Слава тебе безысходная боль! 
Умер вчера сероглазый король! 

А. Ахматова. 


Драко потягивал виски из высокого бокала, удобно расположившись в кресле у камина, наслаждаясь тишиной, которую он полюбил после победы над Темным Лордом. Журналисты уже достали «мальчика, который пойдя против родителей спасает Гарри Поттера». Драко опять погрузился в воспоминания. Полтора года, а все произошло будто вчера.… Из раздумий юношу вывел домовик, появившийся в дверях и с сомнением теребивший наволочку. 

- Хозяин Драко! Там, у входа девушка. Мы не знаем, что делать, мы решили позвать вас. 

Драко удивленно смотрит на домовика, но послушно поднимается и спускается вниз, не понимая, кто и главное как смог преодолеть защиту поместья, подобравшись настолько близко. Посреди лестницы юноша замер от удивления, крепко вцепившись в перила. Посреди его холла, на мраморном полу лежала грязнокровка Грейнджер с разметавшимися спутанными волосами. Ее одежда была изодранна, а раны кровоточили, правой рукой девушка прижимала к себе корзину, из которой слышалось детское хныканье. 

Не помня себя от удивления Драко сбежал вниз по лестнице и с недоумением уставился на корзинку, в которой копошился младенец, не больше шести месяцев отроду. Малыш гукал и тянулся к светлым волосам Драко. Ошарашенный Драко приказал отнести Гермиону наверх, и, взяв корзинку в руки, стал медленно подниматься наверх. 

Пока домовики пеленали отродье Грейнджер в пеленки Малфоев с семейным гербом юноша, не отрываясь, смотрел на девушку, которую уже успели вымыть и переодеть в его собственную ночную пижаму. 

- Что ж меня, похоже, ждет долгая ночь, - пробормотал последний представитель из рода Малфой, усаживаясь в кресло рядом со спящей девушкой. Больше всего его интересовал вопрос откуда у Грейнджер этот ребенок и почему она пришла именно к нему. Он уже прокрутил в памяти недавние события и пришел к выводу что это не может быть его ребенок, уж грязнокровка точно была обделена его вниманием на выпускном балу. Тем более черные волосы мальчишки, у его сына не могло быть черных волос, только не у сына Малфой. 

Через час терпенье Драко было вознаграждено, Гермиона очнулась и со слабым стоном приподнялась на подушках. 

- Очнулась, Грейнджер? Что ж, очень приятно, а теперь объясни мне, какого черта ты завалилась сюда со своим ребенком? 

- Мне больше некуда идти. Можешь радоваться блистательный и сиятельный Малфой. Мне некуда идти! А что насчет ребенка? И ему некуда идти и я пришла к тебе в надежде, что ты меня убьешь, унизишь, подтолкнешь к самоубийству да что угодно, у меня самой рука не поднимается убить себя или Теодора. Я изгой Малфой, понимаешь, изгой! – девушка откинулась на подушки со слабым истеричным смешком, она бросила взгляд на молчавшего Драко и снова засмеялась, - а все так хорошо начиналось. Хочешь, расскажу? Нет?! Но я все равно расскажу. Все началось после Рождества, когда умерла мама. У меня вошло в привычку гулять по коридорам Хогвартса ночью, мне было не страшно, если бы меня поймал Фильч. Я даже не думала об этом. Я гуляла ночью, и возвращалась в комнаты лишь с рассветом. Я почти не спала, но мне уже было все равно. 

Пока однажды я не увидела его. Он был весь в крови. Кровь была повсюду: на полу, там где он проходил, на стенах, где он касался каменных плит своими тонкими пальцами. Весь воздух был пропитан кровью и тогда я пошла за ним. Зачем? Не знаю. Я довела его до самых комнат, а он упал на пороге, едва успев открыть дверь. Я затащила его внутрь, совсем забыв о том что, могу его левитировать. Нет я чувствовала своеобразное удовлетворения вот так спасая его. Я промыла его рану, наложила целебные мази, баюкала, прижимая к груди. С рассветом я вернулась в Гриффиндорскую башню. Но на следующую ночь я вновь отправилась к его комнатам. Я сидела под его дверью, не опасаясь что меня кто-нибудь найдет. Никто не решался бродить около его комнат… кроме меня… 

Гермиона закашлялась и Драко протянул ей стакан с укрепляющим зельем. Он понял о ком говорила девушка. Декан Слизерина, грозный и непреступный Северус Снейп. Драко уже не сомневался в финале этой истории, но девушку не перебивал. Он достаточно провел времени среди Упивающихся Смертью, чтобы понять, что девушка умирает и это ее последний разговор, который дано услышать ему. 

- А я ждала его, каждую ночь. Когда он приходил весь в крови и побоях, он не гнал меня, он цеплялся за меня как утопающий цепляется за соломинку. Я лечила его раны, смотрела как он засыпал и с рассветом уходила, что бы возвратиться следующей ночь, чтобы сидеть у него под дверью, спиной чувствуя как он прислоняется с противоположной стороны двери, зная, что меньше чем в пяти сантиметрах от него сижу я. Я влюбилась в него так как только может влюбиться девушка во взрослого мужчину, но он сопротивлялся. Вплоть до Пасхи. 

