Гермиона смотрела, как Северус Снейп миновал её в каменном коридоре. Рука неуверенно потянулась за его удаляющейся спиной, но девушка не нашла в себе сил окликнуть его. Он завернул за угол и скрылся из виду; она выпустила воздух, который задержала, едва увидела, как он приближался к ней, надеясь, что он остановится поговорить. Но он полностью её игнорировал, с пренебрежением относясь ко всем нежным чувствам, что она испытывала к нему.

Девушка знала, что было ошибкой говорить ему о том, что она влюблена в него с седьмого курса. Окончив школу пять лет назад, она держала секрет в себе и не сказала ни одной душе, хотя профессор МакГонагалл много раз намекала, что ей известны чувства бывшей студентки. И всё же, больше она никому не доверяла этот секрет, твёрдо уверенная, что слишком много людей сочтут её странной или душевнобольной, раз она привязалась к мужчине вдвое старше себя, который к тому же никому, кроме слизеринцев, никогда слова доброго не скажет.

Она вздохнула, но продолжила глядеть в конец коридора, отчасти надеясь, что он вернётся. Северус твёрдо её игнорировал с тех пор, как она заняла место преподавателя трансфигурации в Хогвартсе, а после её признания прошлым вечером на ужине он отказывался даже встречаться с ней взглядом. Пометив случайную встречу гиблым делом, она удалилась в свои комнаты; сегодня она вряд ли уснёт.

Два дня спустя на завтраке Гермиона села на своё место за столом между профессорами Флитвиком и Вектор. Флитвик разговаривал с инструктором по полётам и Гермиона не могла не подслушать их беседу; отрезая колбасу, она прислушалась к их словам, в то же время стараясь не подать виду, чем она занималась.

— А где Северус? Обычно он приходит первым, — сказал Флитвик.

Мадам Хуч улыбнулась и заговорщически повернулась к своему коллеге.

— Как будто вы не знаете, он подготавливает кое-что специальное сами-знаете-для-кого.

Столовые приборы замерли в руках коротышки, в то время как Гермиона, похоже, перестала дышать.

— Вы не хотите сказать, что он на самом деле отвечает на чувства девочки, правда? — в изумлении произнёс он.

Хуч кивнула и самодовольно улыбнулась.

— Именно. Я знаю, что он всегда был человеком; однажды он должен был влюбиться в такую красивую, умную женщину, как она. Просто удивительно, что он не действовал, пока Гермиона ничего не сказала...

После этого Гермиона больше ничего не слышала, кроме стука сердца в своей голове. И даже если бы её сознание не звенело от этих слов, она бы всё равно не могла ничего услышать, потому что двое преподавателей понизили голоса до едва слышных.

Мгновение она шокировано сидела, забыв о своём завтраке. Он действительно отвечает на её чувства! Она не могла поверить! Северус Снейп на самом деле что-то испытывает к ней, Гермионе Грейнджер: бывшей студентке, гриффиндорской всезнайке, магглорождённой и лучшей подруге Гарри Поттера! Не испытывая больше голода от такой надежды, Гермиона поднялась со стула и почти бегом покинула Главный зал, не подозревая, как она светилась. Северус прямо сейчас что-то готовил для неё, и она не могла дождаться момента, когда снова увидит его. Может, она бросится ему на шею. Может, он поцелует её... Это только вопрос времени.

Она не видела его весь остаток дня, и даже придя на ужин, она продолжала наблюдать за дверьми, ожидая его появления. Но он не пришёл. Когда той ночью она забиралась в кровать, она не могла не чувствовать себя слегка разочарованной; может, её сюрприз будет завтра... Ну, если подумать, завтра будет первый день пасхальных каникул. Закрыв глаза, Гермиона уснула, мечтая о своём мужчине в чёрном.

...Неделя. Гермиона не видела Северуса неделю. Она знала, что он ведёт уроки, но она ни разу не видела его в перерывах или по окончанию; он больше не ходил есть, и его не было в библиотеке или в его кабинете. Самым плохим во всём этом было то, что Гермиона опасалась, что преподавательский состав знал о его делах лучше неё.

Как-то в свободное время она искала в библиотеке книгу, когда услышала, как профессор Вектор взволнованным шёпотом разговаривает с профессором Синистрой в проходе перед ней.

Прижавшись ухом к шкафу, она услышала слова Вектор:

— Он приведёт её сюда? Я предполагала, что как такой уединённый человек, он не будет так выставлять свою жизнь напоказ.

— Знаю, это необычно. Просто мне интересно, как это воспримет Гермиона.

Гермиона восприняла это не очень хорошо. Она имела очень смутные представления, о ком они говорили, но не могла не чувствовать ужас, медленно растущий в её животе. Медленно попятившись от книжного шкафа, она бегом покинула библиотеку; ей надо узнать всё раз и навсегда. Испытывал ли к ней что-нибудь Северус?

