Туман расступался медленно и неохотно. Двигаться с каждыми шагом становилось все труднее, кустарник цеплялся за плащ, ноги путались в высокой траве. Но идти оставалось совсем немного, и она только прибавляла шаг да нетерпеливо дергала платье, если ветка попадалась на редкость привязчивая. И упорство было вскоре вознаграждено: туман внезапно расступился, и дом на поляне выскочил словно из-под земли. Девушка вздрогнула от неожиданности и замерла на месте. Действительно, он оправдывал свою репутацию. Дом выглядел старым — нет, пожалуй даже древним, но весьма хорошо сохранившимся и крепким. Разве что вывеска поблекла настолько, что разобрать рисунок или название не было никакой возможности. Впрочем, ей это и не нужно, она точно знает, куда попала. Помедлив еще несколько мгновений, девушка тряхнула челкой, качнула, словно здороваясь, вывеску и решительно распахнула дверь. Стоило ей скрыться внутри, туман принялся потихоньку наползать со всех сторон, и вскоре уже ничего невозможно было разобрать в белом мареве. Да и было ли там теперь хоть что-нибудь? 


Папаша Краус занимался своим любимым делом: попыхивал трубочкой и делал вид, что старательно протирает кружки. Утром, когда посетителей еще нет, а день только начинается — самое любимое его время. А почему бы и нет? Особенно сейчас, когда он как следует растопил камин и тепло от него потихоньку начинает распространятся по всему залу, прогоняя ночной холод. Дрова он сегодня выбрал особенные — ольховые: чтобы горели дольше. Правда, и небольшое сосновое полешко не забыл добавить. Грешен, любит он, когда по залу легким запахом смолки тянет. Правда, когда гостей полный дом наберется, этого уже никто не заметит, но сейчас-то можно немного себя побаловать? А, вот и теплый хлебный дух с кухни пошел, девочки хозяйничают, чтоб было чем первых гостей принять. А что, самое милое дело теплого хлебушка с молочком утречком попробовать. Рановато они, конечно, нынче поднялись, но значит, надо так. Значит, кто-то уже в пути, и нужно будет встретить его. А иначе для чего она — таверна? Чтобы даже в беспросветной хмари октябрьского дождя или густом молоке апрельского тумана, а то и в безнадежной круговерти февральской метели перед усталым путником нежданно-негаданно появился двор с гостеприимно распахнутыми воротами. И за старой дубовой дверью ждал яркий камин и сытный ужин. Или завтрак. Или обед. В таверне всегда рады гостю.

А гости у него бывают престранные. Но сейчас, когда в таверне еще пусто и тихо, девочки хлопочут на кухне и первый гость еще не переступил порог, папаша Краус любит подымить трубочкой и подумать, кто именно посетит сегодня его таверну. Честное слово, гости у него бывают беспокойные, но интересные. Он даже загадывал, кто именно придет сегодня первым и каким будет день. И порой недурно предсказывал! Но чаще день преподносил совершенно невероятные сюрпризы. А впрочем, все они влетят, как подхваченные ветром листья, покружат по залу, может, встретят кого, может, расстанутся с кем, может, задержатся ненадолго. А то и просто — отдохнут и порх за порог, словно не было их.

Входная дверь заскрипела. На пороге появился первый гость. Точнее, гостья, если судить по росту и выбивающимся из-под капюшона прядям. Интересно, она знает, куда попала, или насмешница-судьба просто решила немного подшутить над усталой путницей? Впрочем, знает или нет, но если переступила порог, значит, она гость. А как принять гостя, папашу Крауса учить не надо. Тем временем девушка откинула на спину капюшон и решительно зашагала к стойке.

— Здравствуйте!- звонкий голосок эхом раскатился по пустому залу, и гостья стушевалась. — Я… У вас ничего не оставляли? Для меня…

Папаша Краус лишь слегка приподнял брови да протянул руку куда-то под столешницу и вытащил два белых конверта. Правда, отдавать их не спешил, а принялся внимательно разглядывать, задумчиво попыхивая ароматным дымком. Пару раз он испытующе посматривал на девушку, словно решая, правильно ли поступает, а потом поинтересовался:

— М или З?

— Что? — искренне удивилась девушка.

— У меня два конверта. Один для М, другой для З. Вы кто будете?

Теперь уже настала очередь гостьи изумленно моргать глазами да переводить растерянный взгляд с одного конверта на другой. Впрочем, замешательство длилось совсем недолго, девушка тряхнула челкой и протянула руку вперед.

— Я — М. Папаша Краус не говоря ни слова отдал ей конверт, отмеченный витиеватой буквой «М», а потом вышел из-за стойки и, подойдя к камину, бросил туда второй.

— Зачем?!

— Я получил два конверта, — сказал папаша Краус, слегка поправляя кочергой обугленный конверт, чтобы пламя быстрее уничтожило его. — Мне сказали, что потребуется только один. Либо для М, либо для З. Второй конверт не нужен, — он наконец-то отвлекся от камина и посмотрел на гостью. — Вы же знаете, кто их оставил. Такими советами не принято пренебрегать.

