Завьюжило. В феврале колдунья-зима всегда особенно жестока - последний календарный месяц ее существования. Три дня небо было затянуто серыми тучами, а сегодня в ночь выбросило на землю тысячи тысяч колючих сухих снежных хлопьев, закружившихся в неимоверной пляске, ритм которой задавал порывистый ветер, дувший, казалось, со всех сторон одновременно. Не люблю такую погоду. Никогда бы не вышел даже днем в сильный буран. Против подобной стихии бессильны даже согревающие чары. 

Глупая девчонка! Всегда знал, что у меня с ней будут проблемы. Знал, целуя ее в первый раз в волшебном лесу прошлой осенью. Знал, ощущая ее волнение и девственный стыд, когда касался ее тела. Знал, сгорая от наслаждения, когда впервые мне удалось подарить наслаждение ей. Она всегда желает чего-то большего. Мне надоели ее бесконечные обиды. Эти надутые губки, эти слезы в глазах… 

Куда же она запропастилась? Неуправляемая рыжая бестия! Двести баллов с Гриффиндора за побег студентки ночью из замка. Нет, триста! И еще сто за то, что она заставила преподавателя зельеварения искать себя в такую погоду. 

Иду, не разбирая направления, сопротивляясь ледяному ветру. Ноги вязнут в сугробах. Снег лупит в лицо. Ощущение не из приятных. Иду, зная, как шла она. Я всегда знаю, где она находится, просто чувствую без какой-либо магии. Я найду ее даже с закрытыми глазами. Что это за чувство? Я сам не могу понять. Удивительная неразрывная связь. 

- Дьявол! 
Падаю, зацепившись ногой за пенек, оказавшийся под снегом. 
- Ну, попадешься ты мне, Грейнджер! 
Переворачиваюсь на спину, раскидываю руки. Даже не смахнув налипший снег с лица, открываю глаза, часто моргаю из-за падающих хлопьев. Ощущение, будто снежная стена надвигается на меня. Вот-вот раздавит. Но все никак не достигнет своей цели. Или достигнет, в конце концов? Через несколько минут меня уже не будет видно из-под снега. Остаться здесь, уснуть спокойным сном и забыть о Темном Лорде, о том, что я обязан убить Дамблдора, о проблемах вездесущего Поттера и, наконец, о несносной девчонке, занявшей слишком большое место в моей беспросветной жизни. 

Девчонка… Нужно идти искать ее. Будет драить котлы без помощи магии целую неделю! 
А по ночам… Я еще подумаю над тем, что она будет делать по ночам! 
В голове возникает образ насупленной Грейнджер, с остервенением трущей щеткой огромный котел. Потом такая же насупленная Грейнджер появляется рядом со мной в моей постели, смотрит на меня с раздражением несколько секунд и молча отворачивается к стене. Ну уж нет, дорогая! Отвернуться я тебе не позволю. 

Не замечаю, как оказываюсь на берегу озера. Ветер несколько ослабел, да и снегопад уменьшился. Иду вдоль кромки льда, покрывшего воду в сторону более крутого берега. Я знаю, что там есть грот, в котором наверняка спряталось мое несчастье. 

Так и есть. Сидит, сжавшись в комочек, и даже не поворачивает голову, когда я вхожу в ее убежище, освещая волшебным светом палочки небольшое пространство пещерки. 

- Гермиона, ты заставляешь меня беспокоиться. 
- Да неужели? - Дерзкий непримиримый тон. Так и не посмотрела в мою сторону. 
- Прекрати дуться, пойдем в замок. 
- Вот и иди. А мне и здесь хорошо. 
Задирает нос, делая вид, что рассматривает что-то в стене, противоположной входу грота. 

Я начинаю заводиться, но все же решаю проявить еще немного терпения, поскольку сам виноват в сегодняшнем конфликте. Подхожу к девушке и присаживаюсь рядом. Молчу несколько секунд. Вижу обиженную мордашку в профиль. Плакала. Кончик носа покраснел и распух. Веки прикрыты. Не хочет демонстрировать свою слабость. Беру в руки ее ледяную ладошку. 
- Ты совсем замерзла. Можешь простудиться, и мне придется поить тебя противным антипростудным зельем целых два дня. 
- Вот и пей его сам, хоть неделю, - выдергивает ладошку из моих рук. Голос дрожит от обиды и слез, готовых вот-вот излиться наружу. 
- Ну, хватит, я был не прав, признаю это. 

Молчит. 
- Все, мое терпение кончилось, - резко встаю, тут же поднимаю ее за плечи и заключаю в крепкие объятия, не позволив сообразить, что произошло, и предпринять меры к освобождению. 
- Пусти меня! Я не хочу тебя видеть! Отстань! - бьется, пытаясь вырваться. - Я нужна тебе лишь в постели и как ассистентка в приготовлении сложных зелий. Ты никогда не прислушиваешься ко мне, ты всегда сам все решаешь, не спрашивая меня! Пусти! Пусти меня! 

Поняв, что попытки вырваться ни к чему не приведут, бессильно затихает и разражается рыданиями, уткнувшись мне в плечо. Мои объятия становятся нежными. Гермиона расслабляется, когда я начинаю целовать ее волосы, висок, щечку, заставляя поднять голову. И вот она сама уже тянется к моим губам. Простила. Как прощала всегда. Бедная моя девочка! Я ничего не могу поделать с собой. Я - мерзкий, злобный, уродливый преподаватель зельеварения, с сущностью пожирателя смерти, мучающий студентов, особенно гриффиндорцев. А тебе достается больше всех, моя дорогая Гермиона. Сейчас ты вновь целуешь меня, будто и не было никакой обиды, а я эгоистично наслаждаюсь твоей духовной и физической близостью. 

-Северус, ты никогда, ни разу не говорил, что любишь меня! 
- Но я стараюсь доказывать тебе это всякий раз, когда мы остаемся наедине. Может быть, у меня плохо получается? 
Плутовка хмурится, словно раздумывает над чем-то, заставляя меня занервничать. 
- У тебя получается здорово! - улыбнувшись, обнимает меня за шею. 
Вздыхаю с облегчением. 
- Я люблю тебя, моя девочка.