Она пробежала пять лестничных пролётов и полетела через подземелья; постучавшись в дверь его кабинета, она стала ждать и попыталась успокоить дыхание. Она стучала три раза и стояла там пять минут, но никто не ответил; где он может быть? У него сейчас нет урока. Её глаза уже наполнились слезами, пока она медленно шла по лестнице к холлу. Она чувствовала себя так, словно у неё вырвали сердце, бросили на пол и растоптали перед тем, как запихать обратно в грудь. Её глаза были полны солёных слёз, и они текли по её векам, оставляя следы на бледных щеках, в то время как за ними уже катились другие. Как только она осилила подъём на верх мраморного пролёта, она услышала, как открываются дубовые двери и стучат каблучки по мраморному полу.

Вытирая слёзы с глаз рукавом мантии, она повернулась, чтобы увидеть Северуса, неспешно проходящего в замок. Но он был не один; с ним под руку шла красивая фигуристая блондинка с фарфоровой кожей. На ней была тонкая шёлковая мантия, плотно облегающая каждый изгиб, ворот которой был широким и обнажал большую часть её плеч. Даже с того места, где она стояла, Гермиона могла сказать, что её собственные недвусмысленные взгляды были ничем по сравнению со скромными улыбками этой женщины в адрес Северуса. Гермиона хотела бы, чтобы он смотрел на неё так, как смотрел сейчас на свою леди, полностью поглощая её взглядом. Она развернулась, чтобы сбежать, но внушающий ужас мужчина окликнул её.

— Профессор Грейнджер! На одну минуту, если позволите?

Вновь спускаясь по лестнице, Гермиона попыталась стереть с лица все следы своих страданий, хотя она и знала, что её глаза и нос были красными от рыданий, а на щёках остался отпечаток ткани её мантии. Когда она встала перед парой, он зло и насмешливо улыбнулся.

— Это Гермиона Грейнджер, преподаватель трансфигурации в Хогвартсе, — сказал он молодой женщине, предложившей Гермионе руку для пожатия. Она горько приняла руку и потрясла её. — Профессор Грейнджер, это Айя ДюБуа, моя невеста.

Гермиона немедленно отпустила руку Айи и в ужасе уставилась на Северуса. Он ужасающе зло усмехался ей в лицо с такой ненавистью, что она с трудом могла поверить, как раньше не замечала этого в его лице. Её сердце совершенно перестало биться, а глаза стали настолько сухими, что она не могла прекратить моргать.

— В-ваша невеста? — с недоумением заикнулась она. — Как... как вы... Когда вы... Как давно...? — она даже не могла закончить все её предложения, так сильны были потрясение и боль.

Ей ответила Айя.

— О, ну, Минерва моя двоюродная бабушка и она нас свела. Мы встречались около восьми месяцев, — она взглянула на Северуса с искренней любовью в глазах, что заставило сердце Гермионы подпрыгнуть от боли. — Он сделал мне предложение несколько дней назад. Вы первая, кому мы сказали.

— А теперь, если вы нас извините, — начал Северус, увидев опустошение Гермионы. — Нам надо повидать сегодня много людей.

Они ушли, и Северус постарался пройти мимо Гермионы без извинений. Когда они поднялись на мраморные ступени, Северус остановился и развернулся, походя обращаясь к Гермионе, всё ещё стоящей столбом:

— Мы ещё не назначили дату свадьбы, однако вы приглашены, если, конечно, захотите прийти.

Но, разумеется, Гермиона знала, что он просто ткнул её лицом в её чувства к нему.

Когда они скрылись из вида, Гермиона, задыхаясь, осталась стоять там же, где они её и оставили. Она поверить не могла, что была настолько глупой! Как она могла не знать, что он с кем-то встречался?.. Как она, чёрт возьми, могла не знать!.. Они вместе работали, жили, можно сказать, под одними башнями. Когда из её глаз покатились слёзы, затуманивая обзор и ослепляя её, она побежала. Толкнув дубовые двери, выскочила на улицу. Слёзы продолжали падать, пока несчастье медленно её убивало, картинка красивой женщины под руку со Снейпом, полным ненависти, была выжжена в её голове.

Когда она внезапно проснулась, по её лицу текли слёзы, и она обнаружила, что находится в своей тёмной спальне.

Это был только сон, почти ликующе подумала она, но не могла заставить слёзы остановиться.

Она знала, что говорить Снейпу о своих чувствах было плохой идеей, но её рот не слушал домыслы мозга, и секрет вырвался, как мокрый волосяной шарик. Шмяк. И тогда он узнал. Сначала он казался удивлённым, но быстро придал чертам лица беззаботное насмешливое выражение. Издевательскую усмешку. Не проронив ни слова, он удалился со взмахом чёрной мантии, оставляя лишённую речи и униженную Гермиону посреди коридора у кабинета Чар.

