— Милая, об одном тебя прошу: объясни, зачем я тебе вообще там нужен?
Если бы кто-нибудь увидел Северуса Снейпа в этот момент, он наверняка не поверил бы собственным глазам. В лучшем случае. А в худшем — побежал бы добровольно сдаваться психиатрам клиники св. Мунго. Потому что у Северуса Снейпа просто НЕ МОГЛО БЫТЬ такого несчастного выражения лица.

— Будешь держать меня за руку и морально поддерживать, — невозмутимо отозвалась Гермиона, мерно постукивая спицами, с которых свешивалось нечто, отдалённо напоминающее детский носочек.

— А тебе не кажется, дорогая, что роды — это всё же чисто женское дело? И я там вообще буду как-то не к месту...

— Что значит «женское»? — мгновенно взвилась миссис Снейп. — И что значит «не к месту»?! Твоего ребёнка, между прочим, рожаем.

Северус недоумённо пожал плечами.
— Ну да... Только мне почему-то казалось, что свою часть работы я уже выполнил.

— И что ты называешь работой?! — Гермиона от возмущения даже спицы выронила. — «О даааа, даааа, малышка, в этот раз у нас всё получится! Ох. Ах. Всё, спокойной ночи!»? А ты никогда не задумывался, насколько это несправедливо? Почему при современном смешении традиционных гендерных ролей женщины спокойно и даже охотно принимают на себя традиционно мужские обязанности, в то время как мужчины всеми силами увиливают от женских? И раз уж природа свалила всю основную нагрузку по воспроизводству вида именно на женщин, почему бы мужьям не попытаться хоть как-то это компенсировать хотя бы просто поддержкой и сопереживанием?!

Северус понимающе посмотрел на супругу и тоскливо констатировал:
— Я всё понял, любимая! Та книжка, которую ты вчера читала перед сном, это ведь был не сборник маггловских сказок, верно?.. А теперь, пожалуйста, переведи всё то, что ты сейчас сказала, на английский язык!

Гермиона издала тяжкий вздох.
— Дело в том, милый, что для тебя участие в рождении этого ребёнка ограничилось несколькими минутами удовольствия. А мне достался токсикоз, распухшие ноги и вечное навязчивое желание съесть что-то совершенно несъедобное в самое неподходящее для еды время.

— А я таскал за тобой тазик, делал тебе массаж и бегал по ночам в магловский супермаркет за каперсами со сгущёнкой, — резонно возразил Снейп. — И от грядущей стирки пелёнок, заметь, я тоже не отказываюсь. И мне решительно непонятно, чего ради при всём при этом я должен ещё и сам процесс созерцать!

— А почему тысячи маггловских мужчин сами стремятся присутствовать при рождении своих детей?
— Видимо, потому, что отсутствовали при зачатии!

— А я поняла: ты просто струсил! Герой войны испугался пары колдомедиков и одного еще не родившегося младенца!

Северус машинально сжал кулаки, но вовремя опомнился и постарался сделать вид, что просто разминает пальцы.

— Я знаю, чего ты добиваешься, — процедил он сквозь зубы. — Но больше я на эту провокацию не поддамся, и можешь сколько угодно называть меня трусом.

Гермиона только усмехнулась:

— Куда ты денешься...

**********

... И никуда он, разумеется, не делся.
В положенный день Северус нервно мерил шагами коридор родильного отделения больницы св. Мунго, с ужасом ожидая, когда его позовут «держать за руку» роженицу, и нечеловеческим усилием подавляя в себе желание смотаться. А смотаться хотелось аж до дрожи в коленках. Но чувство долга и многолетняя боевая закалка не позволили ему столь позорно дезертировать. В конце концов, как однажды выразилась Гермиона, пережил же он две войны, значит, переживёт и одни роды.

В общем, всё могло бы быть не так уж плохо и, возможно, Снейпу даже удалось бы морально подготовиться к грядущему испытанию, но... Но тут судьба в очередной раз напомнила ему, что счастья в жизни не бывает, явив взору того-самого-теперь-уже-не-мальчика-но-мужа на пару с его рыжей подружкой.

