Звук шагов гулким эхом разносился по коридору, застявляя вздрагивать заключенных. Некоторые из сидящих в темницах Азкабана отодвигались подальше, в тень узких камер, в то время как иные приникали к решетке, стараясь разглядеть нарушителя привычной тишины.
Мало что происходило здесь и появление нового человека могло послужить пищей для сплетен и размышлений еще на много дней вперед. А если к том уже удастся услышать обрывок разговора... девушка, спешившая так, словно от этого зависела ее жизнь была более чем странной фигурой в этом унылом месте.
Охранники редко кому разрешали ходить по коридорам Азкабана без сопровождения, но для особы, одетой в черный плащ, было сделано исключение.
Девушка, вернее, почти девочка, в нелепом одеянии, явно снятом с чьих-то широких плеч, даже не обтерев лицо от сажи и спекшейся на виске крови, спешила по казавшемуся бесконечным коридору к камере, которая была самой последней в этом коридоре.
Гриффиндорка (любой, подобравшийся поближе к решетке, мог разглядеть красно-желтый шарфик — последнее что осталось от школьной формы) с завидным упрямством, не обращая внимания на кровоточащую руку, неумело перетянутую бинтами, шагала вперед. Она уже устала вздрагивать от жадных взглядов заключенных, которые месяцами, а то и годами, не видели женщин.
У нее была цель — крохотная комнатушка в конце коридора, где сейчас сидел...
Девушка резко остановилась посреди коридора в нерешительности, еще раз подумав, а правильно ли она поступает, навещая ЭТОГО человека, но... голос совести, который традиционно силен в гриффиндорцах, снова подтолкнул ее вперед.
Вот и искомая дверь. Стальные прутья с вкраплениями серебра и янтаря предохраняют от стихийных выбросов магии; обшарпанные стены, кушетка прямо напротив «двери», ведро в углу...
Девушка напрягла зрение, что бы в тюремном полумраке рассмотреть человека, спящего на грязной койке.
К счастью, (или увы), она не ошиблась камерой.
Такой спокойный, умиротворенный и одновременно все такой же грозный.
Профессор зельеделия Северус Снейп спал на спине, сложив руки на груди, похожий больше на покойника, чем на живого человека.
Это пугало, но в то же время приносило чувство старанного облегчения.. Ведь если он... то ей не прийдется...
— Профессор!
Ей не пришлось долго ждать ответа: узник пошевелился почти сразу же, едва ли не сильнее напугав гриффиндорку в этот момент, чем когда она думала, что мужчина мертв.
— ВЫ?!
Удивлению мастера зелий не было предела, но уже через секунду его лицо принало обычно невозмутимое или пренебрежительно-невозмутимое выражение.
Снейп, покачнувшись, сел на кровати подозрительно рассматривая девушку, некоторое время он даже подозревал, что вслед за ней прейдут его мучители, но ничего подобного не произошло. Он попробовал было рассмеялся, но звуки, вырвавшиеся из его горла, больше напоминали хрип или кашель. Отхаркнув приличное количество крови в грязный платок, снейп облакотился спиной о стену.
— Мисс Грейнджер, вот уж кого я меньше всего ожидал увидеть по ту сторону решетки. Что-то стряслось? У вас нелады с зельем? Или вы хотите попытать меня насчет какого-нибудь проклятья пока я не сдох, утащив все в могилу?
— Я...
Гермиона Грейнджер, лучшая ученица Хогвартса, не нашлась что ответить и отвернулась, словно боялась сказать что-то лишнее.
— Зачем вы ЭТО сделали?
— Зачем? Право слово, мисс Грейнджер, я был связан нерушимой клятвой и потом я не обязан перед вами отчитываться.
— Нет, не это... зачем вы спасли меня?
Снейп замолк и подошел поближе к решетке, словно надеясь, что таким образом сможет смутить или испугать девушку.
— Что за чушь? Чтобы я спас какую-то гриффиндорку, которая каждое занятие донимала меня бессмысленными вопросами?! Я?!
— Вы оттолкнули меня, когда МакНейр послал Круциатус, которого бы я не выдержала после многочисленных ран...
