В этом не было ничего удивительного.

Как бы то ни было, Хаффлпафф всегда был известен верностью, так же как Гриффиндор — храбростью, Слизерин — хитростью, а Рэйвенкло — умом.

Что следовало бы понять другим факультетам, так это то, что у Хаффлпаффа, как и у остальных, есть собственная система внутреннего управления. Пусть не столь печально знаменитая, как слизеринское подобие римского сената, не столь примитивная, как гриффиндорский культ героев, и не столь меритократичная*, как система Рэйвенкло. Тем не менее, она существует, и среди историков-хаффлпаффцев почитается той самой действующей моделью всеобщего равенства, которую принято считать утопией. К сожалению, остальные представители магического сообщества Великобритании так и не признали этого факта. В конце концов, разве не в Хаффлпафф попадают все недотёпы?

Однако, если поразмыслить, такая репутация сослужила факультету хорошую службу. Попав сюда, каждый почувствует себя в безопасности и окруженным заботой. Ведь если намечается неприятность, куда лучше иметь за спиной надёжного хаффлпаффца, чем жаждущего славы гриффиндорца или слизеринца с довольно нестандартным инстинктом самосохранения. Оставаясь вне поля зрения остальных обитателей Хогвартса, Хаффлпафф получил довольно важное тактическое преимущество: возможность наблюдать со стороны.

Поэтому, не было ничего удивительного в том, что именно Джастину Финч-Флетчли удалось удержать от опрометчивых действий весьма разгневанного мистера Гарри Поттера и близкого к апоплексическому удару мистера Рональда Уизли, когда во всеуслышание было объявлено о помолвке школьного профессора зельеделия и лучшей ученицы.

Как в обществе равных, в гостиной Хаффлпаффа всегда царила атмосфера свободного обсуждения, при котором любая точка зрения заслуживает должного рассмотрения своих достоинств. Представители других факультетов, и в особенности сам зельевар, были бы потрясены до глубины души, узнав, что профессор Северус Снейп является одним из наиболее уважаемых Хаффлпаффом преподавателей, уступая первенство лишь директору Альбусу Дамблдору и профессору Помоне Спраут. Пока новоявленные обитатели замка, так же, как и некоторые их старшие товарищи, единодушно боялись профессора, Хаффлпафф, как факультет, относился к нему с глубочайшим почтением. В конце концов, это был единственный преподаватель, который обращался с ними со всеми одинаково ужасно. Профессор не ждал ничего хорошего ни от одного представителя факультета и никогда не выбирал мишенью своих язвительных замечаний кого-либо одного. Всем без исключения ученикам он выказывал полное, доведённое до абсолюта, пренебрежение. По этой причине хаффлпаффцы ценили его куда больше, чем остальных учителей, которые непременно выделяли среди них лучших и худших. И именно за это профессор получил в награду их преданность, усердие и покровительство.

В свою очередь, мисс Гермиона Грейнджер заслужила обожание с самого первого дня за свои вполне хаффлпаффские качества, хоть, к великому сожалению, гриффиндорские черты и преобладали в её характере. Бесконечная преданность Гарри Поттеру и Рональду Уизли, а также упорство и трудолюбие, с которыми она стремилась к знаниям, были примером для младших учеников факультета. Она была неизменно добра к однокурсникам-хаффлпаффцам и всегда, без малейших колебаний, помогала им в случае необходимости. Перед камином в общей гостиной частенько велись разговоры о том, какая же это всё-таки жалость, что Гермиона Грейнджер попала в Гриффиндор. Так и вышло, что личности Северуса Снейпа и Гермионы Грейнджер оказались одними из наиболее часто обсуждаемых и разбираемых по косточкам в «барсучьей норе».

Почти единогласно было решено, что эти две персоны заслужили счастье за всё то добро, которое сделали. После чего было положено начало одной из самых причудливых своднических интриг, когда-либо упомянутых в «Истории Хогвартса». План был идеален и его реализация должна была пройти никем не замеченной. В конце концов, разве не слизеринцам положено быть главными интриганами Хогвартса?

А началось всё с обращения к лучшей ученице за помощью в подготовке к ТРИТОНу по зельеделию. Далее, что, впрочем, вполне естественно, оказалось, что означенная помощь подразумевает в том числе и практические занятия. И, так как убежище Плаксы Миртл вряд ли могло всерьез рассматриваться как подходящее место для практики всего седьмого курса Хаффлпаффа, возникла необходимость принять меры по поиску альтернативного места дислокации. Единственным более-менее разумным вариантом, который приходил на ум, была классная комната профессора Снейпа. Первоначальная ответная реакция профессора Снейпа до мельчайших подробностей соответствовала ожиданиям «барсуков», впрочем, как и самоотверженность, с которой лучшая ученица обратилась за помощью к директору. В результате совместного давления, оказанного мистером Лемоном Твинклем** и директором, профессор Снейп был вынужден не только предоставить свой класс для занятий по два часа три раза в неделю, но на него также была возложена обязанность помогать мисс Грейнджер готовиться к занятиям, равно как и наблюдать за ходом их проведения. Да-да, это очень полезно иметь выпускника своего факультета в совете попечителей.

Итак, в течении весеннего семестра Гермиона Грейнджер провела в обществе Северуса Снейпа больше времени, чем со своими лучшими друзьями. В начале, как и ожидалось, атмосфера между этими двумя накалилась практически до неприкрытой вражды и ненависти, которые, со временем, перешли в острое взаимное раздражение. И лишь после замечания, крайне своевременно отпущенного немузыкальной Сюзан Боунс, лёд в их отношениях был искусно сломлен, после чего между ними разразился горячий спор о достоинствах Бетховена и Шопена. Эта самая студентка была дважды поймана Филчем в подземельях за подслушиванием музыкальных упражнений Снейпа, о которых она могла сказать лишь то, что это было фортепиано. В результате состоявшегося между Снейпом и Гермионой спора, музыка стала неотъемлемой частью их подготовки к занятиям, за чем последовали разговоры о музыке, искусстве, зельях, книгах и всем остальном, что только приходило им в голову.

Представители факультета Хаффлпафф тщательно следили за развитием своего плана. Каждый украдкой брошенный взгляд между этими двумя был учтен, каждое случайное и не очень прикосновение было задокументировано. И если директор и заставил профессора Снейпа станцевать на балу в день Святого Валентина традиционный танец с лучшей ученицей, то лишь благодаря чрезвычайно робкой первоклашке из Хаффлпаффа, которая, подбадриваемая всем факультетом, нашла-таки в себе смелость пригласить на танец директора. Поэтому Эрни МакМиллан и Ханна Аббот, не могли не заметить, что, когда профессора Снейпа назначили напарником Гермионы Грейнджер во время битвы, протесты профессора были далеки от искренних, со стороны же Гермионы их почти и вовсе не поступало. Немного позже двенадцать шестикурсников из Хаффлпаффа стали свидетелями, как Гермиона Грейнджер почти двадцать минут рыдала на груди профессора Снейпа, после того, как на поле боя был найден Рон Уизли, лежавший без сознания рядом с останками Антонина Долохова.

Не было ничего удивительного в том, что когда профессор Северус Снейп и Гермиона Грейнджер объявили о помолвке на Прощальном пире, все ученики Хаффлпаффа, как один, поднялись на ноги и встретили это известие бурными овациями и пожеланиями счастья.
_______
* В оригинале «meritocratic» − иерархия по заслугам, достоинствам. Рассматривались разные варианты перевода, но так как слово «меритократичный» используется в русском языке, в конце концов, был выбран самый простой вариант.
** игра слов: Lemon — лимон, Twinkle — подмигивание.