У меня никогда не было ненависти к профессору Снейпу. 

Вот Гарри и Рон всегда настаивали на том, что он мерзавец. А я верила Дамблдору. Я видела немного дальше и глубже, чем мои друзья. 

Я видела человека, который не по свое воле оказался в ситуации, тяготившей его. 

Заниматься делом, которое не для тебя… 

Общаться с людьми, которые, в лучшем случае, глубоко безразличны тебе… 

Спасать тех, к кому ты, мягко говоря, испытываешь не самые теплые чувства… 

Как это, должно быть, тяжело. Как невыносимо, немыслимо тяжело. 

Есть в Хогвардсе одно место… я обнаружила его случайно, но полюбила раз и навсегда. Только там я могла чувствовать себя самой собой, только там надо мной никто не смеялся, не называл заучкой. Казалось бы, всего-то – старая лавка в окружении высоких кустов, но как же дорого было мне это место. 

Когда становилось совсем плохо, когда печаль мешала дышать, я шла в свое тайное место, садилась на лавку, смотрела в небо и… и все сразу становилось понятным, правильным… становилось хорошо. 

И вот однажды я пришла в свое убежище и остановилась. На лавке сидел человек. Казалось, вся тяжесть мира легла на его худые плечи, так сильно он их ссутулил. 

Я хотела уйти, но не смогла. И подойти ближе не решилась. 

Я стояла долго, пока мои ноги не заныли от напряжения, ведь я почти не двигалась, я даже дышала осторожно, только когда совсем-совсем плохо без воздуха становилось. Я забыла о том, что угнетало меня до того, как я пришла. Важно было другое – этому человеку было хуже, намного хуже, чем мне, я это чувствовала так же явно, как и то, что было ужасно холодно. 

Наконец, он поднял голову и уставился на меня своими темными глазами без зрачков. 

От неожиданности я отшатнулась. Напряжение, сковавшее тело, дало о себе знать, и я упала на траву. Внутреннюю сторону ладоней саднило – я оцарапалась о мелкие сухие ветки. Поморщилась от боли, перевела взгляд на профессора. 

Он встал, молча помог мне подняться и ушел. 

Я еще немного постояла в своем убежище… хотя, нет, оно уже было не только моим… 

На уроке Зелий он был таким же язвительным, таким же высокомерным, как всегда. Доставал Гарри, издевался над Невиллом, снял тридцать баллов с Гриффиндора, начислил столько же своему факультету, заставив Малфоя гаденько хихикать и потирать руки от удовольствия. В своем репертуаре, в общем. 

Когда я выходила из классной комнаты, зачем-то обернулась. 

Он смотрел на меня. Пристально, будто пытаясь проникнуть в душу. 

Я не посещала блокологию, как Гарри, но каким-то образом умудрилась поставить мысленный барьер и защитить свои переживания от его вмешательства. 

В тот вечер я пришла в свое тайное место. 

Он уже был там. 

Я присела рядом, откинулась на спинку старой лавки и уставилась в небо. 

Стало спокойно и хорошо. И человек, слившийся с ночью, уже не пугал меня. 

Я закрыла глаза и почти заснула, так хорошо и уютно мне было. 

Надо мной пролетела какая-то птица, и я открыла глаза. Обернулась – профессора уже не было. 

Так повторялось несколько раз. Я приходила, а он уже был там. 

Мы не обменялись и парой слов, но в этом и не было необходимости. 

А однажды он, уходя, обернулся. Я посмотрела на него, меня заинтриговал его взгляд. 

Он зачем-то сказал: 

- Никому не верьте, Гермиона, никому. Возможно, тогда вам удастся уцелеть. 

И ушел. 

А я… не то на меня произвело впечатление то, что он обратился ко мне по имени, не то, что он проявил какое-то подобие заботы, которая, как мне казалось, абсолютно не свойственна ему… не знаю… 

Стало зябко, мое умиротворение ускользнуло и рассеялось где-то среди звезд, бросавших на меня свой холодный свет. 