Казалось, на языке у девушки так и вертелся колкий ответ, что может сделать со своими советами этот некто и куда ему следует пойти, но она сдержалась и только понимающе опустила взгляд. Папаша Краус тут же оживился и принялся радушно устраивать дорогую гостью, обещая всего через минуту хорошенько угостить ее. Дескать, выбирайте любой столик, все для вас, ах, да где же эти несносные девчонки?! Сию секунду их притащу! И поспешил скрыться на кухне. Девушка, оставшись одна, осмотрелась по сторонам и, выбрав маленький столик неподалеку от камина, опустилась на скамью. Затем она вскрыла конверт. В руки ей тотчас выскользнул плотный листок бумаги, на котором было не то отпечатано, не то написано следующее: 


Честно говоря, у меня и сомнений не было.
Значит так, я всегда играю честно и по правилам, ты знаешь.
У меня есть что предложить. У тебя есть чем платить.
Дождись меня и поговорим. 

P. S. Пока ждешь — займись чем-нибудь, не сиди без дела.
Здесь бывает очень много интересных людей.
Это мой тебе совет. 


И никакой подписи под текстом. Впрочем, она и так знала, от кого послание. Девушка невольно вздрогнула, прочитав последнюю строчку еще раз. Издевается, что ли? Словно текст не был написан некоторое время назад, а появился на этой карточке в тот момент, когда она открыла конверт. Впрочем… Может, так оно и было? «Играю честно и по правилам». Тоже верно, только правила у тебя свои и понятия о честности весьма… своеобразные. Да и вообще, выиграть у тебя невозможно. Как ни крути, а последняя взятка будет за тобой. С другой стороны, раз уж все зашло так далеко, то почему бы и не попробовать? Что так, что так — терять ей уже нечего.

Папаша Краус вырос радом со столом словно из-под земли и радостно поинтересовался: что больше по душе его гостье — горячее молоко или глинтвейн? Из-за всего произошедшего с ней в недавнем времени у девушки возникло острое желание как следует хлебнуть чего-нибудь покрепче, но… Увы, такими советами действительно не пренебрегают. А ей очень настоятельно советовали не сидеть без дела. И если так, ясная голова ей может понадобиться в любую минуту.

— Молоко, пожалуйста, — попросила она, — и немного хлеба.

Папаша Краус кивнул и отправился выполнять заказ. Так, а чем, собственно, она может здесь заняться? Из таверны ее, пожалуй, не выкинут, но и просто сидеть и ждать — еще то удовольствие. Напроситься в помощницы? Вряд ли. Судя по смеху, доносящемуся из-за дверей кухни, тут работает как минимум две служанки, и они наверняка справятся без нее. О, а может, попросить у хозяина какой-нибудь инструмент и… Брр! Увольте, никогда не мечтала о карьере ресторанной певички. Да и настрой у нее сейчас не для развеселых баллад. Колдовать? Еще того лучше. Да и сможет ли она хоть свечку поджечь в таком состоянии? Травница? Угу, а травы откуда взять? У крыльца надергать? Остается только одно…

— Извините, хозяин, — обратилась она к папаше Краусу, когда он принес ей молоко и хлеб, — у меня с деньгами не очень.

— Ничего, — понимающе пыхнул он в ответ трубочкой, — молока и хлеба я могу и так дать.

— Нет, я не про это. Не могла бы я… эээ… немного подработать у вас?

— И как же, позвольте спросить?

— Я гадалка. И, судя по отзывам, очень неплохая гадалка.

— Ну, мне так и самая лучшая без надобности.

— Гадать хозяину таверны «У забытых дорог»?! — искренне возмутилась она. — Да что я, с ума сошла? Нет, только вашим гостям. И только если кто-то согласится. Я не стану навязываться.

Папаша Краус даже вытащил изо рта любимую трубочку и принялся внимательно изучать свою гостью. Большие серо-зеленые глаза то и дело скрываются за наползающей на них косой челкой, чуть вздернутый нос, украшенный щедрой россыпью веснушек, обветренные натруженные руки и теплый темный плащ, из-под которого выглядывает добротная, но поношенная одежда. Да уж, на салонную гадалку не тянет. Была б чернявой, может, за цыганочку кто и принял, но нет — скорее очень темно-рыжая будет. Ну, может, каштанового колера.

— А не погонят? Не похожа ты на гадалку.

— Кому надо, — девушка слегка прищурилась, и ее детское личико сразу стало взрослее и серьезнее, — тому и такая сойду. А кто балду погонять хочет, тот пусть сам себе и ищет, чтоб похожа была: свечей побольше, цацек и гонорар о-го-го.

Папаша Краус не ответил. Он задумчиво смотрел на белый конверт, оставленный девушкой на краю стола. Проследив за его взглядом, девушка взяла конверт и демонстративно сунула его в карман.

— Что ж, попробуй. Кто знает, почему моя таверна выросла сегодня у тебя на пути? Может быть, именно ради того, чтобы ты встретила здесь кого-то.

— Или чтобы кто-то встретил меня, — улыбнулась девушка, принимаясь за молоко. 


