- Нет, - тихо шептала Гермиона, с отчаянием гладя на лежащего перед ней человека. – Нет, ну пожалуйста! 

Люпин мягко взял ее за локоть.

- Не нужно тебе на это смотреть. Запомни его живым. 

Она упрямо дернула рукой, освобождаясь от этой непрошенной заботы. 

- Почему никто ничего не хочет сделать?! Он ведь жив, почему никто…

- Гермиона, это бессмысленно, - тихо сказал Люпин. – Он не хочет жить. 

Она оглянулась на него, словно не узнавая, решительно покачала головой и снова повернулась к Снейпу. Рем замолчал, понимая, что доводы разума на нее сейчас не подействуют, и в комнате стал слышен только один звук – ужасное хриплое дыхание умирающего. «Бесполезно, - с горечью подумал Люпин, - она не уйдет. Таким он останется в ее памяти – с обожженным лицом, сжатыми зубами, окровавленный, а через несколько минут – мертвый. Что будет менее жестоко – ударить ее по голове и унести в другую комнату, или позволить ей остаться?» 

- Что значит – он не хочет жить? – спросила Гермиона неестественно спокойным тоном.

- Он не борется. Пойми, это ужасно звучит, но эти несколько месяцев он жил только ради победы над Волдемортом. Теперь…

- Теперь он выполнил свое предназначение, так? – теперь в ее голосе была плохо сдерживаемая ярость. 

«Заплакала бы ты, что ли, - с жалостью подумал Люпин. – Не нравится мне этот взгляд. Чарли мертв, Снейп умирает, недоставало только, чтобы ты помешалась». 

- Он не может не хотеть жить, - терпеливо, как непонятливому ребенку, разъяснила ему Гермиона. – Он меня любит. И я его тоже. 

Рем мысленно застонал. Тонкс говорила ему, что к этому все идет, почему он ей не поверил? Бедная девочка!

- Он… говорил с тобой? – спросил он, тщательно подбирая слова.

- Нет, но я знаю. 

Она не знала, на чем основывается ее уверенность. Взгляд, который она столько раз чувствовала затылком. Голос, который неуловимо менялся, когда произносил ее имя. Ощущение прочной нити, растущей из сердца, которая болезненно натягивалась всякий раз, когда этот невозможный человек исчезал из поля ее зрения. Шаткий фундамент, и все же она не сомневалась. 

«Не сходи с ума, - сказал себе Люпин. – Ты не можешь так рисковать. Что, если ничего не получится? Что, если она умрет или помешается по твоей вине? Пусть все идет своим чередом – она молода, она скоро забудет…»

- Если ты уверена, - сказал он вслух, ужасаясь собственному голосу, - то ты можешь попробовать позвать его. 

Ее лицо засветилось такой безумной надеждой, что он почувствовал себя последним негодяем. У нее ничего не получится, и всю оставшуюся жизнь она станет винить себя. Ремус Люпин, ты просто гений, умеешь самую безнадежную ситуацию сделать еще хуже. 

- У тебя есть десять минут. Может быть, меньше – если я пойму, что он умирает, я тебя верну. Если ты его не увидишь, значит, любишь недостаточно сильно. Если он тебя не увидит или не узнает – значит, не любил. (Интересно, какая из двух возможностей для нее хуже?) Сама ни в коем случае к нему ни прикасайся и за ним не иди. Он сам, первый должен до тебя дотронуться. Говори все что хочешь, но ходить за ним не смей, поняла? 

Гермиона сосредоточенно кивнула. Люпин хотел повторить свои слова еще раз, но тут с отвращением понял, что просто тянет время в ожидании того, что хриплое дыхание умирающего остановится. 

- Возьми его за руку и держи крепче. – В последнем указании не было никакой необходимости. Гермиона стиснула руку Снейпа в своей с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев. Люпин поморщился, подумав, что у Снейпа останутся здоровенные синяки на руке. Если тот, конечно, не умрет в ближайшие пять минут. – Приготовься…

Гермиона не ощутила момент перехода. На мгновение все расплылось у нее пред глазами, и она уже стояла на каменистой равнине. На три шага вокруг все застилал туман. Она медленно пошла вперед, с трудом преодолевая желание побежать, не разбирая дороги. «Десять минут, - сказала она шепотом, - десять минут». Затем остановилась и снова пошла вперед, на этот раз считая шаги. 

На сто втором шаге туман чуть рассеялся, и она увидела Снейпа. Он шел впереди нее неуверенной походкой, словно опасаясь, что земля вот-вот начнет уходить у него из-под ног. Гермиона замерла на месте, не решаясь ни окликнуть его, ни последовать за ним. Она тихо всхлипнула, и в этот момент он обернулся и заметил ее. В ту же секунду он оказался рядом с ней. 