И вот теперь её сознание создавало кошмарные сценарии в её снах для того, чтобы показать ей, какую ошибку она совершила. Но ведь Северус не мог на самом деле влюбиться и обручиться с внучатой племянницей Минервы, правда? Во всяком случае, кто в здравом уме захочет завести с ним отношения?

А, ну конечно. Она.

Откинув в сторону одеяло, Гермиона встала, чтобы одеться для нового учебного дня, хотя она никак не могла выкинуть сон из головы. Одна только мысль о том, как Северус насмехался над ней, проходя мимо со своей невестой, заставляла её сердце вздрагивать от боли; ей никогда не следовало говорить ему.

Когда, одевшись, она вошла в пустой Главный зал, Гермиона напрягла мозги, чтобы вспомнить число. Уже начались летние каникулы? Нет, скоро должны начаться пасхальные. Она взглянула на часы; ох, пять сорок два утра! Не удивительно, что зал пуст. Она заняла своё место за главным столом и уставилась на его поверхность, но на её тарелке ничего не появилось, потому что еду подавали не раньше шести. В конце концов, без четверти семь пришли мадам Хуч и профессор Вектор, а Гермиона всё ещё сидела на своём месте, безразлично ковыряясь в своей еде.

— Доброе утро, Гермиона, — бодро поприветствовала Хуч. Когда младшая преподавательница буркнула в ответ, она заметила тёмные круги у неё под глазами и её растрёпанную одежду. — Вы в порядке? — поинтересовалась инструктор по полётам.

— О, отлично, — с тоской ответила Гермиона. — Лучше не бывает.

Она не думала, что старшая женщина ей поверила, но других вопросов не последовало.

Большинство преподавательского состава и студентов приплелось в Главный зал примерно в половине восьмого, и стало довольно людно. Практически все учителя видели, что Гермиона не очень хорошо себя чувствует, и никто её не беспокоил. В какой-то момент, когда её завтрак давно остыл, она взглянула в другой конец стола, но не увидела Северуса. Он не пришёл. Как в её сне. А потом она услышала слова, заставившие её сердце замереть в груди.

— Странно, Северуса нет... Обычно он первый приходит, — это был голос Флитвика, а его утверждение практически слово в слово соответствовало её сну.

Ответ Хуч ещё сильнее сковал потрёпанные нервы Гермионы.

— Как будто вы не знаете, он подготавливает кое-что специальное сами-знаете-для-кого.

Гермиона стала задыхаться, хватая ртом воздух, и её вилка громко звякнула, когда она уронила её на тарелку. Роланда и Филиус повернулись к ней, но она уже вскочила со своего места. Она пыталась оставаться невозмутимой, несмотря на то, что её глаза были на мокром месте, и она не услышала, как крохотный профессор спросил, всё ли с ней в порядке.

— Я прошу извинить меня, — сказала она, опуская голову так, чтобы никто не увидел её страданий. Так она прошла весь путь до пятого этажа, перед тем, как её слёзы наконец-то вырвались на свободу, и к тому времени у неё не было никакого желания их останавливать. Слова, которые она слышала в Главном зале и во сне то появлялись, то исчезали перед её мысленным взором, пока она не убедилась, что они значили одно и то же. Оставшись одна в коридоре, она позволила своим слезам падать более свободно, нежели этим утром, и её приглушённые рыдания отдавались эхом от каменных стен. Она сползла по стене и осела на пол, обнимая колени.

Там её и нашёл Северус: сжавшуюся на полу, привалившуюся к стене. К тому времени её слёзы почти закончились, а рыдания стали беззвучными. Гермиона услышала, как кто-то прочистил горло, и взглянула в глаза мужчины, которого меньше всего хотела видеть в этот момент. Его лицо было исключительно невыразительным для человека, только что наткнувшегося на одного из своих самых нелюбимых студентов, плачущего в общественном коридоре. А теперь, когда она ещё и учитель, она подозревала, что должна выглядеть ещё более по-детски.

Лицо Северуса не выражало никаких эмоций. Он не насмехался, не ухмылялся и не делал саркастичных замечаний, как ожидала Гермиона. Напротив, он предложил ей руку, которую она приняла, благодарная за незначительный контакт, появившийся, пока он помогал ей подняться. Она боялась сказать ему хоть что-то и ещё больше боялась того, что может сказать он, и даже не заметила, что он близко наблюдал за ней, пока она стряхивала невидимые пылинки со своей мантии.

— Вы выглядите так, словно не спали, — сказал он наконец.

Удивлённая тем, что он вместо этого не прокомментировал, как нашёл её, она взглянула в его лицо и ответила:

— В принципе, так и есть.