Она устало откинулась к стене и прикрыла глаза. Мама милая, да что ж за день сегодня такой? Народ, валивший сегодня в таверну, видимо, просто решил извести ее! Нет, она не лезла к каждому вошедшему с радостным визгом: «Хотите, погадаю?!» И к ней не приставали с неприличными предложениями. Ну, почти не приставали. В конце концов, этот тип пытался флиртовать не только с ней и служанками, но даже и с одним из столбов, подпирающих потолок. Кстати, со столбом у него получалось лучше всего, пока жена не оттащила. Нет, она ждала именно своих клиентов, и находила их. Точнее, они сами каждый раз подходили к ее столу, присаживались — и тут она понимала, что этому человеку нужна ее помощь. Иногда даже очень нужна. Но, честно говоря, ей даже в голову не могло прийти, что этих ее клиентов окажется такое количество. Стоило только отпустить одного, как на смену уже спешил другой. И ведь не то чтобы такие уж случаи были редкие или запутанные. Нет, гораздо больше времени уходило на то, чтобы разговорить клиента, понять что за человек, и так ненавязчиво предложить свои услуги. Зато все были довольны: клиенты — предсказанием, компанией и обедом, папаша Краус — выручкой, она — выдавшейся наконец передышкой. Нет, можно было бы и наплевать, конечно, не лезть в душу к людям. В конце концов, ее ведь могло и не быть здесь сегодня. Но… но в кармане лежало то самое письмо с советом дождаться и не сидеть без дела. Так что кто знает, может, именно тем, что рассказала, где искать пропавшую корову, или обнадежила влюбленного парня, она кому-то очень здорово помогла.

О нееет… Кто-то снова идет к ее столу… Впрочем, может, обойдется? Ему сейчас явно не до нее. На стол со злобным грохотом опустили пивную кружку, рывком отодвинули стул и тяжело рухнули на него. Девушка открыла глаза и резко выпрямилась. Только потом она подумала, что ее появление было несколько излишне эффектно. Только что человек сел за пустой стол, наполовину утопающий в тени, и вдруг из этой самой тени выныривает некто. Так ведь и заикой можно сделать. Но на ее нового соседа сие действо не произвело никакого впечатления. Он только молча смерил ее колючим взглядом и принялся за выпивку.

Пил мужчина очень нехорошо. Прямо-таки скверно пил. Так обычно пьют, когда хотят набраться и забыть о чем-то: тяжело, зло, безостановочно и, что самое плохое, безрезультатно. Когда пьют так, обычно отказывает только тело, а вот разум остается таким, как был, и никакого «напиться и забыть». Допив кружку, сосед шваркнул ее о стол и велел пробегающей мимо служанке немедленно принести еще. И не одну, а две.

«Мой клиент», — обреченно подумала девушка.

— Вечер добрый, а вы уверены, что это, — она щелкнула ноготками по глиняному бочку кружки, — именно то, что решит все проблемы?

Мужчина медленно поднял на нее взгляд холодных темных и… совершенно трезвых глаз. 


Сегодня была годовщина. Год, как не стало на свете самой замечательной, самой светлой и прекрасной женщины. В прошлом году Дамблдор весьма удачно воспользовался ситуацией и буквально вытряс из него обещание помогать. И теперь Северус Снейп, ненавидя себя и проклиная директора, желал только одного — напиться. Да, в обмен на обещание помогать Дамблдор вытащил его из больших неприятностей, но, черт побери, какое это имеет значение?! Весь год он прожил как под наркозом — допросы, разбирательства, авроры… а потом Хогвартс, Дамблдор с его умными разговорами и понимающим взглядом… Пожалуй, попасть в Азкабане — это совсем не то, чего хочет нормальный человек, но сейчас он бы с удовольствием оказался даже там, лишь бы не видеть Дамблдора. Когда же от него отстали и Северус начал приходить в себя, ему все чаще стало приходить на ум, что в этой шахматной партии его фигуру весьма удачно разыграли. Он же предупреждал! Он уже тогда продал себя, лишь бы Лили сумели спасти! И что получил взамен? Лили мертва. А сам он продолжает оставаться в полном подчинении у человека, которого если не ненавидит, то уж презирает от всей души. Собственно говоря, что держит его теперь? Страх? О нет, увольте! Желание помочь выжить детенышу Поттера? Не смешите меня. Опасение за человечество в целом перед ужасающей угрозой Того-Самого-Один-Раз-Уже-Убитого? Ну конечно, конечно. Именно оно самое. Но теперь с него довольно. Год прошел, и щемящее чувство тоски и отчаянья стало посещать его все чаще.

Сегодня он целый день перебирался из одной забегаловки в другую, пытаясь как следует набраться и наконец забыть обо всем. Сегодня. Только на один день… Потому что завтра у него не будет. Он уже все решил. Считайте это проявлением слабости, трусости, да чего угодно, ему наплевать. Он умрет с ней в один день. Дождется вечера, перенесется в Годрикову лощину и… Уж этого-то у него никто не отберет. Не посмеет! А до этого времени ему просто надо заглушить боль. Хотя бы чуть-чуть. Но везде было так шумно, так… весело… Он праздновали! Они праздновали гибель этого гада, совершенно не задумываясь о том, что мальчишка выжил, а Лили — нет! Да, они открыли монумент, но зачем и кому нужен этот мертвый камень?! Разве что-то сможет вернуть ее?! Ему ненавистны все эти, идиоты пьющие за здоровье Великого-Мальчика-Который-Выжил. Глаза б его на них не смотрели!