— Поттер, ты когда вообще поймёшь, что я беременна, а не больна? — голосила рыжая, ничуть не стесняясь. — Какого лысого гоблина ты меня на эти обследования таскаешь?!
— Мне нужны здоровые дети, — шипел в ответ Спаситель мира.
— Да моя мама вон семерых вполне здоровых родила, и ни разу её в Мунго до самых родов не видели!
— Джинни, мать твою!.. В смысле, мать твоя, небось, на седьмом месяце метлу оседлать не пыталась...

Северус вжался в стену между двумя агитплакатами «Дети — наше будущее!» и постарался притвориться третьим. Нет, никакой объективной причины бояться встречи с Гарри Поттером у него не было. В любое другое время он даже с удовольствием сказал бы бывшему Избранному пару ласковых. Но только не здесь и не сейчас. Ибо само его присутствие здесь и сейчас создавало глупейшую ситуацию. Северус Снейп — взволнованный папаша, мечущийся по коридору родильного отделения?!!! Такого позора он бы просто не пережил.

Поттеры, по счастью, были слишком увлечены своим спором и по сторонам не смотрели, а за пару шагов до Снейпа и вовсе скрылись за дверью какого-то кабинета. Северус облегчённо отлип от стены, но тут же понял, что рано обрадовался: с противоположного конца коридора к нему стремительно приближался Малфой-судя-по-всему-теперь-средний в сопровождении симпатичной дамочки с обвязанным бантиками свёртком в руках.

— Девочка?! — возмущался Драко. — Мой первенец девочка! Да у Малфоев испокон веков девочки первыми не рождались!
— И что ты предлагаешь? — шипела дамочка ему в ответ — Родить её обратно?

Эта пара, по всей видимости, сворачивать не собиралась. Костеря на все корки министерство с его программой повышения рождаемости, Северус стремительно метнулся к ближайшему боковому проходу и скрылся за углом... И тут же замер на месте, судорожно прикидывая, как бы так незаметненько провалиться сквозь землю. Прямо на Снейпа надвигался его педагогический кошмар — Невилл Лонгботтом сразу с двумя голосящими свёртками в руках и какой-то миловидной пухленькой особой, вцепившейся в его локоть. Эти, хвала Мерлину, молчали. Но от идиотски-счастливого выражения их лиц бывшему профессору сделалось нехорошо.

Резко развернувшись, Северус кинулся обратно в главный коридор, пересёк его, чуть не сшибив Малфоев, и понесся, не разбирая дороги, куда-то в глубины местного коридорного лабиринта. Побегав минут пять по самым глухим его закоулкам, Снейп выбрал самый глухой и безлюдный из них, уселся на кушетку в дальнем его конце и для верности придвинул поближе удачно подвернувшийся разлапистый фикус. Только после этого Северус позволил себе немного перевести дух. А затем, подобрав забытую кем-то газету «Колдомедицина сегодня», погрузился в изучение весьма занимательной статьи о патогенезе драконьей оспы, тихо радуясь, что ему, кажется, всё же удалось найти в этом сумасшедшем доме тихий уголок...

Тишина продолжалась минуты две. А потом, судя по звукам, к его укрытию подкатили каталку, и покой снова был нарушен звуками человеческих голосов. Говорили, правда, едва различимым шёпотом, но натренированный шпионский слух на этот раз Снейпа подвёл (т. е. сработал как всегда безотказно): он слышал каждое слово.

— Луна, ну вот какого гоблина ты сказала им, что я твой муж?! — крайне недовольно поинтересовался молодой мужской голос.

— Просто иначе тебе не разрешили бы присутствовать при родах, — ответствовал женский, в котором бывшему профессору почудилось что-то потустороннее и вместе с тем до боли знакомое.

— Ну почему именно яаааа? — простонал мужской, и Северус тут же проникся самой искренней симпатией к незнакомому молодому человеку.

— Потому что только ты умеешь обращаться с этим крошечным маггловским фотоаппаратом. И только ты умудряешься наделать кучу снимков даже там, где фотографировать запрещено. Чем ты не доволен, Колин?

— Да тем, что здесь сейчас должен быть не я, а твой муж!

Луна издала тяжкий вздох учителя, обречённого вдалбливать прописные истины неисправимому двоечнику.

