Я стою на дороге из осенней листвы. Такое чувство, что я парю в небе, а подо мною пустота. Такую иллюзию создают листья, красные, бурые, чёрные, которые ветер приподнимает над землёй и несёт по воздуху, лёгкому и прозрачному.

Небо.… Для осени оно слишком, хотя я не могу сказать какое оно — я его не вижу. Его от меня скрывают верхушки деревьев с золотистой листвой. Как странно — вверху она золотистых, радостных и ярких тонов, а на земле — гнилые, чёрные, падшие…

Я решаюсь сдвинуться с места, и мои ноги утопают в этих сброшенных безжалостным ветром с высоты листьев. Я помню, когда была маленькой, то любила бегать по куче разноцветных листочков, разгребая их, разбрасывая. Они разлетались при моих шагах, словно уступали мне дорогу, расступались, будто я королева. Даже потом, в Хогвартсе, я любила наблюдать, как малышня играется с листвой, сама же полностью отдаваясь учёбе, не замечая ничего вокруг, пока жизнь проходила мимо. Как же глупо.… После этой ужасной войны, где мы уже давно забыли о своём детстве, было слишком глупо вспоминать об этом, а сейчас.… Сейчас я слишком взрослая, хотя нет, неправильно сказано, ты бы посмеялся, или, вернее, язвительно бы прокомментировал мои слова. Просто я слишком устала от этого, да и настроение моё никак не вяжется с… чем? О чём это я? О листве? Глупо… Она сейчас совсем не такая, как в моих воспоминаниях (листва). Теперь она скользкая, мокрая, почерневшая, вернее гнилая, прилипает к моим ботинкам…

Я подхожу к мрачным тяжёлым воротам, точнее, к тому, что от них осталось. Лишь несколько накренившихся железных столбов. Всё в разрухе.

А охранник, оказывается, ещё здесь. Странно.…После всего люди стараются уехать из страны, хотя бы на время. Переждать этот ужасный период. Для чего интересно? Вновь всё пойдёт по старому кругу — политические интриги, заговоры, сильный противник, война, разруха, метания. Даже если построят новую систему, всегда найдутся недовольные, которые захотят открыто выступить против.

Сторож уже подошёл ко мне. Остановился, ничего не спрашивает.… Наверное, привык…

Я шепчу одними губами твоё имя. Несколько букв… Они сложатся в слоги, а затем составят целое имя.… Такого родное.

— Северус Снейп.

Мой тихий шёпот, казалось, разносится по кладбищу, распугивая птиц на ветвях, поднимая ветер, балуясь с листвой.

Охранник кивает, и, не сказав ни слова, поворачивается спиной и идёт куда-то вперёд. Я иду за ним. Передо мной мелькает грузная ссутулившаяся спина сторожа.

Я вновь смотрю под ноги, на листву. Под шагами сторожа, она разлетается в разные стороны, так, как я любила в детстве, а под моими — словно умирает, прекращая полёт, не оживая.

Сторож, наконец-то что-то сказав, уходит. Я не переспрашивала его, мне неважно. Я на время замираю, и поднимаю глаза. Твоя могила. Сухое, бесчувственное надгробие, как камень. Это же и есть камень! Я только сейчас замечаю, что по моему лицу текут слёзы. Не выдерживая, я опускаюсь возле тебя. Как глупо.… Возле твоей могилы… Слёзы…