А на следующий день профессор убил Дамблдора, и мой мир рассыпался на атомы. 

Мы все были как в прострации. Гарри твердил, что найдет Снейпа и отомстит, девочки, особенно гриффиндорки, плакали, лица ребят стали угрюмыми. Как-то вдруг закончилось детство. 

Война. 

Это слово не произносилось даже тогда, когда начались открытые нападения Упивающихся, когда Министр стал призывать к сплоченности в борьбе с врагом. 

Все реже стал слышаться смех, никто не шутил, все стало плохо. 

Профессор МакГонагалл позволила Гарри, а заодно мне и Рону, вернуться летом в школу. Гарри пришлось изменить свое решение не возвращаться больше в Хогвардс. Нужно было подготовиться, школа была лучшим для этого местом. 

Мы, как и прежде, часто проводили время вместе. Гуляли вдоль берега озера, сидели в тени деревьев, листали старые фолианты, пытаясь найти то, что поможет Гарри, когда он столкнется с Воландемортом, ведь никто уже не сомневался в том, что так тому быть. 

Иногда я приходила в свое убежище. И было странно быть там без профессора. 

Его слова никак не шли у меня из головы. Что он имел в виду? Знал ли он тогда, что пройдет несколько часов, и он станет катализатором стольких событий в волшебном мире? 

Я все никак не могла поверить в то, что то убийство было так тщательно спланированным, что все то время, что Снейп провел в Хогвардсе, он только тем и занимался, что ждал удобного случая поквитаться с тем, кто столько для него сделал. Что-то было явно не так, не складывалось в логическую цепочку. Голова раскалывалась от мыслей, сменяющих друг друга. 

Удалось найти оставшиеся крестражи и уничтожить их. Оставалось только одно – убить того, кто эти крестражи создал и кто теперь был особенно опасен – наверняка уже знал, что его шансы выжить снизились, а потому, как загнанное животное, был готов на все. 

Седьмой год учебы прошел, как тяжелый сон – оставив смутное чувство тревоги. Все замерло в напряжении, как хищник перед броском. Мы все сдали экзамены, даже особенно не задумываясь о результатах. Преподаватели так же, как и мы, не могли ни о чем больше думать, как о предстоявшей всем развязке, а потому не было ни одного, кто бы завалил студента, каким бы ужасным ни был его ответ на экзамене. 

На этот раз наше Трио даже не уезжало из Хогвардса. Я написала родителям письмо, в котором объяснила, что в силу некоторых обстоятельств пока не могу вернуться. Они мне всегда доверяли, так что никаких возмущенных ответов не было. Мама написала только «Береги себя. Люблю.», и это было для меня очень важно. 

Когда пришло сообщение о том, что в Министерстве развернулось сражение, мы, как ни странно, немного растерялись. Так бывает. Ждешь чего-то, ждешь, и если это ожидание затягивается, то ожидаемому все-таки удается застать врасплох. 

В Министерстве был ад. Я его, во всяком случае, именно так себе и представляла – умирающие или уже мертвые близкие тебе люди, развалины, проклятия, раздающиеся со всех сторон. 

Происходящее там безумство помню смутно – воспоминания хаотичны, смазаны. Отдельные моменты врезались в память намертво: 

В меня полетела Авада, я как-то отрешенно отразила ее, послав в ответ Отбрасывающее Проклятие… 

Толкнула Невилла, когда в него направили Круцио… 

Оттащила в сторону раненного Рона – ему не повезло (или наоборот повезло?), он даже не успел принять участие в сражении – оступился, упал, ударился об угол расколовшейся колонны, потерял сознание… 

Когда Гарри и Воландеморт сошлись в битве, все, словно по мановению волшебной палочки, остановились. Все казалось нереальным, будто игра какая-то – двое мужчин направили свои палочки друг в друга, лучи света соприкоснулись, заставив вздрогнуть их тела и создав вокруг щит, не позволивший окружающим вмешаться в их борьбу. По сути, последние несколько лет была война этих двоих. Один стремился к власти, другой – боролся за то, что было ему дорого. 