«Нет, день нужно переждать, но в каком-нибудь более тихом месте. Подальше от восторженных идиотов», — так размышлял он, бредя по Кривому переулку. Но сегодня везде полно этих восторженных идиотов. Прямо хоть к магглам беги! А что, если и правда?… Вот прямо сейчас плюнуть на все и пойти в первый же подвернувшийся маггловский кабак! Надо только выйти с территории магов.

Честно говоря, он даже немного растерялся, когда вышел на задворках какой-то лондонской улицы, свернул в первый попавшийся переулок, оказавшийся тупиком, попытался вернуться — и наткнулся на гостеприимно распахнутую дверь. Местечко оказалось довольно шумным, но в нем не было никакого намека на то, что здесь празднуют ТОТ САМЫЙ день. Вот и хорошо. Это то, что ему нужно. У стойки было полно народа и, заказав себе кружку какой-то жуткой бурды, Северус направился к единственному свободному столику в самом дальнем углу зала. Наконец-то он сможет побыть в относительном одиночестве. И тут у него объявилась соседка. 


— А Вам не кажется, что я не просил Вас составлять мне компанию? — не слишком вежливо, но она сама напросилась.

— Фи, как некультурно, — капризно сморщилась девушка, — Не надо срывать зло и собственное бессилие на других людях. Я же перед вами ничем не виновата, верно?

— Вы лезете не в своё дело и тем самым напрашиваетесь на неприятности.

«Ага, щаз! Боюсь, это как раз именно МОЕ дело», — тоскливо подумалось девушке.

— Поверьте, я не из праздного любопытства. Я гадалка. А сейчас вам, как мне кажется, очень нужен профессиональный совет.

Северус едва сдержался, чтобы не послать назойливую нахалку. Впрочем, а почему бы ему просто не подкорректировать ей память и не выпроводить куда подальше? Сейчас, в толчее и гаме, вряд ли кто заметит, надо лишь вытащить палочку.

— Господин волшебник, — вкрадчиво проворковала девушка, слегка подавшись вперед и улыбаясь весьма ласково, — а вы хоть представляете, куда попали?

Северус замер, не успев толком вытянуть палочку. «Волшебник»? Она сказала «волшебник»?! Неизвестно, какая она гадалка, но что не простой маггл, это точно!

— Нет, не представляете. А зря. Здесь магией пользоваться следует крайне осмотрительно. Так что уберите свою волшебную палочку подальше.

— Кто вы? — с трудом сумел выдавить из себя изумленный мужчина. Палочку он действительно решил не вытаскивать. Пока.

— Гадалка. Я же говорила. Или вам нужно имя? Зовите меня Мари.

Нет, это издевательство какое-то! Спрашивается, надо ли было бежать от остальных волшебников, чтоб первым же делом наткнуться на магглу с даром предвидения? Впрочем, кто сказал, что это дар? У Дамблдора его точно нет, а просчитывает он всех на раз. Подыграть ей, что ли? Пусть попробует. Что, собственно, она сможет сказать? Только общие фразы. Что он потерял близкого человека? И, судя по всему, не так давно? Пусть ее, может, отвяжется? Нет, лучше сразу поставить эту выскочку на место. Усмехнувшись, мужчина протянул ей левую ладонь.

— Ну, что ж, займитесь своим делом.

Девушка уверенно взяла ладонь в свои руки и вполне профессионально развернула ее, чтобы линии читались лучше.

— Но только уговор, не говорите мне о прошлом. Расскажите о том, что будет.

— Насколько лет вперед вы хотите заглянуть? — поинтересовалась девушка.

— Ну, не забегать слишком далеко. Пусть будет… два года.

— Два года? — девушка вновь забавно наморщила нос. — Неинтересно. Лучше я попробую посмотреть дальше. Например, лет на шестнадцать вперед.

И она принялась изучать ладонь с удвоенным энтузиазмом. То хмурилась, то наоборот улыбалась, старательно, как первоклассница в прописи, водила кончиком мизинца по линиям.

— Знаете, а у вас будет весьма интересная жизнь. Вы сумеете с честью выйти из многих испытаний, хотя ходить будете, что называется, по лезвию ножа. Да и норов у вас будь здоров, это всегда доставляло много проблем. Но вы здорово умеете прятать то, что вас мучает. И лишь изредка даете своим демонам вырваться наружу.

Девушка вновь замолчала. А потом подняла на него свои огромные глазищи и очень серьезно сказала:

— Вы найдете то, что считали навсегда потерянным. Вы встретите свою любовь.

Северус готов был уже вырвать у нее ладонь и хорошенько отчитать нахалку, как она добавила:

— Но это, естественно, только в том случае, если сегодня вечером вы не попретесь на могилку кончать жизнь самоубийством.

И она с силой оттолкнула руку мужчины. В глазах девушки, еще недавно сочувствующих и понимающих, теперь читалось раздражение и даже некоторая неприязнь.

— О чем это вы?.. — сумел через силу выдавить из себя мужчина.

