Гермиона сидела, улыбаясь, с Мародерами и Лили. Она была счастлива. По-настоящему счастлива. Даже мысли о возвращении в свое собственное время были задвинуты куда-то далеко. И она была уверена, что ничто не в состоянии вытащить их на поверхность. Девушка упивалась своей беззаботностью.

— Окончание школы так скоро... — со вздохом сказала Лили. — У меня такое чувство, что не хватит никакого времени, чтобы исследовать весь Хогвартс.

— Да брось, Лили, — с ухмылкой сказал Сириус. — Ты же знаешь, все закончится тем, что вы с Ремусом будете преподавать здесь до глубоких седин.

— А ты, Сириус? — улыбаясь, спросил Питер и потянулся через стол за булочкой.

— Я? Я стану сильным и, если можно так сказать, очень уважаемым аврором. Затем я остепенюсь, женюсь на добропорядочной ведьме и стану Министром Магии. А что скажешь ты, Миона? — с усмешкой спросил Сириус и подмигнул.

Их смех затих, когда они увидели пораженный взгляд Гермионы. Джеймс ухмыльнулся.

— Даже сама мысль об этом повергла ее в шок, — компания зашлась хриплым смехом, заставляя всех сидящих за пятью столами повернуть головы в их направлении.

— Гермиона? — тихо позвал Ремус, положив ей руку на плечо. Они все подскочили, когда она встала из-за стола и двинулась к учительскому столу.

— Мисс Грейнджер? — нахмурился Дамблдор, поскольку она направлялась прямиком к нему. Только стол разделял их. Он отодвинул в сторону кувшин с тыквенным соком, чтобы лучше ее видеть.

— Я. Должна. Попытаться, — сказала девушка тихим угрожающим тоном, заставившим всех профессоров повернуться к ней. В свою очередь, над Большим Залом повисла тишина. — Прошел год, директор, — она замолчала, глубоко дыша, чтобы успокоиться.

— Мисс Грейнджер... Гермиона... Сейчас не время и не место, — голос его был тих, но в тоне проскальзывал оттенок нервозности.

— Вы говорили, что вернете меня назад в мое собственное время, но я застряла здесь на целый год, — Дамблдор с опаской посматривал на бессознательно выхваченную ею волшебную палочку.

— Гермиона, я говорил тебе, что попытаюсь...

— Вы должны были приложить больше усилий! Директор, — она выплюнула его титул с большей злобой, чем та, на которую ее считали способной. — Вы сказали мне «оставайся в Гриффиндоре», несмотря на то, что я знаю будущее половины людей, сидящих за этим столом.

Вздох удивления пронесся над Большим Залом, но тишина воцарилась быстро, поскольку каждый надеялся уловить ее следующие слова. Возможно, о своей собственной судьбе.

— Гермиона! — сказал Дамблдор, поднимаясь. — Я должен настоять...

— Нет, Альбус! Я должна настоять. Вы сказали «дружи с Лили Эванс», даже если ее сын — мой лучший друг. Вы сказали «дай Сириусу Блэку шанс», даже притом что я была там в тот день, когда он погиб, — теперь она кричала. Ее голос срывался от переизбытка эмоций, глаза были полны слез, которым она не позволяла пролиться. Дамблдор начал спускаться с одной стороны стола, Гермиона вторила его шагам, словно зеркальное отражение. — Вы сказали «будь добра к Питеру Петтигрю». Чертов Петтигрю! Я устала от этого. Сидеть в одном классе с Люциусом Малфоем, зная, что я убила его сына!

— Мисс Грейнджер! — вслед за рыком Дамблдора последовала тишина.

— Я не стану пешкой. Я не позволю Лили и Джеймсу погибнуть, спасая своего сына, я не допущу, чтобы Фрэнк и Алиса Лонгботтомы провели семнадцать лет в клинике Св. Мунго, в то время как их ребенок будет воспитываться единственной оставшейся в живых родственницей. Я не дам Сириусу Блэку провести двенадцать лет в Азкабане за преступление, совершенное Питером Петтигрю. И да поможет мне Бог, я не допущу, чтобы Ремус Люпин менее чем за три дня потерял всех своих друзей!

Дамблдор направил на нее палочку, но когда он на мгновение усомнился, Гермиона выкрикнула: «Ступефай!» — в тот момент, когда профессор огибал стол. Весь Большой Зал замер в молчании, когда девушка прошествовала к их директору, застывшему с удивленным выражением на лице.

— И видит бог, я не позволю Северусу Снейпу на целых двадцать лет стать пешкой в вашей сумасшедшей борьбе за власть только потому, что он допустил одну ошибку в юности.

С этими словами Гермиона Грейнджер подлетела к другому концу главного стола, схватила профессора Трелони за отвороты мантии и, встряхнув, выдернула ее с ее места.

— Сделайте мне новое пророчество! — когда женщина только что-то бессвязно пробормотала, Гермиона запрокинула голову, обращаясь к небесам: — Я изменила прошлое, черт возьми! — прокричала она, оглядываясь на дрожащую Сибиллу, пытавшуюся высвободиться из хватки девушки. — Я знаю, что у вас в запасе есть, по меньшей мере, одно пророчество! Скажите мне. Я могу изменить все! — продолжила она, обращаясь к сотрясающейся всем телом прорицательнице, в то время как слезы, которые девушка не замечала, катились по ее лицу. Гермиона испустила крик разочарования и толкнула Трелони назад, на ее место. Стоило ей повернуться, чтобы уйти, как свет в зале померк и из груди дрожащей женщины зазвучал сильный глубокий голос:

Когда Львица падёт назад сквозь пески времени,
Она познает силу жертвы и с этим знанием
Поднимет волны зыби, чтобы смыть свой вчерашний день,
Покинув будущее новых возможностей
И пожертвовав своей жизнью, она поставит Темного Лорда на колени.

С торжествующей улыбкой Гермиона вернулась к только что очнувшемуся директору.

— И да помогут мне небеса, — ее голос звонко прозвучал в Большом Зале, — я убью Тома Риддла!