Когда больше она ничего не сказала, он начал волноваться.

— И почему же?

Гермиона снова уставилась в пол, неспособная поднять на него взгляд из-за признания, которое должна была сделать, хотя её голова снова ей твердила, какая это плохая идея.

— Потому что я была слишком занята мыслями о том, как идиотски я поступила, сообщив вам, что люблю вас с седьмого курса, потому что совершенно очевидно, что вы встречались с внучатой племянницей Минервы многие месяцы и встречаетесь сейчас, или собираетесь просить её выйти за вас, и конечно же она согласится, а я уму одинокой старой девой, глупой и с разбитым сердцем.

После этого треклятые слёзы вернулись, но она постаралась сдержать их, хотя каменный пол уже выглядел размытым. При каждом признании у неё болело сердце, и она ждала его снисходительных слов. Она не была уверена, чего боялась больше: того, что она полная идиотка, раз верит в такие вещи, или того, что она права.

Не произошло ни того, ни другого, поэтому когда у него вырвался тихий изумлённый смешок, она была почти уверена, что смеялся не он.

Но это был он, и она изумлённо взглянула на него, в то время как он смеялся и перенёс вес на руку, которой опирался о стену. Её слезы внезапно остановились и она поняла, что он собирается сказать, какая же она глупая девчонка.

И всё равно он не сделал этого.

Вместо этого он успокоился и расправил мантию, глядя ей в лицо с весёлой улыбой — правда, с небольшой.

— Я ни с кем не встречаюсь и никому не собирался предлагать выйти за меня. Более того, я не думаю, что у Минервы есть внучатая племянница — полагаю, она была единственным ребёнком, — сказал он, силясь восстановить самообладание и выглядеть как и прежде.

— Н-но... Я слышала Хуч... Она сказала... У вас есть сюрпризы для «сами-знаете-кого», — в ответ заикнулась она. Она даже показала жестом кавычки в воздухе, чтобы придать «сами-знаете-кому» особое значение. — И я сомневаюсь, что она говорила о Волдеморте, — закончила девушка.

— Нет, не о нём, — он снова выглядел недовольным, хотя Гермиона не могла понять, почему. Она услышала, как он пробормотал себе под нос: — Хотя она могла бы не лезть в мои дела. Тоже мне, любопытная Варвара.

Гермиона достала из рукава носовой платок и промокнула лицо. Снова убирая кусочек ткани в карман, она получше осмотрела Северуса, который сейчас потирал подбородок, глядя на неё, хотя, судя по всему, на самом деле он её не видел. Она дотронулась до его предплечья, наблюдая, как его взгляд фокусировался на её руке. Когда раздражительный вес не исчез, он посмотрел ей в глаза.

— Тогда о ком она говорила? — мягко спросила девушка, тут же приготовившись услышать резкое «Вас это ни в коей мере не касается, мисс Грейнджер, поэтому если вы...» и увидеть, как он разворачивается и гордо уходит прочь от неё.

Пожалуй, в сотой раз за сегодня удивляя её, он ничего подобного не сказал.

— Если вас это ещё интересует, мисс... Гермиона, я был бы очень рад, если бы вы присоединились ко мне за ужином на этой неделе.

— О-о... Постойте-ка, что?!

— Мне по буквам произнести?

— Нет?

— Хм... Интересно, — Северус начал удаляться широкими шагами, и у Гермионы создалось явное впечатление, что она обидела или смутила его. Но разве это возможно? Неужели Северус Снейп действительно может испытывать такие эмоции? Она никогда не видела у него проявлений слабости, будучи студенткой, и выдумала, что он может прятать свои чувства в глубине сознания, таким образом объясняя их отсутствие. И теперь она самолично убедилась в том, насколько была неправа.

— Подождите, Северус, — позвала она, побежав, чтобы сравняться с его большими шагами. Он остановился, но не стал поворачиваться. — Я с удовольствием пообедаю с вами на выходных.

Её мягкого голоса хватило на то, чтобы достучаться до его непрошибаемой головы, так как он повернулся к ней и сказал:

— В субботу, в восемь — если для вас это приемлемо.

Шагая сбоку от него вниз по лестнице, она ответила:

— Просто прекрасно.

Пока они шли, соблюдая молчание, Гермиона счастливо светилась, но внезапно ей в голову пришла одна мысль.

— Так это и был ваш сюрприз мне?

Северус взглянул на неё сверху вниз, и она могла поклясться, что уголок его рта дёрнулся вверх.

— Нет, — ответил он, но не добавил ничего более.

— М-м, тогда... Что же это за сюрприз и для кого? — настойчиво спросила она.

— Для Минервы, — ответил он, на сей раз открыто ухмыляясь. — И я оставил подушку-пердушку от Ультрафокусов Умников Уизли на кресле в её кабинете.