— Я это о вашем слюнтяйстве! Хранить верность любимой — это хорошо и правильно. Хранить верность предавшей вас любимой — это красиво и глупо. А вот не просто хранить верность, но еще и следом переть за мертвой любимой, предавшей вас и никогда о такой жертве не просившей, — это уже кретинизм и лечится только с помощью хорошего мордобоя. Или долгой и нудной лекции о морали и прелестях жизни. Вам что прописать? — участливо поинтересовалась она.

— Да что вы понимаете?! — взвился мужчина.

— Да уж побольше вашего! — неожиданно зло огрызнулась девушка. — У меня тоже уходил из жизни любимый человек, и я МОГЛА последовать за ним. Но, знаете ли, поняла, что это принесет облегчение только мне, а боль — многим.

— Это у вас, а меня жалеть некому. Я волен в своем выборе. Только мне решать, когда я пожелаю уйти из жизни и что за цели буду преследовать.

Девушка вытянула руку и громко щелкнула пальцами у мужчины перед носом, заставив того замолчать от неожиданности.

— Але, меня слышат? Я не говорю о решении и исполнении. Я просто привлекаю ваше внимание к моральной стороне дела. Вы сами-то верите, что умерев вслед за ней и встретив ее на той стороне, окажетесь в лучшем положении, чем сейчас?

Северус непонимающе покачал головой.

— Ох, мать моя берегиня, — закатила глаза девушка и тут же принялась растолковывать. — Она уже свой выбор сделала. Кто тебе сказал, что что-то изменилось после их смерти? Что именно там произошло? Я вижу, что она предпочла тебе того, кого ты считал врагом. Вижу твою боль, ревность и чувство вины. Ты ее простил. Ты был готов рисковать ради нее. А потом произошло что-то еще. Она погибла, это я вижу. Но твоя ненависть к ее любимому приобрела какой-то другой оттенок, похоже, они погибли вместе. Скорее всего, это даже еще больше сблизило их души.

— Он не защитил ее! — взорвался Северус. — Этот трус, способный только издеваться над теми, кто слабее, да и то в компании с дружками, не защитил ее! Что он сделал, чтобы спасти любимых людей?! Кроме того, что доверился предателю, разумеется?!

— А кто тебе сказал, что он ничего не делал? — холодно поинтересовалась девушка. — Ты там был?

— Был! Я видел, что осталось от дома…

— И все? Но раз ты говоришь о разрушениях, то так просто они не сдались. И скорее всего он стоял до последнего, пытаясь спасти жену… и ребенка? Ах, вот еще что. Ну, я чувствовала, что в тебе еще несколько клубочков ненависти, только разобраться никак не могла. Больно ты хвостики у них переплел. Значит, «в компании с дружками»? Ты никогда не пробовал учиться прощать? Иногда очень полезно.

— Кого мне прощать? Поттера, издевавшегося надо мной? Блэка, отправившего меня на верную смерть? Или, может быть, Люпина, едва не перегрызшего мне горло?

— Но ей-то ты все простил. И даже оправдал.

— Она — это она. И никто не сможет помешать мне последовать за Лили.

— Мдя? — как-то слишком пренебрежительно поинтересовалась девушка. — А мне кажется, есть такой человек.

— И кто же это?

Вместо ответа нахальное создание принялась с интересом рассматривать кого-то за спиной у Северуса. Тот невольно проследил за ее взглядом, обернулся, да так и замер. Во время их разговора в таверну входили и выходили посетители. Северус то и дело слышал, как за его спиной хлопает входная дверь, но эти двое вошли почти бесшумно. Наверное, потому, что оставили дверь открытой. Да и почему бы нет? Ведь на улице такой яркий теплый солнечный день. Пусть ветерок ворвется в шумную прокуренную таверну и принесет с собой ароматы луговых трав, перемешанные со стрекотом кузнечиков и пением птиц. Девушка была просто до неприличия молодой. Тонкая, легкая и светлая, как солнечный зайчик. Она не вошла, а словно влетела в таверну. Замерла ненадолго на пороге, словно удивляясь такому непривычному обществу, и направилась к стойке. Ее спутник предпочел остаться на пороге. Его темный силуэт был хорошо виден в дверном проеме, но черты лица разглядеть никак не удавалось из-за слепящего солнца.

— Добрый день! Можно попросить у вас стакан холодной воды? — улыбнулась она папаше Краусу. — Там сейчас такая жара.

Папаша Краус улыбнулся в ответ и уже через несколько мгновений поставил на стойку небольшую запотевшую глиняную кружку. Девушка сделала глоток, но тут же отстранилась и прижала кончики пальцев к губам. Видимо, галантный хозяин несколько перестарался и вода оказалась не просто холодной, а ледяной. Папаша Краус понял свою оплошность и собрался было с извинениями заменить кружку, но девушка только улыбнулась и покачала головой. Она принялась согревать кружку ладонями и отхлебывать из нее крошечными глоточками. Одновременно она с искренним любопытством оглядывала убранство и гостей таверны, пока не наткнулась взглядом на Северуса.

— Северус? — удивилась она и поспешила подойти. — Это ты? Но… почему ты здесь?

Мужчина, не в силах произнести ни слова, поднялся ей навстречу.

— Северус! — требовательно воскликнула девушка и схватила его за руку… и тут же с облегчением вздохнула, — О, прости, мне показалось… Я испугалась, что ты вдруг решил… Какая я дурочка! Ты никогда бы не сделал такой глупости.