- Ты тоже? – спросил он ее с ужасом.

Гермиона в первую секунду не поняла вопроса, так пристально она вглядывалась в его лицо. Он казался ей то молодым, едва ли не ее ровесником, то глубоким стариком – лицо его постоянно менялось, словно она видела его через пелену дождя. 

- Нет, я жива, - ответила она наконец. – Я пришла за тобой. 

Он молча покачал головой.

- Я люблю тебя, - сказала она тихо. Она в первый раз произнесла эти слова, и при мысли о том, что человек, к которому они были обращены, уже наполовину мертв, во рту у нее появился горький привкус.

- Я тоже тебя люблю, - сказал он на удивление спокойным тоном. При мысли о том, какое счастье ей могли бы принести эти слова, Гермиона едва не зарыдала. – Хорошо, что все так закончилось. Я приношу несчастье всем, кто мне дорог. Живи, будь счастлива. 

- Нет! – воскликнула она. – Я… - Она запнулась. Как выговорить то, что у нее на уме, когда твое лицо не скрывает темнота, а до любимого нельзя даже дотронуться? – Я хочу, чтобы ты вернулся и любил меня. Каждую ночь. Я буду очень нежной, буду ласкать тебя так, как ты захочешь…

- А через год ты встретишь какого-нибудь молодого игрока в квиддич и уйдешь к нему, - закончил он мягко. – И я пожалею, что не умер сегодня. 

- Нет! Я останусь с тобой! Я… рожу тебе ребенка. Мальчика или девочку, продолжение тебя.

- Я не хочу продолжаться, - ответил он, не раздумывая. – Я хочу уйти. Я устал. 

Гермиона застонала от отчаяния. Он любил ее, знал, что любим – и все же не хотел вернуться к ней! Чем еще она сможет его приманить?

- Наука, - прошептала она. – Книги, зелья – ты сможешь заниматься всем этим без помех, обучать меня, а я буду помогать тебе… 

Она остановилась, увидев улыбку на его лице. 

- Я убийца, девочка. Я предал своих товарищей по преступлениям. Человек, который был для меня единственным другом, умер от моей руки. Я не забуду об этом, забавляясь с травами и настойками. 

Он повернулся и пошел прочь. На мгновенье Гермиона почувствовала желание пойти вместе с ним, перестать чувствовать боль, которая раздирала ее сердце. Затем ее охватил гнев.

- Ты просто боишься! – крикнула она. 

Он обернулся и тут же снова оказался с ней лицом к лицу. 

- Что?

- Да, боишься, - торжествующе повторила она. – Тебе страшно посмотреть в лицо Гарри.

- Закрой рот и убирайся! - прошипел он с ненавистью. Гермиона сжалась, как от удара, но не замолчала.

- Перед тобой открылась новая, свободная жизнь, а ты так испугался, что готов убежать куда угодно! Трус!

- Не смей меня так называть! - крикнул он, схватил ее за плечи и с бешенством тряхнул. Его искаженное лицо расплылось перед ее глазами, она покачнулась и мягко упала на кровать. 

Гермиона поняла, что вернулась в реальный мир, по ощущению тяжести собственного тела, но даже не открыла глаза, чтобы удостовериться в своем открытии. Она лежала не шевелясь, медленно осознавая глубину собственного поражения. Первый глухой стук она скорее почувствовала, чем услышала, и равнодушно отмела, точно так же, как запах крови и лекарств и ощущение грубой ткани под щекой. Стук повторился, еще раз и еще, как будто прямо возле ее уха… билось чье-то сердце?! Она широко распахнула глаза. В долину мертвых она ушла, крепко держа Снейпа за руку. Ее пальцы по-прежнему сжимали его ладонь, его голова лежала у него на груди, и теперь она ясно слышала самый прекрасный звук в мире – стук его сердца. 

Чьи-то руки осторожно сняли ее с кровати и усадили на пол. Кто-то попытался поднять ее и увести, но она не выпускала руки Снейпа, и ее оставили сидеть рядом с кроватью. Вокруг нее кто-то суетился, резко переговариваясь, сильно пахло лекарствами, а она сидела на полу и прижималась губами к запястью Снейпа, чтобы чувствовать, как бьется его пульс. 

«Прости меня, - думала она, обращаясь не то к человеку, за чью жизнь боролись над ее головой, не то к биению тонкой артерии под его кожей. – Ты был готов уйти, ничто тебя не держало. Я обманом заставила тебя остаться. Может быть, надо было отпустить тебя, но я не смогла. Ты мне нужен».