Профессор Снейп никогда не занимался благотворительностью. Ни в больших, ни в малых масштабах. Он говорил себе это, удерживая Поттера от падения с метлы на первом курсе, когда герой магического мира был еще только малолетним, по его глубокому убеждению, разгильдяем. Он повторял себе это много позже, сидя у больничной кровати мисс Грейнджер ночи напролет, когда уже герой магического мира оправдал возлагаемые на него надежды и победил Волдеморта, заодно чуть не доставив профессору сердечный приступ по причинам известного только Дамблдору свойства. Он мысленно настаивал на этом, даже когда целовал выздоровевшую мисс Грейнджер в лаборатории, практически благородно игнорируя дрожь в коленках и желание оградить и защитить вышеупомянутую мисс от всего на свете навсегда и сразу. И уж непоколебимо он был в этом уверен, варя Антиликантропное зелье для Ремуса Люпина, оборотня и дважды профессора по Защите от Темных Сил. И однако именно этот Ремус Люпин сейчас стоял перед ним, виновато моргая, и домогался чего-то, смахивающего на благотворительность. 

- Северус, - снова с виноватыми нотками в голосе сказал Люпин, - ты не мог бы оказать мне услугу? 

При слове «услуга» профессор Снейп нехорошо сощурил глаза и уставился на нежеланного собеседника. 

- Я теперь добрый волшебник, Люпин? Ты меня явно с кем-то путаешь. 

- Нет, - не слишком уверенно возразил тот, искоса поглядывая на коллегу (тьфу, как сказал бы профессор Снейп), - это так, пустяки. Ты не мог бы передать мисс Уизли вот это? 

Он протянул Снейпу небольшой блокнот, обтянутый серым бархатом. Профессор поджал губы и с высоты своего роста посмотрел на Люпина довольно презрительно. Ремус, будучи одного с ним роста, тут же почувствовал себя садовым гномом. 

- Я похож на твою персональную почтовую сову? – Снейп в лучших традициях фыркнул. – К твоему сведению, в Антиликантропное зелье галлюциногенов я не добавляю. 

Профессору Ремусу Люпину немедля захотелось треснуть своего коллегу по башке этим же блокнотом, но он сдержался и довольно спокойно пояснил: 

- Она забыла блокнот на уроке. Мне нужно отправиться в Лондон по поручению профессора Макгонагал, а у тебя сейчас как раз с ней дополнительное занятие. Если тебя это, конечно, не обременит. 

Профессор Снейп одернул белоснежные манжеты под рукавами сюртука, всем видом показывая, что это обременит его до чрезвычайности. Затем быстрым движением выхватил блокнот и отрывисто бросил: 

- Я не премину снять с мисс Уизли баллы за исключительную рассеянность. – После чего развернулся и в неизменной летучей манере помчался по коридору, ведущему в подземелья. За его спиной профессор Люпин вытер пот со лба и шумно выдохнул. 

Летя по коридору, профессор Снейп по старой шпионской привычке осмотрел блокнот и даже проверил его на наличие темных заклятий. После чего пришел к выводу, что это обычный блокнот и ничьему благополучию, даже мисс Уизли, он не угрожает. И он даже не был чересчур раздосадован тем, что мисс Уизли, будучи во всех отношениях приличной девицей, бестолково оставила его в классе. Профессор Снейп, после разрыва мисс Джиневры с Гарри Поттером, соглашался считать ее единственной приличной девицей в Хогвартсе. Потому что мисс Грейнджер, уже не будучи студенткой, претендовала на звание более высокое и особенное. 