— О чем ты, Лили? — с трудом прошептал он.

Лили была та, и словно не та. Сейчас она выглядела скорее как совсем юная девушка, а не молодая женщина. Такой она была в последний год их дружбы, еще в школе. Такой, какой он помнил ее, о какой мечтал. И самое главное — в ее глазах больше не было ни осуждения, ни обиды. Словно теперь ей открылось то, о чем он безумно хотел рассказать все эти годы, но так и не сумел. Впрочем, что толку в ее понимании и прощении? Ведь даже после смерти место рядом занято. Он не видит лица ее спутника, но это и не нужно.

— Мне вдруг на секунду показалось, что ты здесь потому, что покончил с собой, — ответила девушка, осторожно касаясь его щеки кончиками пальцев. — Ну, прости, не сердись. Я знаю, что не всегда была справедлива к тебе и порой судила о поступках слишком сурово. Вот и сейчас… Ты простишь меня? И Джеймс… он тоже хотел бы извиниться, — обернувшись, она махнула рукой замершей в дверном проеме фигуре. — Сейчас ему очень неловко, поверь. Честное слово, он подошел бы сам, но здесь строгие правила. Мы просто шли мимо, а мне вдруг отчего-то захотелось пить. Как же хорошо, что мы зашли! Я так хотела еще хоть раз увидеть тебя. Мне есть за что извиняться.

— Не надо, — оборвал ее Северус, взяв за плечи, — не надо извиняться. Я уже давно простил тебя. Я… да я и не сердился на тебя никогда. Честно.

— А Джеймс? И Сириус с Люпином? Ты простил их? Я же все помню и понимаю, как тебе тяжело сделать это. Но обещай мне, что если не с Джеймсом, то хотя бы с остальными ты помиришься! Обещай.

Лили не требовала, она умоляла.

— Я… Да, конечно…

— Спасибо, — девушка порывисто прижалась к нему, — спасибо. А теперь скажи, как там малыш? Где он сейчас?

— Ты про… — как-то странно замялся с ответом мужчина.

В лице Лили проскользнуло недоумение и растерянность.

— Гарри, мой сын, — пояснила она, — он ведь жив? С ним ничего не случилось?

— А, Гарри… Да, конечно. Все хорошо. Он живет… Ах да, — очень кстати, наконец, вспомнился разговор с Дамблдором, — он живет у твоей сестры.

— У Петунии? Мы не очень ладили с ней, верно? Надеюсь, она стала хорошей матерью для Гарри. Она ведь не злая, просто мы сильно напугали ее и еще она немного завидовала нам с тобой. Господи, какими же эгоистами и злючками бывают дети, правда?

Она снова рассмеялась А потом потянулась и поцеловала его в щеку.

— Прости, но мне надо уходить. Позаботься о Гарри.

— А как же Сириус? — горько усмехнулся он в ответ. Но девушка, видимо, не поняла его насмешки и поспешила объяснить:

— Сириус — это, увы, Сириус. Мне будет спокойнее, если ты присмотришь за мальчиком. Ты ведь присмотришь?

— Да…

— Спасибо. Прощай.

Девушка отвернулась и легко заскользила к двери. Спутник уже с нетерпением ждал ее и, взяв за руку, поспешил выйти. На секунду они замерли на залитом солнцем крыльце, позволив рассмотреть себя. Симпатичная девушка в светлом платье и молодой человек со взъерошенными волосами. Дверь закрылась. Северус безмолвно опустился на стул.

Надоедливая нахалка-гадалка потянулась и схватила его за руку.

— Ну, — поинтересовалась она, — почему ты ей все наврал? Ладно, фиг с ним, с прощением, большие мальчики, как-нибудь и сами разберетесь. Но ты не будешь присматривать за ее ребенком! И прежде всего потому, что все равно собираешься травиться! А ты же пообещал!

— Это же не Лили, — Северус недоуменно посмотрел на собеседницу. — Я не знаю, кто это, но это не Лили.

— И с чего ты так решил?

Северус посмотрел на нее как на умалишенную и просто сказал:

— Лили мертва.

— Я тоже. И что с того?

Cеверус расхохотался. Ах, вот оно что! Ну, теперь все становилось на свои места. Все ясно — он напился и ему мерещится невесть что. Мертвые возлюбленные, дома, вырастающие на пустой улице, и сумасшедшие гадалки. Да, пожалуй, хватит на сегодня. Уже поздно, ему надо немного протрезветь, умыться и отправиться в Годр… Бррр!!!

— Фигу тебе! Я не морок, а настоящая, — заявила нахалка-гадалка после того, как он проморгался. А воду Лили пила и вправду ледяную. Именно из ее забытой кружки эта паршивка его и окатила.

— Да чего тебе от меня надо? Что ты привязалась?