— Ты же знаешь, Рольф сейчас в Тимбукту, охотится на клюворылых мохнапяточников.

Тут Северус понял, с кем его угораздило столкнуться, и постарался ещё лучше спрятаться за газетой. Эта самая Луна ещё в школе то и дело порывалась обшаривать углы его кабинета в поисках каких-то лабораторных висюнчиков. Девица явно свихнулась на всяких невиданных зверушках...

— Не муж, а просто чудо! — возмущался тем временем её спутник. — Тебе рожать, а он, значит, в Тимбукту.

— Колин, ну ты прямо как маленький. Детей рожать я могу хоть каждый год, а вот мохнапяточники только раз в столетие на поверхность выходят.

Колину, судя по воцарившемуся на пару минут молчанию, возразить было нечего.
— Ты мне хоть объясни толком, как эти лартсефы выглядят.

— В том-то и дело, что никто не знает. Говорят, их могут видеть только колдомедики, по другой версии, ещё и некоторые роженицы. Я очень надеюсь их увидеть. А если нет, может, они на фотографиях проявляются...

Колин обречённо вздохнул.
— Ну и что я должен делать?

— Ничего. Просто делай вид, что пытаешься меня поддержать, а сам незаметно щёлкай во все стороны своим...

Звук приближающихся шагов заставил её замолчать.
— Ну, как мы себя чувствуем, дорогая? — заворковал где-то рядом приторно-сладкий голос лет сорока с медицинским образованием и многолетним стажем акушерки.

— А как надо себя чувствовать, чтобы увидеть лартсефов? — не растерялась Луна.

— Очень плохо! — голос колдомедика несколько посуровел. — Надеюсь, вам не доведётся побывать в таком состоянии, когда начинаются лартсефы и прочие галлюцинации... Ну ладно, поехали в палату.

— А я? — робко пискнул где-то сбоку Колин.
— А вы, папаша, ждите!

***********
Каталка с грохотом укатилась, а несчастный «папаша» с тяжёлым вздохом опустился на кушетку рядом со Снейпом.

— Ваша тоже требует присутствия при родах? — не выдержал Северус: уж слишком велик был соблазн поделиться своими переживаниями с собратом по несчастью.

— Ага, — встрепенулся Колин, ошарашенный тем, что в этот раз Луна оказалась не одинока в своём безумии. — Ладно бы я ей там действительно нужен был. Так она просто хочет чтобы я... — вспомнив, что у него тут всё-таки секретная операция, парень осёкся и обречённо махнул рукой. — А впрочем, неважно...

— А моя маггловских книжек начиталась, — грустно заметил Снейп. — Говорят, у них это теперь модно.
— Глупости! — авторитетно заявил Колин.
— Вот и я говорю, глупости. Только разве беременной женщине это объяснишь...
— И не говорите, — вздохнул молодой человек, явно думая о чём-то своём.

— Сколько я ей объяснял, что вмешательство мужчины в подобные дела — это противоестественно. Ничего слушать не хочет...
— Вот и я Луне раз двести повторял: «Ну нет тут никаких лартсефов! Это всё колдомедики придумывают, чтобы ведьмы платили за их услуги, а не рожали дома». И тоже всё без толку...
— А что за звери такие эти лартсефы?

Колин дёрнулся, только теперь осознав, что всё же проболтался. А потом решил, что так даже лучше. За эти несколько минут незнакомый человек с газетой стал для него почти что родственником. Парень буквально чувствовал, что капризы беременных женщин повязали их узами крепкой мужской дружбы, не признающей никаких секретов.

— Да, говорят, на пони похожи или вроде того. И живут где-то здесь, в отделении... Только, по-моему, всё это галлюцинации рожениц. А вот Луна в такие вещи свято верит.

Снейп хмыкнул, невольно задумавшись: а что сказала бы по этому поводу Гермиона? Надо будет у неё спросить, когда всё закончится. И в этот момент по коридору прокатился скрипучий женский голос, усиленный «Сонорусом»: «Северус Снейп, пройдите в третий родблок».

