Холодный осенний вечер. Я не плачу. Это просто капли дождя стекают по моим щекам. Серой пеленой он укрыл твое поместье, отрезал от мира старый парк. Как же хорошо у тебя! Тихо, спокойно. Трава пробивается сквозь мощеные дорожки. Давно не стриженый плющ разросся, укрыв ковром половину замка. Буйно разросся шиповник, своими шипами защищая от чужаков наш с тобой мир — твой и мой. Старые скамейки давно сгнили. Я не пытаюсь чинить их — пусть все остается как есть, пусть они развалятся совсем. Ведь ты никогда их не трогал. Я сижу на земле, прямо на мокрой траве, и обнимаю серую могильную плиту. Это все, что я могу обнять. Целую выбитую в камне надпись. Я пришла почитать тебе вслух новый номер «Алхимика». Только голос срывается. Но нет, я не плачу. Это от радости, я просто счастлива снова встретиться с тобой.

Дождь усиливается. Сверкает молния. Это для тебя, любимый. Все как ты любишь. По моему лицу, по плечам хлещут ледяные струи, ручейки стекают по рукам, по спине. Газета размокла у меня на коленях. Я не могу разлепить страницы. Не важно. Грохот грома оглушает. Как в ту ночь, когда ты погиб, чтобы Гарри мог победить. Дамблдор подставил тебя под удар. «Ради всеобщего блага» — так они сказали. А ты? А я?

Вековые дубы качают головами, шепчутся с дождем. Они тоже не понимают, как можно было пожертвовать тобой. Какой-то сумасшедший носится на метле над кронами деревьев, словно ищет удара молнии. Вот так и тебе приходилось играть со смертью: изо дня в день, из года в год.

Они лишили тебя всего: ни дома, ни семьи, ни друзей. Я верну тебе это. Смотри — если концы стебля одуванчика вставить друг в друга, получится кольцо. Сегодня наша свадьба. Какое сегодня число? Не знаешь? Я тоже не знаю. Не важно. Только вот мантия у меня черная. Траурная. Джинни заставила надеть. Только я не помню, о ком траур. Зато у меня белое белье. Подожди, я быстро. Стягиваю мокрую одежду. Дождь бьёт по голой спине. Какой-то жучок пытается залезть на мою босую ногу в поисках тепла. Вот, теперь я вся в белом, как подобает невесте. Я согласна быть твоей женой, Северус. Надеваю кольцо.

А знаешь, я все не решалась тебе сказать — у нас будет ребенок. Даже двое. Близняшки, и оба мальчики. Первенца мы назовем в твою честь. А второго… В честь кого-то еще. А, вспомнила! Я обещала Джинни, что назову его Гарри.

Слушай, я чуть не забыла! Ты здорово придумал, настроив защиту замка и на наших малышей. Теперь я могу приходить в наш дом. И больше никто не может. Никто не помешает нам с тобой.

Дождь стихает. А в ту ночь он лил до утра. Вода была повсюду. Она смывала кровь с твоего лица, а я сидела рядом и плакала. Потом еще появились Вольдеморт и Гарри, помнишь? Сверкали молнии, Гарри убил его. А потом сам упал, и прямо на меня. У него изо рта шла кровь. Он еще пытался что-то сказать, я не помню, что. Прибежали авроры, с ними какая-то рыжая девчонка… Такая же рыжая, как вот этот парень на метле. Как он преодолел защиту? Он тоже твой родственник?

Странный человек на метле спешился рядом со мной. Наглец.

— Гермиона, иди сюда.

Это он кому? Я здесь одна. Пока я оглядываюсь, он надевает на меня свою мантию. Отбиваюсь, как могу.

— Гермиона, посмотри на меня. Ты меня помнишь?

Похоже Гермиона — это я. Всматриваюсь в его лицо. Что-то знакомое. Вспоминаю его рядом с Джинни. Точно! Та девчонка — Джинни!

— А, ты — Гарри!

Тревожно глядит мне в глаза, берет за руку. Ну что не так?

— Я — Рон. Давай аппарируем домой! Держись за меня!

Вырываю руку. Не трогай меня, животное! Не смей даже подходить!

— Мне нельзя аппарировать! Ты хочешь убить наших детей?

Рядом с ним аппарирует Джинни в белоснежной мантии.

— Гермиона, у тебя нет никаких детей. Пойдем с нами. Тебе дадут таблеточку, и все будет хорошо.

Я им не верю. Чего они хотят?

— Оставьте меня. Уходите. Кто дал вам право врываться в наше поместье?

Я отступаю.

Парень начинает ласково:

— Гермиона, ради детишек, прими витамины. Джинни колдомедик, сейчас она …

В этот момент моя нога путается в зарослях травы, я с криком падаю. Джинни выхватывает из рукава мантии самонаводящийся шприц. Последнее, что я слышу, Джинни командует:

— Рон, в Св.Мунго ее, а я…

Что она собирается делать, я не слышу. Не отдавай меня им, любимый… Глаза сами собой закрываются, и я проваливаюсь в темноту.