За несколько дней до битвы он не вернулся и я забеспокоилась. Я нашла его на опушке Запретного Леса. Он умирал. Я поделилась с ним силой, я стремилась отдать ему все, что у меня было, и он выжил. – Гермиона вновь закашлялась и на руке, прикрывавшей рот остались капли крови, - в эту ночь он любил меня. Жадно, как просит воды, умирающий от жажды в пустыне. Я не хотела от него уходить. У нас было три ночи, три волшебные ночи, которые мы провели вместе. Только он и я. Я хотела стать для него Шахеризадой, чтобы иметь 1001 ночь, но у нас не получилось…. Не получилось. 

Гермиона откидывается и хохочет как безумная не предпринимая каких-либо попыток вытереть слезы бегущие по щекам. Девушка принимает от Драко стакан воды и, сделав глоток, продолжает. 

- А потом была битва, точнее бойня. Я смотрела как гибнут мои друзья и однокурсники, но в ту минуту, мне было наплевать на них. Центром мироздания стал он. Если бы он пошел против Дамбольдора, я бы последовала за ним. Потом я увидела как Лестрандж направил на Него круцио, и я кинулась к нему, закрыла его собой. Мне было больно, но на это было наплевать! Даже если бы это была Авада. Мне было все равно! Я посылала заклятья в тех, кто мешал ему, я следовала за ним, но он казалась, перестал меня замечать. Ему стало все равно, что со мной. 

Когда мы поняли что победа за нами, я бросилась к нему на шею, но он оттолкнул меня. А я не хотела даже думать о том что я ему не нужна. Дамбольдор сразу же после этого провел праздник. Мы праздновали победу и выпускной, те немногие что остались в живых. Тогда я снова пришла к Нему. Но он даже не пустил меня на порог. Он говорил что не любит меня, что я была ему нужна, чтобы выжить. Что между нами была только постель и ему надоели маленькие гриффиндорские девственницы – шлюшки. Даже тогда я не верила, я надеялась, что это ложь, но ложью оказалось все то, что было до этого. Он даже заявил, что сейчас у него в спальне женщина, с которой он сможет испытать настоящее наслаждение, а не жалкие потуги со мной. 

Я буквально сошла с ума от его слов. И я сбежала. Уже в Лондоне я поняла что беременна. Я не сделала аборт. А когда родила ребенка, то хотела его убить, но в последнюю минуту рука дрогнула и Авада пролетела мимо, убив Криволапа. Ты вздрагиваешь Малфой?! Да я чуть не убила собственное дитя! Я оказалась слишком слабовольной и не смогла сделать этого! А потом оказалось, что мне некуда идти. И тогда я пошла к тебе… 

Неожиданно Гермиона подалась вперед и вцепилась в руку притихшего слизеринца, девушка притянула его к себе и зашептала на ухо, с тихим хрипом. 

- Когда меня не станет, убей Теодора! Я прошу! Только не отдавай его ЕМУ или в приют. Лучше убей. Я выпила яд, у меня осталось не так много времени, но Ти-Джея я не смогла убить. Я слабовольна. Обещай! 

- Обещаю, - согласно кивнул Драко, с силой разжимая пальцы девушки, и со страхом смотря, как она в последний раз судорожно вздыхает. Парень закрыл Гермионе глаза и подошел к окну. Загорался рассвет. 



Эпилог. 



На территорию Снейп-мэнора аппарирует высокий блондин с ребенком на руках. Юноша опускает мальчика лет четырех на усыпанную гравием дорожку, и малыш, вцепившись в мантию блондина, со страхом смотрит на высокого, чуть сутуловатого черноволосого мужчину. 

- Твой сын, Драко? 

- Да, крестный. Теодор поздоровайся с дядей. Скажи: здравствуйте профессор Снейп. 

- Здлясти, фессер Сейп, - шепелявит малыш, прячась за ноги отца. 

- Ты в гости, крестник? 

- Нет. Только отдать вам подарок на день рождения. – Блондин с улыбкой протягивает мужчине черную коробку, - Это мой мыслеслив, думаю, вам будет интересно. Я уверен в этом. 

Снейп заинтересованно берет коробку и чуть встряхивает. Драко лучезарно улыбается и вновь поднимает сына на руки. Отец и сын аппарируют к себе домой, для того чтобы на следующее утро прочитать в свежих газетах: «27 октября **** года, герой войны против Сами-Знаете-Кого – Севеурус Снейп - покончил жизнь самоубийством в своем родовом поместье, оставив все свое имущество крестнику и его сыну Теодору Дракониусу Малфою». 

Драко берет на руки Ти-Джея и спускается в семейный склеп, где так любит проводить время, чтобы склонится над могилой с каменным ангелом вместо надгробья. 

- Ты отомщена. Я надеюсь, сейчас он рядом с тобой. Что бы любить тебя, Гермиона…. 

Осенний ветер, неизвестно каким путем поникший в склеп разметал розы сложенные у ног ангела, и Драко показалось, что из каменных глаз скатилась одинокая слеза…