Я люблю тебя. Желтоватая кожа, как пергамент, пролежавший сотню лет в верхнем ящике стола: я нашла его, когда искала место, куда сложить конспекты по превращениям. Чёрные волосы, на ощупь напоминающие шёлк, оставляют сальные следы на моих пальцах, когда перебираю длинные пряди: я хочу постричь их, но ты против. Глаза тёмные, как туннель в гоблинских каменоломнях, простирающийся в бесконечную даль, туда, где факелы уже не освещают ряды со скучными банковскими сейфами…

– Что ты там такое пишешь? – Рон заглянул в пергамент, но я закрыла записи рукой. На моих пальцах были всего-навсего чернильные пятна.
– Ничего интересного.
– Точно? – спросил Рон, не собираясь уходить. Он решил, что если я не хочу показывать ему пергамент, то там точно что-то сверхважное.
– Нумерология… Асимптотическое поведение полиномов Галана, – сказала я.
– Надо было сразу говорить, – он развернулся и побрёл к Гарри, который с азартом ловил шоколадную лягушку, прыгающую по столу.

Ты такой худой. Я глажу твои выпирающие рёбра. Моя кожа кажется смуглой по сравнению с твоей, белой, как сливки, которые ты каждого утро добавляешь в чай...

– Гермиона! – Рон крепко держал двумя пальцами трепыхающуюся лягушку, а Гарри безуспешно старался их разжать.
– Что? – я на всякий случай вновь прикрыла пергамент.
– Кем ты хочешь быть?
– Не поняла.
– Завтра МакГонагалл спросит у нас об этом, я даже не знаю, возможно, аврором хочу. А ты?
Я пожала плечами.
– Не думала об этом пока.
Рон отвернулся от меня и мягко стукнул Гарри по затылку, который, поняв, что лягушку просто так не вырвать, наклонился к ней, чтобы огрызть кусочек прямо из рук друга.

Когда-то я была твоей ученицей, а ты – моим учителем, и мне казалось, что любовь между нами – самое неправильное, постыдное, что есть на свете. Но всё изменилось, когда я вернулась в Хогвартс как профессор превращений. Ты сначала не верил своим глазам, не верил словам Дамблдора, который говорил, что это я, Гермиона Грейнджер, твоя бывшая ученица, теперь здесь, сижу за профессорским столом между МакГонагалл и Флитвиком и веду беседу о методах обучения…

– Ты хочешь в банке работать?
– Что?
– Ты хочешь в банке работать вместе с гоблинами, – Рон бросил лягушку Гарри, и тот ловко поймал её налету, как-никак лучший ловец команды Гриффиндора со времён Билла Уизли.
– С чего ты решил?
– Тебе нравится всякое такое… это… поведение…
– Асимптотическое поведение полиномов Галана, – подсказала я.
– Ага.
– Нравится, однако, я должна подумать.

Сначала ты «не замечал» меня, делал вид, что Гермионы Грейнджер не живёт под одной крышей с тобой. Гермиона Грейнджер – пустое место, никто. Но я терпеливо ждала, и однажды Дамблдор велел мне отнести тебе целебные корешки, из них он хотел, чтобы ты сделал микстуру от кашля. Я зашла к тебе, было уже поздно, ты не ожидал меня видеть, испугался, чуть не вскрикнув, застыл на месте, смотрел на меня так долго, что я ощутила, как время растянулось в бесконечность, почти остановилось. А затем ты бросился ко мне, опрокинув на стол, смёв с него все склянки на пол. Мы впервые поцеловались.

– Гермиона.
– Что?
– Ты точно с магглами будешь работать, – сказал Рон.
– В министерском отделе, – добавил Гарри. Он раскинулся на кресле, запрокинул голову и медленно опускал в рот шоколадную лягушку.
– Я ещё не решила, – не могла же я сказать, что собиралась стать профессором превращений, чтобы быть рядом с Северусом.
– Ты не думаешь о будущем! – возмутился Рон.
– Не думает, – Гарри заглотнул лягушку.
– Я не думаю о будущем, – согласилась я.
Я уже жила в нём.