**********

Надо отдать должное Снейпу, он мужественно выдержал этот удар. И даже сумел отвести взгляд от опешившего Колина Криви прежде, чем успел прожечь в нём дырку. Терять теперь было нечего, и Северус, сохраняя каменное выражение лица, ни от кого больше не прячась, зашагал по коридору. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он проходил мимо разинувших от удивления рты Лонгботтомов, ни звука не сорвалось с языка, когда ошарашенный Поттер с фальшивой радостью проорал: «О, профессор, а вы тоже здесь?!» А когда всё тот же неприятный женский голос возвестил «Колин Криви, пройдите в четвёртый родблок», губы бывшего профессора чуть тронула кривая усмешка. В конце концов, он-то хоть оказался здесь по собственной вине, а вот парень вообще ни за что страдает. Приятно, чёрт возьми, осознавать, что есть в этом мире кто-то, чьё положение ещё глупее твоего...

В родильном блоке было душно и неприятно пахло какими-то лекарствами. Но в непосредственной близости от Гермионы дышалось, как ни странно, намного легче. И её спутанные волосы слегка развевались, словно кто-то махал над роженицей невидимым веером.

Северус опустился на табуретку рядом с женой и сжал её руку.
— Ну как ты? — ничего более умного в голову почему-то не пришло.

Гермиона оценивающе оглядела его и изрекла:
— Судя по глазам, тебе сейчас хуже.

Северус помолчал с минуту, совершенно не представляя, о чём можно разговаривать в такой ситуации. А потом как бы невзначай поинтересовался:
— А ты веришь в лартсефов?

— Я ни во что не верю, если только оно не доказано наукой. Но, если верить слухам, сегодня мы оба сможем их увидеть.

В этот момент Снейпу показалось, будто кто-то коснулся его плеча. Он оглянулся, но никого и ничего за своей спиной не заметил. А когда повернулся обратно, увидел, что лицо Гермионы перекошено судорогой боли. И от этого пришёл в полнейшее смятение.

— Дорогая... Что с тобой?..
— Успокойся, Сев, это... это схватки... Уже скоро...
Северус взволнованно оглядел палату в поисках медперсонала.
— Эй, есть тут вообще кто-нибудь? У моей жены схватки!.. Да где вас вообще чёрт носит?!

Толстая акушерка, разбиравшая что-то в шкафчике с лекарствами в дальнем углу, оглянулась через плечо и презрительно фыркнула.
— Вы, конечно, удивитесь, мистер, но у всех, кто сюда попадает, рано или поздно начинаются схватки!

— Ну так чего же вы ждёте?
— А того, что если я начну суетиться, быстрее она не родит. Так что сядьте и не нервничайте!
— То есть как это «не нервничайте»?! Моя жена страдает, медики ноль внимания...
— Ну, тогда можете понервничать. Глядишь, поможет.
Из-за перегораживающей палату ширмы появился лысый целитель лет сорока, на ходу натягивая перчатки. На Северуса его появление произвело примерно такое же впечатление, как если бы к нему на урок заявился кентавр.

— А этот хмырь что здесь делает? — обратился он к толстой акушерке с таким видом, словно ждал от неё спасения.

Акушерка с видом «Мерлин, дай мне сил» издала тяжкий вздох. Вместо неё ответил сам целитель:
— Если не будете мешаться, постараюсь принять у этой женщины роды.

— Это что же... Это, значит, ты полезешь моей жене в... — Северус покраснел от злости. Гермиона тоже. От стыда. Но говорить ничего не стала.

— Да ради Мерлина! — невозмутимо отозвался целитель. — Ваша жена, ваш ребёнок. Хотите — сами принимайте!

Окончательно деморализованный Снейп несколько раз открыл и снова закрыл рот, после чего, собравшись с силами, гневно изрёк:
— Да кто вообще принимает мужиков в колдомедики?

— Кто пустил сюда этого ненормального? — почти одновременно с ним, но куда более спокойным тоном поинтересовался целитель.
Мужчины раздражённо переглянулись... И в этот момент позабытая всеми роженица, протяжно застонав, выдавила:
— Кажется... началось...

Лицо лысого колдомедика тут же стало серьёзным, а голос суровым.
— Знаете что, шли бы вы отсюда, папаша!