— Слушай ты, хлюпик великовозрастный, — прошипела с нескрываемым раздражением девушка, — я тебе сейчас кое-что расскажу, и только попробуй не отнестись к моему рассказу серьезно. Я действительно мертва. Точнее, практически мертва. Мой ребенок смог задержать меня между жизнью и смертью и теперь старается вернуть назад. Она очень старается, и ей это вот-вот удастся. Но вся беда в том, что она все делала впервые и сама, толком не понимая, что именно творит. И стоит ей только разбить мой кокон и потянуть в мир живых, первое, что я сделаю, — убью ее. Не смей смотреть на меня так! Думаешь, я хочу этого? Все произойдет непроизвольно — первый вздох спасенного заберет жизнь того, кто спасал. У меня есть один шанс из неизвестно какого количества, что я смогу сторговаться с тем, кто очень неохотно идет на сделки. Все, что у меня есть, — наглость и настойчивость. Именно поэтому я и сижу тут, как дура ненормальная, вытираю сопли здоровому мужику. И никакой гарантии, что все получится. А у тебя, скотина ты безмозглая, осталось гораздо больше.

— И что же именно? — тихо поинтересовался Северус, отчего-то безоговорочно веря каждому ее слову.

— У тебя есть твоя жизнь и живое напоминание о той, которую ты любил. А представляешь, каково мне — вернувшись к жизни, я убью своего ребенка? Единственное, что осталось от человека, которого я очень сильно люблю.

— А он тоже… — мужчина так и не смог договорить.

— Да, его нет в живых, — девушка устало откинулась на спинку стула, сейчас она казалась намного взрослее. — Он умер раньше, чем родилась наша дочь. Я долго надеялась на чудо. А потом едва не умерла от горя. Я не преувеличиваю, еще немного отчаянья, и я бы умерла. Но тут заплакала моя девочка… И я поняла, что мне есть ради чего жить. Я сумела, нашла в себе силы, чтобы выжить.

— Но это его ребенок! — едва не закричал мужчина.

Что она может понимать в жизни, эта девчонка? В его жизни? Она выжила ради ребенка от любимого человека, а ему предлагает цепляться за сына ненавистного соперника. Он, наверняка, копия папаши — та еще сволочь. Да он заранее ненавидит его!

— Но и ее тоже. Кто знает, может быть, мальчишка возьмет что-то и от матери. К тому же ты обещал ей присмотреть за сыночком. Так что давай, выполняй обещание.

Такой поворот неожиданно заставил мужчину задуматься. А если… Если и правда? Вдруг он просто нафантазировал, и мальчик будет похож на Лили? Такой же отчаянно смелый, целеустремленный и прямолинейный. Ведь это он сам все испортил тогда. Лили все эти годы дружила с ним, несмотря на то, что Слизерин и Гриффиндор никогда не ладили. И свое право на дружбу она отстаивала. Общее мнение ее мало тогда интересовало. Наверняка многие из сокурсников пренебрежительно отзывались о ней из-за такой странной привязанности. Но Лили никогда не отталкивала его, не предлагала встречаться тайком, не дразнилась в угоду остальным студентам. Он сам первый оскорбил ее. Да, момент был отвратительный. Его унижали на глазах всей школы и единственным, кто вступился, была Лили. Принять спасение из рук девушки оказалось страшнее, чем залезть в нору к вервольфу. Ведь это он мечтал оказаться спасителем, доказать, что для него нет ничего дороже Лили. И тут… Какое спасение, какой герой, если с него перед всей школой собираются стащить штаны?! Обида и злость нашли выход. Как же он потом корил себя за ругательство, сорвавшееся с языка! Как хотел, чтобы Лили поняла и простила его. Но видно, что-то важное он упустил в тот день, совершив непоправимое.

— Так что же ты решил? — гадалка все еще сидела радом.

Что ж, похоже, она и вправду знает свое дело, раз спрашивает в самый подходящий момент — воспоминания еще не успели перерасти в глубокие копания в себе. На прямой вопрос надо давать прямой ответ.

— Раз я ей обещал, я это сделаю. Но я только сказал, что присмотрю за ним. Никакой любви от меня этот сынок Джеймса не получит!

— Ну, как знать, как знать, — пробубнила чуть слышно себе под нос девушка, а потом продолжила нормальным голосом, — главное, ты дурью маяться перестал, вот что я скажу. А все остальное — это уж ты сам выбирай, — внезапно она напряглась и стала внимательно прислушиваться, — кстати, время чудес наступило, и сейчас исполнится одно твое горячее желание.

— Эээ… какое? — робко поинтересовался мужчина.

— Я исчезну из твоей жизни. Навсегда, — девушка поднялась и направилась к выходу. Но тут мужчина в последний момент спохватился и успел поймать ее за руку.

— Подожди! Я только спросить хотел… Так ты… ты это насчет любви серьезно?

Девушка молча взяла его за руку и внимательно рассмотрела линии.

— Поверь, все зависит только от тебя. Будешь жить, сможешь и любить. У тебя сейчас просто масса вариаций будущего. Какая прелесть, правда? Ты всего лишь решил жить дальше, а уже глаза разбегаются от количества вариантов! Так что живи. И будет тебе щастье.

— Еще скажи, что это ты моя большая любовь, — недоверчиво хмыкнул мужчина, придирчиво рассматривая собственную ладонь. Эх, жаль все-таки, что у него в свое время по прорицаниям еле-еле проходной балл набрался.

