«Оно показывает нам не больше и не меньше, как наши самые сокровенные, самые отчаянные желания. … Однако зеркало не дает нам ни знаний, ни правды. Многие люди, стоя перед зеркалом, ломали свою жизнь. Одни из-за того, что были зачарованы увиденным. Другие сходили с ума оттого, что не могли понять, сбудется ли то, что предсказало им зеркало, гарантировано им это будущее или оно просто возможно?»
Дж. К. Роулинг

___________

Гермиона нашла зеркало Еиналеж еще на шестом курсе. Она уже забыла, что привело ее в тот подвал, заваленный всяческим хламом и покалеченной мебелью. Там, возле дальней стены, будто гордый аристократ среди плебеев, в хаосе пыли, грязи и никому не нужных вещей возвышалось оно. Гермиона не видела его раньше, но моментально узнала по описаниям Гарри. Потемневшая от времени рама обрамляла тяжелое свинцового цвета полотнище, казавшееся темным и непроницаемым. И не понятно было, как в нем может что-то отразиться, кроме бесконечного марева тумана, сгущающегося в непроглядную тьму, которая без остатка поглощала тусклый неверный свет факелов.

Гермиона стояла рядом с зеркалом, очерчивая пальцем узор на раме. Она знала, чего хочет. О чем мечтает. К чему стремится. Ведь знала? Надо ли ей заглядывать туда, в холодную глубину? Девушка пыталась унять сердцебиение. Вечная заучка, всезнайка, кто еще?

Зеркало Еиналеж не открывает будущее. Оно лишь показывает самые сокровенные мечты, которые могут оказаться настолько сладкими и чарующими, что от них невозможно будет оторваться. Гермиона знала об этом. Готова ли она? Готова ли узнать о себе всю правду? С головой погрузиться в недосягаемый мир грез?

Она, зажмурившись, шагнула вперед. Промозглость подвала забралась под мантию и заставила тело сотрясаться неуемной дрожью. Гермиона сжала кулаки и открыла глаза. Кровь отхлынула от сердца, девушка побледнела, всматриваясь в отражение, и мучительное чувство разочарования заполнило все ее существо. Это не может быть ее мечтой. Она никогда даже не думала об этом! Дурацкое зеркало! С чего оно взяло!? Почему? Как такое может быть? Ее колотило все сильнее. Она оглянулась и покраснела, словно боялась, что кто-то еще увидит всю глупость и совершенную неприглядность ее желаний. Ей хотелось взять тряпку и стереть изображение с гладкой поверхности стекла, чтобы оно больше никогда не появлялось. Может ли зеркало испортиться? А если чары его со временем утратили силу? Девушка снова зажмурилась, повторяя про себя как молитву: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

Отражение не изменилось.

***

Битва за Хогвартс завершилась. Гермиона бежала, спотыкаясь о камни, выпавшие из разрушенных стен, наталкиваясь на людей, обожженных пламенем пожаров и утрат. Выжившие сосредоточенно разбирали завалы или переносили раненых. Девушка неслась, не разбирая дороги, размазывая пыль по потному лбу, отмахиваясь от брошенных в спину вопросов. Вот и полуразрушенная лестница, ведущая в подвал. Гермиона чуть не заплакала от обиды, увидев проход, заваленный рухнувшей каменной кладкой. Она достала волшебную палочку и несколькими заклинаниями сумела расчистить себе узкую лазейку. С трудом открыла тяжелую дверь и протиснулась в образовавшуюся щель. Комната уцелела, несмотря на весь кошмар, творившийся наверху в течение ночи.

Оно было там. Все такое же холодное и бесстрастное, как судия, выносящий приговор. Запыхавшаяся девушка медленно приблизилась к зеркалу, выравнивая дыхание.

Гермиона была здесь только раз, но то, что она увидела по ту сторону рамы, навсегда отпечаталось в ее душе. Стоило лишь опустить веки, как фантасмагорическое видение снова оживало. Как насмешка. Как издевательство. Откуда? Почему? В чьем воспаленном воображении могла родиться подобная несусветная чушь? А потом стало и вовсе некогда: убийство Дамблдора, прощание с родителями, прощание с детством… Скитания по стране, ужасы Малфой-мэнора, хаос и смерть… Она запретила себе вспоминать, думать и анализировать. Боялась? Смелая, бесстрашная гриффиндорка? Гермиона убегала от преследовавших ее химер. Это и было наказанием? Наказанием за то, что снова не удержалась и полезла, куда не надо? Что толку терзаться, бередя мысли и чувства, если последние не поддаются логике и систематизации? Их можно утопить в самой глубине души, привязав в качестве груза тяжелый камень вины. Разве способна она предать друзей, дело, в которое верила, само будущее? «Конечно», — шептала ей совесть, вгрызаясь в сердце.

Не могла. Не смогла… Гермиона стояла на коленях посреди Визжащей хижины и смотрела на его тело. Ни одной мысли не осталось. Пустота. Северус Снейп. Профессор зельеварения. Директор Хогвартса. Предатель. Убийца Дамблдора. Пожиратель Смерти, приспешник Волдеморта, растерзанный мерзкой тварью. Кто еще? Теперь никто? Имя? Ничего не значащий звук? Что осталось? Застывшее восковое лицо, развороченное горло и лужа свернувшейся крови? Она видела, как он умирал. Она стояла рядом, пытаясь перехватить взгляд угасающих глаз. Поймать последний вдох… последний… Она смотрела… Стояла и смотрела… стояла…

Ей не хватало воздуха. Гермиона закашлялась. Кашляла долго и надсадно, пока ее не вырвало. Спазмы скручивали внутренности, и горечь разлилась во рту, обжигая гортань. Вот все и закончилось. Это не могло быть правдой. Никогда. И уже не будет. Даже в мечтах. Мечты? Девушка встрепенулась. Мечты!

И сейчас она стояла прямо перед зеркалом Еиналеж. Прищурившись, всматривалась в отражение, а рот ее все больше кривился в безобразной усмешке. Гермиона покачнулась и хрипло засмеялась:

- Глупая стекляшка! Это неправда! Я хочу не этого! Понимаешь!? - каркающий кашель наткнулся на низкий потолок подвала. - Неужели ты не видишь!? Ты же когда-то помогло Гарри! Ты дало ему философский камень! Слышишь!? Почему ты не можешь теперь сделать хоть что-то!? Так не должно быть! Его больше нет! Нет! Нет!!! Я больше в это не верю!

Она молотила кулаками по холодной поверхности зеркала, которое лишь гудело и слегка вибрировало под ее ударами. Гермиона билась о стекло исступленно, как птица о клетку, не обращая внимания на разбитые в кровь руки. Кричала, угрожала, молила, взывала к кому-то, надсаживая горло.

Сколько прошло времени, прежде чем она очнулась? Девушка лежала, прижавшись щекой к грязным каменным плитам, и, не отрываясь, смотрела в зеркало. Оно по-прежнему позволяло заглянуть в другой мир, где в уютной гостиной с пылающим камином на пушистом персидском ковре играла маленькая девочка. Огромный бант весело покачивался в такт ее заливистому смеху. За дочерью, обнявшись, наблюдали родители: Северус Снейп и Гермиона Грейнджер. Они улыбались. Даже он. Даже он…

Танцующие языки пламени отражались в неподвижных зрачках распростертой на полу девушки. Ее неестественно вывернутые руки раскинулись, словно сломанные крылья. Она больше не чувствовала боли. Она смотрела.