Джинни Уизли, сидя в классе зельеварения, нервно вздрагивала от каждого звука в коридоре. Не то чтобы она боялась професора Снейпа. Наоборот, в свете победы над Темным Лордом и его тщательно оберегаемой (но не укрывшейся от клана Уизли) любви к Гермионе, характер мастера Зелий, страшно сказать, смягчился. Правда, услышь такое сам профессор, он сию минуту бы проклял говорившего. И как результат Джинни больше не страшилась грозного учителя – хотя предпочитала держать такую храбрость при себе. А с некоторых пор ее мысли занимал совершенно другой учитель, причем занимал до такой степени, что при одном взгляде на него Джинни заливалась ярким румянцем. Ремус Люпин, самый симпатичный (на взгляд Джинни) оборотень из всех, ею виденных. Член Ордена Феникса, которого в последней битве серьезно ранили. Тогда Молли Уизли, пылая материнскими чувствами, после выписки из лазарета забрала его на лето в Нору. С того времени у Джинни начались серьезные проблемы с реальностью. Потому что чаще, чем это полагалось, вся реальность для нее оказывалась сосредоточена в янтарных глазах и мягкой улыбке Ремуса. Он сидел в саду на фамильном пледе семейства Уизли, писал планы уроков на следующий учебный год, трогательно покашливал и с удовольствием пил чай, принесенный Джинни. Часто их разговоры заканчивались совместным веселым разгномливанием сада или шуточным фехтованием на гусиных перьях. 

Первого сентября, увидев Люпина за преподавательским столом, Джинни радостно улыбнулась. Люпин конспиративно подмигнул в ответ, и Джинни с ужасом поняла, что он ей нравится… и даже очень. И… это началось. 

Каждый раз на уроке Защиты от Темных Сил мысли Джинни витали так далеко, что она не всегда возвращалась из высших сфер к концу занятия, иногда застревая в мечтах где-то между нежным поцелуем и держанием за руки. По вечерам бывало даже хуже. Время от времени Молли Уизли, не догадываясь о муках дочери, присылала профессору Люпину собственноручно связанные шарфы и плитки лучшего шоколада. Джинни, одновременно кляня и благословляя маму, покорно плелась в комнаты Ремуса отдавать подарки. Процесс подношения превращался в долгое вечернее чаепитие, уютное и неспешное. Ароматный чай в тонкой фарфоровой чашке, приятный полумрак, рассеиваемый восковыми свечами, приглушенный смех Ремуса, неторопливо приглаживающего волосы… Что еще нужно девушке для счастья?.. Девушка и влюбилась, как и было заявлено. «Как дура», - мрачно подумала Джинни, в который раз обещая себе не питать пустых надежд, и уткнулась носом в учебник по зельеварению. Через две недели начинались выпускные экзамены, и ей нужна была высшая оценка по этому предмету. «Вот получу «превосходно», поступлю в Кардиффский университет и выкину все из головы!» - попыталась оптимистично воскликнуть Джинни, но вышло тоскливо. Она вздохнула и перевернула страницу. 

Дверь в класс распахнулась чуть ли не с ноги, и профессор Снейп в развевающейся черной мантии стремительно промчался между партами. Притормозив у стола, он так изящно развернулся, что все летучие мыши мгновенно сдохли от зависти. 

- Мисс Уизли, - произнес он умеренно зловещим тоном, - я надеюсь, вы подготовились к сегодняшнему занятию и прочитали теорию по теме? 

- Да, сэр, - на всякий случай сказала Джинни. 

- Счастлив слышать. Сегодня вы покажете свои знания на практике, приготовив антиожоговое зелье и заодно облагодетельствовав мадам Помфри. Можете приступать. И еще, - он иронично поджал губы (Снейп улыбается, подумала Джинни), - профессор Люпин был столь любезен, что позаботился отдать вам забытую на его уроке вещь. – Он взмахом палочки отправил блокнот на ее парту. – Полагаю, приступ рассеянности вас более не обуяет. Минус пять баллов с Гриффиндора. 

Мастер Зелий величественно прошествовал к столу и уселся, придвинув к себе стопку контрольных. Джинни, с некоторым обалдением посмотрев на блокнот, разожгла огонь под котлом и вылила туда пинту березового сока. Последовательно бросила в котел высушенный болотный мох, три пары толченых глаз гамельнских крыс и отважно присыпала снадобье мелко нарезанными листьями подорожника. Уменьшила огонь и вернулась за парту. Вопрос заключался в том, что у нее никогда не было такого блокнота. 