Я видела, как пот струился по лбу Гарри, как пульсировал его шрам, как невыносимо сложно ему было удерживать ту магию, которую излучала его палочка. 

И вдруг Гарри стал светом. Воландеморт потрясенно смотрел на то, как его палочка перестала быть его союзницей, как она перестала быть проводником его темной магической сути. Свет, шедший из Гарри, начал поглощать все вокруг. Лицо, или то, что выполняло функцию лица, Воландеморта исказила гримаса бессильной ярости. 

Я заметила нечто странное – Гарри стал истончаться, как будто свет выпивал его душу. Мой друг исчезал, забирая с собой Воландеморта. 

Я хотела вмешаться, но мне не позволили. Я обернулась. Меня за руку держал человек, чье лицо было скрыто серебряной маской. Но я все равно знала, кто это. Я узнала бы его, даже если бы он полностью был укутан в темную ткань, даже если бы не видела его плотно сжатых губ, даже если бы не чувствовала его тонких бледных пальцев, крепко сжимающих мои. 

- Профессор… - прошептала я. 

Он начал бормотать какие-то незнакомые мне заклятия, неотрывно глядя на Гарри. Я заметила, что исчезновение моего друга прекратилось. Исчезал только Воландеморт, бросая гневные взгляды на своего слугу. 

Вспышка света ослепила на мгновение всех, находящихся в здании Министерства; я потеряла сознание. 

Очнулась я оттого, что кто-то бил меня по щекам. Поморщилась. Открыла глаза. Профессор. 

- Вы в порядке? - не то спросил, не то утверждающе сказал он. 

На всякий случай я кивнула. 

- Вы… 

И вдруг почувствовала, как его мысли проникли в мои. Сопротивляться не было сил. Да и желания тоже, если честно. 

Он немного удивленно посмотрел на меня, провел тыльной стороной ладони по щеке. 

- Как жаль… 

Я хотела спросить, чего ему жаль, но в этот момент в профессора полетел зеленый луч. 

Рон, дурак, как не вовремя… 

Профессор увернулся и исчез. 

Рон подбежал ко мне. 

- Гермиона, что?.. – он растерянно огляделся, - Все кончено?.. что?.. 

Я не хотела ничего объяснять ему, все не могла отвести глаз от того места, с которого исчез профессор. 

Вдруг стало шумно, кто-то подбежал к Гарри. Я с облегчением вздохнула, когда услышала чье-то радостное «жив!». Рон стал обнимать меня, а я все не могла выйти из какого-то странного оцепенения… 

Заметил ли кто-то, кроме меня, что профессор Снейп в который раз спас Мальчика-который-выжил?.. 

И что увидел в моих мыслях этот странный человек, о котором я не могла не думать последнее время? 


~~~~~~~~~~ 


Два месяца спустя. 


Приморский городок, кафе на открытом воздухе, в небе летают воздушные змеи. 

У ограды кафе стоит девушка. Ее и без того непокорные волосы путает ветер. Рядом, словно из ниоткуда, появляется человек в темных одеждах. Его черные волосы, как крылья ворона, бросают тени на его бледные щеки. Девушка оборачивается, и несмелая улыбка озаряет ее лицо. 

- Здравствуй, - как-то вдруг нерешительно говорит мужчина, и становится понятно, что он растерян, и что он не привык испытывать подобное чувство, тем более не привык показывать это. 

- Здравствуй, Северус, - шепчет девушка, и мужчина с облегчением берет ее за руку, привлекая к себе. 

Сидящие в кафе люди с удивлением вдруг видят, как странная пара начинает таять в прозрачном морском воздухе. 

«Померещилось», - думают они. 

И пусть…