Посадил Хагрид тыкву.
Выросла тыква большая-пребольшая.
Вышел Хагрид на огород и давай тыкву рвать: рвет-порвет, сорвать не может. Тут он поднапрягся - эх, раззудись плечо, размахнись рука! - и ка-ак оторвет. А тыква возьми да и выскользни из ладоней великаньих. И покатилася прямо в Лес Запретный.
Катится тыква по дорожке, а навстречу — акромантул Арагог.
- Колобок-колобок… тьфу ты… Арагог-Арагог, я тебя съем, - подумала, бахвалясь, тыква бессловесная, но вслух, знамо дело, ничего не сказала.
- Тыква-смоква-хагридова-свёкла, встань передо мной, овощ шебутной! - молвил акромантул человеческим голосом.
Но тыква шмыгнула промеж паучьих лап и укатилася в чащу. Повезло, видать, Арагогу — не съела его волшебная гигантская тыква.
А в чаще запретнолесной на двенадцати цепях, что удерживают медальон Салазара Слизерина, Волдеморт бессмертный висит. Как узрел он тыкву, обратился к ней с тихим шипением:
- Ссстой-поссстой, тыковка, несмышшшленая головушшшка. Ужжж ты мне, тыковка, удружши, ссслужшбу сссослужши. Доссстань-ка мне кубок Хельги Хаффлпафф да три разссса поднессси. В первый разссс ссс водицей мертвой из пещщщеры ссс инферналами. В другой разссс ссс огневиссски. А в третий-то разссс - ссс кровушшшкой Гарри Поттера. За то я изссс тебя хоркрукссс сссделаю и буду беречь пущщще глазссса сссвоего красссного.
Но тыква не послушалася и прочь укатилася.
Тут и вечер настал. Катится тыква по лесной тропинке, как луна полная — по небушку. Вдруг, откуда ни возьмись, появился зверь диковинный, на волка похожий:
— Быть тебе, тыква, нынче моим ужином.
Вот уж и второй зверь показался - с виду не иначе родня первому - и давай того стыдить:
— Что ж ты Люпин, человечий сын, на овощи кидаешься? Ужель тебе мясца людского отведать не охота?
- Не тебе, Фенрир, волкодлачий сын, меня учить уму-разуму. Хоть и оборотень я, да не стану людей драть, ибо душа моя нежная противится. А главное, из Хогвартса вылететь можно за такие аппетиты плотоядные.
И покуда звери меж собою спорили, по поляне каталися, вцепившись друг дружке в загривки, да на луну поскуливали, тыква убралася подобру-поздорову.
Долго ли, коротко ли по лесу темному носило тыкву непутевую, да прикатилася она к Визжащей избушке на василисьих ножках. Притомилася тыковка, бока намяла и решила в избушке схорониться и передохнуть. Скакнула она на завалинку, с завалинки - на окошко, с окошка - на подоконник, а оттуда - на печь перепрыгнула. Глядит - а в избушке не видать ни единой живой души; только в хрустальном гробу покойник лежит: лицом - бел, волосами да одеждами - черен, носом - велик. Тихо в избушке - даром, что Визжащей зовется, - только за печкой не то мышь шуршит, не то Питер Петтигрю мертвым притворяется.
Как пробило полночь, двери отворилися и вошли в избу двое колдунов и ведьма.
- Давайте ночь переждем, а утром пойдем Хагрида выручать, - предложил первый колдун с волосьями рыжими, словно тыквенная каша. - Боязно нынче в Запретном Лесу. За каждым кустом то Арагог, то Волдеморт, то Сивый Фенрир притаилися.
- Никого я не боюсь, и мой волшебный посошок тому порука! - вскричал другой, блеснувши очками. - Я слово заветное знаю - всех врагов лютых одолеет мой Экспеллиармус!
- Негоже в чужом доме без спросу гостить, - молвила ведьма, укрощая свои буйны кудри.
- Вон и сам хозяин спит-почивает, - указал на гроб рыжий колдун.
Подошли все трое к покойнику ближе, завздыхали, заохали. Ведьма и вовсе слезу пустила:
- На кого ж вы нас, профессор Снейп, покинули? Кто ж теперь баллы с Гриффиндора снимать-то будет?
И, откинувши хрустальную крышку, склонилася над мертвецом и поцеловала его в тонкие ледяные уста.
Грянул тут гром, зашаталися стены Визжащей избушки. Отверзлись темные очи профессора Снейпа; сел он во гробе, огляделся и изрек:
— Пятьдесят баллов с Гриффиндора за нахождение в неположенном месте после отбоя!
- Ах ты, гадина подземельная, мышь летуча сальноволосая! Аль не знаешь ты, что гостей сперва накормить, напоить, в баньке попарить полагается, а потом уж и баллы в три шкуры драть? - так сказал очкастый колдун профессору.
- Ладно, гостюшки-гриффиндорушки, будь по-вашему, - ответствовал Снейп. - Вот грибочки-поганочки - откушайте. Вот зелено вино отравленное - испейте, а после и в баньке вас выпорю, - только вдруг попалася на глаза профессору ведьма кудрявая; кольнуло в груди его чувство забытое, все члены будто пламенем обожгло. Понял Снейп, кто его с того свету вытащил, но виду не подал. - Да напомните мне, коль запамятую, еще сотню-другую баллов снять за неучтивость мистера Поттера.
Тогда обуяла ведьму отвага дурацкая, гриффиндорская. Кинулася девица на шею хозяину суровому, заключила его в объятия и промолвила:
- Вы бегите, други, спасайтеся! Я пока задержу профессора! - и впилася поцелуем сладостным в его губы жаркие.
Друзья-приятели, не будь дураки, из избушки умчалися, сверкая пятками.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, потому как, умеючи - долго. А Снейп оказался большой умелец. Уж и тыква не единожды за ночь цветом уподобилася яблоку золотому - помидору, и солнце ясное встало над Шотландией…
- Ответствуйте, мисс Грейнджер, без утайки и без обмана, что вы ночью в Запретном Лесу поделывали, - велел поутру профессор лежащей подле него ведьме.
- Нас Хагрид просил отыскать чудо чудное - большую-пребольшую тыкву. Укатилася негодница - и след простыл. Нынче ж праздник Хэллоуин; надобно украшение сделать, а тыквы-то и нет.
Услыхала те слова беглянка — разгневалася. И решилась на дело страшное, дело черное и душегубное: собралася с печи скатиться, по полу покатиться да и задавить мисс Грейнджер с профессором. Подбоченилася, поднапыжилася, злобным огнем оранжевым запылала.
Но тут Нагайна ползла, хвостиком махнула — тыква упала и разбилась.
Глядит ведьма на тыквенные ломти и слезы льет горькие. А профессор Снейп приговаривает:
- Не плачьте, мисс Грейнджер, не плачьте. Я вам за это кольцо подарю, да не простое, а золотое - обручальное.
Тут сказке - конец, а Дамблдору - леденец.