плохую. Хорошая — второго Снейпа поискать еще надо. Плохая — мы снова остались без преподавателя. И хорошая новость мне определенно нравилась больше.

Раздался грохот. Я приоткрыла один глаз. Увиденное заставило меня вытаращиться совершенно неприличным образом: профессор Снейп лежал в обмороке, а Гарри обмахивал его плащом, пытаясь привести в чувство.

— Так, — сказала я. — Профессор, немедленно прекратите прикидываться и открывайте глаза. Вы не в обмороке, и вас не развеяло, как любую уважающую себя тень, к которой прикоснулся человек.

Снейп приподнял голову и, слабо застонав, снова ощутимо ударился затылком об пол. Раздавшийся звук свидетельствовал о явно материальной природе профессора. Ну или его головы. По крайней мере. На меня Снейп не смотрел.

— Скажите, Поттер, — обратился он к Гарри, — почему я от вас даже здесь не могу избавиться, а? Я ведь все продумал, все предусмотрел. Все, кроме, — вот тут Снейп бросил на меня взгляд, от которого мне немедленно захотелось слиться со стеной, — вот этого.

Ах так! Я — не «это»!

— Знаете, профессор, — ехидно пропела я, — полагаю, это — ваша судьба.

***

Гарри Поттер и профессор Снейп все-таки поговорили и, как мне показалось, выяснили наконец свои отношения. Гарри пообещал навещать профессора, профессор сказал, что Гарри не стоит беспокоиться, Гарри сказал, что никакого беспокойства... В общем, профессор отобрал у меня ту самую брошюру и сжег ее. Остается надеяться, что Гарри хоть что-то запомнил. В конце концов, имена своих подружек я ему все же успела шепнуть на прощание.

Васик вернулся к маме, и драконий квартал долго отмечал это событие, да так, что все вокруг ходуном ходило.

Трицессимус сдал наконец курсовик по теории пакостей. Не без моей, конечно, помощи.

Допуск к экзамену у проректора я, разумеется, получила. Он мне сказал, что такого великолепного расчета судьбы он давно не видел. И все пытался выяснить, где же я отыскала столь роскошный объект для исследования. Я скромно отвечала, что мне просто повезло, что в мире людей этого человека давно нет, что мои изыскания — есть чистая наука. Правда, самые последние данные я не стала показывать проректору. Решила, что лучше всего будет их обсудить с... объектом. И желательно наедине. Мне почему-то кажется, что он будет не против, особенно, когда узнает, что там у меня получилось.

Сам же объект тем временем немилосердно третировал своих подопечных, обещая, что все они выйдут из этих стен не с дипломами, а с люпиновыми билетами (при чем тут цветок, я пока что не поняла, но собираюсь выяснить в ближайшее время, как и многое другое о дорогом профессоре). За себя и свой диплом я не волновалась ничуть. Шантаж — великое дело!

Конец

-------

* ПУГАЛО — Подземный Университет Гадского Адского Людоненавистнеческого Образования (прим.авт.)

** Изложено главным образом по изданию: Роулинг Дж.К. Гарри Поттер и философский камень \ Пер. с англ. И. В. Оранского. — М.: РОСМЭН-ПРЕСС, 2002. — с.172-175.