— Вы невнимательны. Я же сказала — мы больше не встретимся. Да и однолюбка я. К тому же, в моем понимании, мужчина должен быть старше. А в вашем случае я вполне могу оказаться тещей! Шутка.

Прежде чем он смог ее остановить, девушка направилась к выходу. Северус швырнул на стол несколько монеток и поспешил за ней. Да, обещать-то он обещал, и слово своё сдержит. Пусть это был всего лишь морок, фантазия, но он виделся с Лили, а это многого стоит. Зато он просто обязан выяснить, что это за ненормальная гадалка! Девчонка слишком заинтриговала его, пожалуй, стоит немного присмотреть за ней. Просто чтобы не мучиться подозрением, не подослал ли ее Дамблдор. Он опоздал всего на мгновение. Дверь захлопнулась, а в следующее мгновение он вновь распахнул ее. Старый замусоренный переулок был пуст. Ей некуда было деваться, но она исчезла. Не трансгрессировала, даже для столь быстрого перемещения нужно хоть какое-то время, не скрылась под заклинанием или волшебной мантией, нет. Ее просто не было здесь. Никогда. В этот свинарник вообще никто не заходил уже несколько недель, если судить по девственно-безупречным кучам мусора. И именно посреди этого непотревоженного свинства он сейчас и стоял по колено в чем-то, о чем не желал знать.

Северус с недоумением обернулся, но дверь в таверну тоже исчезла. За его спиной была только грязная облезлая стена. Проклиная все на свете, профессор принялся выбираться на волю. Хватит с него экзотики маггловского мира, пора домой. Что-то он слишком загулял сегодня. Надо просто вернуться в Хогвартс и немного подождать. Это будут несколько не слишком приятных, но и не слишком ужасных лет. Пожалуй, ему стоит просто прожить их. Девчонка скорее всего просто пошутила, нагадав ему такое будущее. Но кто знает?.. Пожалуй, стоит немного пожить. Пусть даже для того, чтобы когда-нибудь лично убедиться в своих подозрениях насчет сына Джеймса. Что ж, он обещал Лили позаботиться о Гарри. А заботиться можно по-разному. И это время может оказаться очень даже интересным. Северус улыбнулся своей неподражаемой ироничной улыбкой, стряхнул с мантии какую-то слишком прилипчивую дрянь и настроился на трансгрессию. Пора и домой. 


Девушка выскользнула из таверны в последний момент, захлопнув дверь перед знатным носом любопытствующего клиента. Вдохнув полной грудью туманный воздух леса, она направилась к темной фигуре, стоящей на самом краю опушки. Да, сложный случай попался. Если бы не его старая любовь, кто знает, поверил бы он? Но не привяжись она к нему со своими предсказаниями, он бы так нализался, что попросту не заметил ее. Так что таверна всегда знает, кому и где открыть свою дверь. Но теперь время истекло. Темная фигура ожила и потихоньку заскользила навстречу. Казалось, она соткана из темноты и в то же время словно высечена из камня. Просто интересно, если столкнуться с ней в темном переулке, пролетишь насквозь или врежешься, словно в каменную стену? Но что-то подсказывало девушке, что ни один из вариантов не принесет ничего хорошего. Впрочем, налетать на эту фигуру нет никакого желания, а вот встретиться все равно придется. В конце концов, это же была ее инициатива.

— Ну как, не скучала? — темная фигура без лица с искренним интересом наклонилась к девушке.

— Да как-то не успела. Почему конвертов было два?

— Чтобы у тебя был выбор.

— Выбор? — изумилась девушка. — Сейчас?

— Именно, — фигура назидательно подняла вверх руку. — Именно сейчас выбор и был просто необходим. Ты должна была доказать серьезность своих намерений. И ты сделала правильный выбор.

Девушка замерла, покусывая губы. Значит, только так — еще раз отказавшись от собственного прошлого, она сможет обрести будущее. Да, а выбор был серьезнее, чем она думала.

— И что скажешь? Ты сможешь выполнить мое пожелание?

— А ты готова его оплатить?

— Да.

— Почему не спрашиваешь, чем?

— Мне все равно. Ты никогда ничего не делаешь, не убедившись в платежеспособности клиента.

Фигура молча пожала плечами.

— За все в этом мире надо платить, согласна? А за собственные желания тем более. Значит, ты готова?

— Да.

— Ну что ж, тогда давай по всей форме, — темная фигура остановилась и внимательно посмотрела на девушку. — Марийка Метелица, я заключаю с тобой сделку. Твоя дочь Виринея будет жить. Ты вернешься к жизни всего на несколько дней. Девочка должна понять, как надо правильно разбивать кокон. Так что твоя цена — не дать ей умереть.

— И это называется «я исполню твое желание»?! — возмутилась девушка. — Я же умру в любом случае!

— Я просто даю тебе шанс. И возможность. Так ты хочешь ими воспользоваться или нет?

— Хочу, — грустно вздохнула девушка. — Ты не хуже меня знаешь, как хочу. Я просто не умею.

— А вот это-то я тебе объясню. Короче говоря, я тебе даю возможность и объясняю, что делать, а дальше ты сама. По-моему, все честно.

— С тобой не торгуются. Согласна. Надо же парню дать возможность реализовать одно из вероятных будущих. Жалко только, что полноценной тещей я ему не побуду.