— Что значит «шли бы»?! — попытался возмутиться Северус, совершенно забыв, что ещё каких-то полчаса назад готов был молиться всем богам, чтобы те избавили его от необходимости входить в эту комнату. — Да как я могу уйти в такой момент? А если что-то пойдёт не так?!

— А вы-то чем поможете, — толстая акушерка презрительно хмыкнула. — Идите вон, не мешайте работать!
— Да я...
— Сказано, пошёл вон!!! — рявкнул лысый колдомедик, продемонстрировав тем самым, что у него нервы тоже не железные.

Северус собирался ответить что-то в том же духе, но не успел. Что-то невидимое весьма чувствительно толкнуло его в бок. Бывший профессор оглянулся в поисках нападавшего и, получив ещё один увесистый пинок, отлетел к двери. Та вдруг сама собой раскрылась, и третий толчок, в шею, вышвырнул незадачливого папашу в коридор. Дверь за ним тут же захлопнулась...

**************************

Буквально вылетев из палаты, Снейп снова столкнулся нос к носу с несчастным охотником на лартсефов Колином Криви. Тот с убитым видом сидел на кушетке напротив двери родблока номер четыре.

— Вас тоже выгнали, — тоскливо поинтересовался парень.
— Угу, — кивнул Северус, усаживаясь рядом и потирая ушибленную шею.
Он не мог сказать, на какой такой неведомый нерв пришёлся удар, но болело немилосердно.
— Сказали, что вы им работать мешаете?
— Вроде того...

Колин посмотрел на Снейпа с надеждой.
— Так, может, пойдём пока отсюда?
— Какое «пойдём»?! У меня жена рожает!
— Ах, да, я и забыл...

Криви горестно вздохнул, но так и остался сидеть рядом с собратом по несчастью — то ли счёл, что болтаться в одиночестве по коридорам будет слишком скучно, то ли решил оказать бывшему профессору моральную поддержку. Помолчав несколько минут, он снова решился обратиться к Снейпу, который всё так же крутил головой и пытался размять пальцами шею.
— Что, сильно болит?
— Да, — прохрипел тот сквозь зубы. — Кажется, там ссадина приличная.
— Давайте, я посмотрю.

Колин, движимый приступом гриффиндорского милосердия и отчаянным желанием заняться хоть чем-нибудь, вынул палочку и потянулся к воротнику снейповой мантии. Северус попытался было отстраниться, но передумал и сопротивляться не стал. Ему уже порядком надоело это мерзкое ощущение тупой ноющей боли, а накладывать исцеляющее заклинание самому себе на затылок было как-то несподручно.

Кончик палочки коснулся кожи чуть выше плеч, и Снейп услышал, как Колин за его спиной изрёк многозначительное: «Ой!»
— В чём дело?!
— Вы не поверите, профессор, — пролепетал Криви дрожащим голосом...
— Да что ты там, шрам в виде молнии увидел, что ли?!
— Нет... Это... Это больше похоже на отпечаток копыта...

**********

— Девочка. Три шестьсот, — возвестила через полчаса толстая акушерка, наполовину высунувшись из дверей родблока номер три.

Северус подскочил, как на пружине, и предпринял попытку прорваться в палату. Но доблестная труженица магической медицины своей широкой грудью загородила ему проход.
— Вы куда это, папаша?! Нельзя вам ещё туда. Ждите! Утром вас запустят.

... Еще через какое-то время женская фигура в форменной белой мантии выглянула из родблока номер четыре.
— Мальчик. Три двести.

Колин с радостным: «Ура!», — вскочил и резво ринулся к выходу. Но был остановлен окриком колдомедика.
— Вы куда это, папаша?! Неужто сына увидеть не хотите?.. И ёще жена просила вам напомнить что-то про квартальную премию про какой-то медный таз. И чтобы вы обязательно её дождались.

Криви с тяжёлым вздохом вернулся на своё место. Северус сочувственно кивнул ему и выразительно посмотрел на часы. Шёл первый час ночи. Оставалось только ждать...