Нахмурив брови, Джинни напряженно размышляла. Легче всего было предположить, что Ремус Люпин просто ошибся и перепутал ее с кем-то другим. Но предательский внутренний голос, всегда беспрекословно одобрявший ее даже самые неприличные фантазии об оборотне, настойчиво нашептывал, что никакой ошибки нет. И что надо обязательно открыть блокнот и посмотреть, и будет ей счастье. Или хотя бы определенность. 

Джинни мысленно сплюнула, чуть не попав в котел, и провела пальцами по приятно шершавой поверхности обложки. Кнопка в форме цветка отстегнулась легко, и блокнот сам развернулся на середине, открыв заложенную между страниц тонкую серебряную цепочку, служившую закладкой. На пергаменте медленно проступали слова, написанные округлым домашним почерком. 

Сердце Джинни ухнуло куда-то вниз, к пяткам, но не задержалось и там, а пропало вообще в неизвестном направлении и не думало возвращаться. На миг в голову Джинни закралась шальная мысль – а если это снова ловушка? Но девушка отринула такое соображение тотчас же, напомнив себе, что от профессора Люпина (Ремуса, строптиво посоветовал развратный внутренний голос) никаких опасных подарков поступить не может. В том, что именно Ремус подарил ей это, она уже не сомневалась. Сделав вздох поглубже и бросив украдкой взгляд на слизеринского декана (тот казался поглощенным проверкой контрольных), она вчиталась. 


«Моя дорогая Джинни! 

Ты ведь разрешила мне называть себя так. Ну, может, не дорогая, но по имени… Что-то я путаюсь… и смущаюсь. Джинни, я нерешительный старый оборотень, и я боюсь. Честно. Я теряюсь, как третьекурсник, когда смотрю на тебя, и поэтому мне легче написать. Это мой блокнот, когда-то я купил его в маленькой волшебной лавочке в Абердине… нет, я снова сбиваюсь. Лучше признаться сразу: я люблю тебя. Еще с того самого лета, когда я гостил в Норе, и ты угощала меня вкусным малиновым чаем… путано объясняю, чай тут почти ни при чем. Я тебя люблю. Так просто. Твой звонкий голос и едкое остроумие. Рыжие локоны и тонкие руки. И даже то, что ты опаздываешь на уроки и любишь командовать своими братьями. Прости, видишь, моя любовь не слепа. Но от этого – только сильнее. Кажется, в письме я признаюсь тебе в любви в третий раз. Но я хочу надеяться. Пусть у меня не так много оснований для этого, и я снова кажусь себе глупым влюбленным мальчишкой. Я намного старше тебя и каждый месяц превращаюсь в волка. Достаточная причина, не так ли? Но там, в Норе, ты смотрела на меня такими сияющими глазами, что я позволил себе почувствовать очень многое. И я счастлив, что смог сделать это. 

Джинни, если ты посчитаешь мое письмо нелепым и ненужным, просто закрой блокнот. Он ведь волшебный. Слова исчезнут, ты забудешь мое признание и подумаешь, что рассеянный профессор перепутал тебя с кем-то другим. Но если ты чувствуешь… ты захочешь дать мне шанс, положи ладошку на страницу. И я немедленно узнаю твой ответ. И тогда – ты разрешишь мне пригласить тебя на танец на выпускном балу?» 


Профессор Снейп, продираясь сквозь тернии неуклюжей студенческой мысли, думал о том, что сегодня ему уже ничего не светит, так как аппарировать из своей дурацкой Южной Америки каждый день даже ей не под силу, а завтра пятница, и, значит, активизируется подаренный ей портключ, и… и тогда под дверью может собраться хоть целое стадо Волдемортов, пусть с ними разбирается кто-то другой. Мастер Зелий с подсознательным умилением вспомнил, как на глаза Гермионе постоянно падает непослушный локон, и поставил вместо «плохо» оценку «удовлетворительно» счастливчику-хаффлпаффцу. Джинни Уизли, невероятно изогнув бровь и положив руку на страницу блокнота, смотрела в котел с отвратительно выглядевшим зельем, и взору ее открывались райские кущи.