— У меня были свои счеты с ним, мисс Грейнджер.
— Вы приняли на себя заклинание, которое предназначалось мне. Почему?
Снейп опустился на корточки, то ли желая больше не видеть лица Гермионы, то ли из-за того, что устал стоять. Утренний бой, точнее ночной, дался ему тяжело, а достаточно тесное общение с негативно настроенными аврорами за последние шесть или восемь часов не прибавили зельевару здоровья.
Гриффиндорка, однако, не захотела терять зрительно контакта с учителем и села прямо на каменный пол перед камерой, ухватившись руками за прутья решетки.
— Нет светлой или темной магии, есть человек, который своими поступками исковеркивает чистый и незамутненный смысл магии, который уничтожает свою душу, преображая чистую энергию бытия в разрушительной силы зло...
Снейп вздрогнул и удивленно посмотрел на бывшую ученицу.
— Вы написали это симпатическими чернилами на листах того самого учебника, что остался у Гарри. Я прочитала все...
Гермиона аккуратно, словно боясь обжечься, коснулась руками лица волшебника, но Снейп обхватил двумя пальцами запястье гриффиндорки.
— Не надо.
— Я поговорю с Гарри, мое слово еще что-то значит, стоит принять какие-то меры, я знаю, что вы виноваты, но...
— Мисс Грейнджер...
— Вы спасли мне жизнь, профессор, я не смогу...
— Мисс Грейнджер, послушайте!
— Вы не понимаете, суда не будет, там, внизу, уже стоят двенадцать авроров, которые вынесут приговор, а также дементор, они...
— Мисс Грейнджер, иногда смерть — это избавление.
— Я не могу! Вы спасли мне жизнь. Мне, Гарри, Рону, Невиллу. Я видела, я знаю... тогда, вы...
— Я устал. Слишком много всего было в моей жизни... Когда придет Костлявая, я буду готов к ней. И хотя я не думал, что когда-нибудь мне придется заплатить такую цену...
Гермиона отвернулась. Она уже не плакала. Все слезы кончились с утра, когда она читала списки погибший на этой войне ребят, а сейчас...
Девушка чувствовала, что предала кого-то. Перед ней сидел на корточках Снейп. Убийца и предатель, спасший ее жизнь, а так же Гарри, Рона... Гриффиндорке казалось, что если она не отдаст этот долг — все будет бессмысленно. И уговоры пустить ее в камеру, и побег из Клиники, и восемь обезболивающих заклинаний, и...
— Возьмите. — Выпалила неожиданно гриффиндорка, что-то торопливо кладя перед порогом камеры.
Гермиона резко вскочила на ноги и побежала обратно, гулко стукая каблуками по многовековым булыжникам.
Девушка вышла на воздух разом постаревшая на десять лет, с бесчисленным количеством белых ниток в волосах и потухшими глазами. Один из волшебников, нервно курящий в тюремном дворике, подошел к гриффиндорке и сжал ее плечо. Бог его знает, что подумал старый аврор — может, что юная ученица полюбила желчного профессора? Или пошла плюнуть ему в лицо? Неважно. Уже неважно.
— Как вы, мисс?
— Нормально.
— Советую вам аппарировать. При приближении дементора многие преступники так кричат, что кровь стынет в жилах.
— С радостью, но я потеряла волшебную палочку где-то по дороге, не могли бы вы одолжить мне портал?
— Конечно, мисс.
Гриффиндорка, крепко сжимая в ладошках коробку с серебряной ложкой, хмуро смотрела вслед уходящим волшебникам.
Снейп к тому моменту, когда к нему подойдут Каратели, наверно, будет уже мертв.
Что касается палочки, то Гермиона завтра же купит другую, а эту надо будет похоронить рядом с ее новым владельцем...
Перед глазами синели буквы симпатических чернил, проступившие на расплывающемся пятне крови: «И если на земле есть пресловутый Бог, о котором мне столько лет твердили в церковно-приходской школе, он когда-нибудь простит меня, потому что я однажды заслужу это».