**********

На следующее утро Колин Криви метался по больничным коридорам злой, как стадо кентавров, заметивших на своей территории Долорес Амбридж. Во-первых, потому, что он единственный в отделении не имел ровным счётом никакого отношения ни к одному из родившихся здесь младенцев и вообще решительно не понимал, какого гоблина он тут делает. Во-вторых, потому, что ночь ему пришлось провести на узкой жёсткой кушетке в коридоре, и теперь все кости нещадно ломило. В-третьих, страшно хотелось есть. А в-четвертых, выяснилось, что все эти жертвы были принесены совершенно впустую, потому что ничего интересного снять ему так и не удалось. Если честно, Колин вообще недоумевал, почему в отделении запрещено фотографировать... Но деваться было некуда: лишаться премии он не собирался, а потому следовало во что бы то ни стало дождаться Луну. И ещё Снейпа, с которым они договорились вместе наведаться в местный буфет, как только тот откроется, а сам Северус навестит жену. В общем, подумав, Колин решил поснимать пока хоть что-нибудь. Так, на всякий случай. Вдруг потом пригодится...

А в это время в общей палате, куда Гермиону перевели ночью, Северус, трепеща и замирая, созерцал своё новорожденное чадо.
— Посмотри, какая она хорошенькая, — сияя от счастья, сюсюкала миссис Снейп.
Северус мельком глянул на сморщенное красное личико младенца и, содрогнувшись, поспешил отвести взгляд.
— Да... Просто... красавица. По-моему, на маму твою похожа.

— А как мы её назовём? — продолжила Гермиона, ничего вокруг не замечая.
— Назовите её Семирамидой, — меланхолично посоветовала лежащая на соседней койке Луна. — По древнеассирийскому календарю это имя должно приносить счастье детям, родившимся на второй неделе лунного цикла, если затмения в этот день не было, а Марс находился в Козероге.

Снейпы озабоченно переглянулись.
— А своего сына ты как назвала? — робко поинтересовалась Гермиона.

Луна расплылась в довольной улыбке и гордо объявила:
— Навуходоносор!
Снейпы снова переглянулись. На этот раз с выражением самого искреннего сочувствия несчастному ребёнку на лицах.

И тут Северусу снова показалось, будто что-то настойчиво тычется ему в плечо. Несколько раз проведя ладонью по рукаву и взволнованно оглядевшись, он уж думал было списать всё на бессонную ночь и расшалившиеся нервы. Но тут миссис Скамандер снова выдала:
— Не волнуйтесь, это лартсеф. Вы ему, видно, понравились. Они на самом деле таааакие милые.

Гермиона захихикала, глядя туда, где предположительно должен был находиться зверь, и от этого Северус растерялся окончательно.
— Я что-то не понял, что тут вообще происходит?
— Всё в порядке, милый, дома объясню.
— Нет, они правда такие чудесные! — продолжала вещать Луна. — Я всегда знала, что они существуют, а мне не верили. Но когда я отсюда выйду, я обязательно напишу о них большую статью. И тогда все узнают...

Снейп оглянулся через плечо с твёрдым намерением посоветовать ей заткнуться. Но вместо этого истошно завопил:
— Ребёнка держи, дура!

Но поздно — маленький Навуходоносор, словно подтверждая ошибочность материнской теории о счастливых именах, скатился с колен попытавшейся встать в пылу своего монолога Луны и... завис в паре дюймов над полом. Прибежавшая на крик медсестра тут же подхватила младенца и крепко прижала его к груди с полной решимостью больше не отдавать несчастное дитя непутёвой мамаше.

— Что это было? — растерянно проронил Снейп.
Луна радостно запрыгала на кровати.
— Это был лартсеф! Вы видели, моего ребёнка спас лартсеф! Я же говорила, они чудо. Когда я отсюда выйду...

— Чары это были! — недовольно проворчала медсестра, игнорируя эти восторженные вопли. — Специально установили против таких вот, прости Мерлин, родительниц!.. А вы, — змеиная улыбка расплылась по лицу женщины, когда она обернулась к Луне, — ещё очень нескоро отсюда выйдете. Будем лечить вас от помутнения рассудка на почве родильной горячки, пока лартсефы мерещиться не перестанут.
Луна только скептически хмыкнула и сделала такое движение рукой, будто гладила невидимую собаку. Северус непроизвольно обнял жену.

... Проходивший в это время мимо палаты Колин Криви заглянул в щель между дверью и косяком и умилился. А ещё подумал, что его бывшему профессору и новому другу, наверное, захочется сохранить что-то на память об этом дне. А что может лучше поспособствовать радостным воспоминаниям, чем фотография? Правильно, только хорошая фотография!..

Медсестра, уложив ребёнка Луны в люльку, обернулась к Снейпам. И выражение её лица мгновенно сменилось с презрительно-сердитого на счастливо-умилённое.
— А вы что ж, папаша, ребёночка-то на руки не возьмёте?
— И правда, — оживилась Гермиона, — возьми-ка её!
Северус невольно попятился.
— Держи, держи, папаша, чего стесняешься?

Усмехнувшись, медсестра взяла у Гермионы девочку и чуть не силой сунула её в руки опешившему Снейпу. Тот судорожно вцепился в младенца, думая только о том, как бы его не уронить и не сжать слишком сильно. Тут для полного счастья ребёнок завопил. И в этот момент за дверью Колин Криви щёлкнул затвором фотоаппарата...

**********************

Вечером, проявляя плёнку и распечатывая фотографии, Колин совершенно не ожидал увидеть на них хоть что-то интересное. Да и что вообще интересного можно наснимать в больнице? Но когда тринадцатый по счёту лист фотобумаги погрузился в раствор и на нём начала проявляться картинка, опешивший фотограф только и смог воскликнуть:
— Пресвятые мерлиновы подштанники! — после чего рухнул с колченогой табуретки и, ударившись головой, отрубился минут на пять.
Прибежавший на шум издатель Лавгуд, увидев снимок, в точности повторил фразу своего фотокора, после чего выхватил фотографию из раствора и, смахнув со лба выступившие капли пота, вихрем унёсся в типографию...

А на следующее утро совы уже разносили подписчикам горячий, пахнущий типографской краской спецномер «Придиры». На обложке, прямо под бодрыми заголовками «У Ксено Лавгуда родился внук! (стр.1)» и «Тайна лартсефов раскрыта! (стр.2)» красовалась огромная цветная фотография: радостный и немного растерянный Северус Снейп пытается удержать на руках орущего младенца, а вокруг него кружит парочка миленьких мохнатых белых осликов с птичьими крылышками.

... К полудню весь дом Ксено Лавгуда оказался завален письмами. Многочисленные конвертики и рулончики вываливались из переполненного почтового ящика, стайками вылетали из камина, один за другим протискивались в щель под дверью. А вся лужайка перед домом вмиг оказалась усыпана перьями и совиным помётом.

Первое из поступивших писем (рулончик фирменного голубого пергамента за подписью главврача клиники св. Мунго и с шестью печатями) оказалось официальным обращением руководства и персонала клиники к издателю К. Лавгуду с просьбой в ближайшем номере журнала разместить опровержение заметки и фотографии, столь неосмотрительно опубликованных в спецвыпуске, «дабы поднявшийся ажиотаж не создавал угрозы для этих редких животных». Второе послание (ярко-красная кричалка) сильно искажённым яростью голосом проорало что-то о покойной матушке мистера Лавгуда, о вторжении в частную жизнь и ещё о каких-то ядах, после чего, взорвавшись, прожгло большую дыру в письменном столе. Третье (крошечная записка без подписи) дословно гласило: «Прошу вас, не сердитесь на моего мужа. Он немного не в себе. Видимо, родильная горячка...»

Всё, что поступило позже, оказалось гневными письмами возмущенных читателей, обвинявших фоторепортёра Криви и издателя Лавгуда в попытке впарить народу фотомонтаж под видом эксклюзива. Потому что все они, читатели, либо учились у профессора Снейпа, либо отправляли к нему учиться своих детей, либо плечом к плечу сражались с ним в составе отряда ОФ против Того-кого-уже-можно-называть-как-угодно-но-всё-равно-страшно, либо как-то иначе контактировали с этим мистером. И все они были абсолютно, стопроцентно уверены, что у Северуса Снейпа просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ такого идиотски-счастливого выражения лица...