I

Последнее время профессору зельеделия Северусу Снейпу казалось, что он сошел с ума. А как еще можно назвать то, что он влюбился в свою студентку?

Он, сорокадвухлетний мужчина, влюбился в восемнадцатилетнюю (ну, хорошо, после ее эскапад с хроноворотом — девятнадцатилетнюю) пигалицу? Форменное сумасшествие.

Но это же вполне возможно, скажете вы. И окажетесь, в сущности, правы, если бы не одно «но». Причем весьма существенное: этой пигалицей была не кто иная как гриффиндорская всезнайка и известная заучка Гермиона Джейн Грейнджер.

Эта девчонка неимоверно раздражала профессора с момента своего появления в Хогвартсе. По его разумению, женщине вовсе не следовало быть такой умной. По его же, но уже тщательно скрываемому мнению, женщина должна быть именно такой, чтобы составить достойную пару умному мужчине. Или очень умному. (Профессор Снейп отказывал себе во многих качествах, но в незаурядном интеллекте — никогда.)

Все в Гермионе Грейнджер было слишком. Она была слишком умной, слишком обаятельной, слишком заразительно смеялась. А ее превращение из угловатого подростка в очаровательную девушку произошло слишком быстро и слишком неожиданно. Профессор Снейп не был к этому готов.

Происходило все по классической, если не сказать банальной схеме: девушка вернулась в школу после каникул. Нет, сказать, что мисс Грейнджер превратилась за лето в ослепительную красавицу, было нельзя, да и куртуазности в ее поведении не прибавилось, но…

Профессор Снейп тихо выругался, помянув нехорошим словом Великого Мерлина и всех его присных, и отбросил перо, когда сообразил, что вместо статьи о фармакологических свойствах редких ядов Южной Америки на пергамене оказался портрет Гермионы Грейнджер, набросанный резкими штрихами. «Хорошо еще, что это не чья-то контрольная, — подумал Снейп. — А то пришлось бы потом выводить рисунок. А чернила — это не кровь, чересчур надежны…»

Гермиона… Сердце «золотой троицы». «Золотая»… Снейп презрительно фыркнул. Единственным самородком среди них была Гермиона. Он никак не мог взять в толк, почему считают «золотым» совершенно меднолобого Поттера. Младший же из Уизли, конечно, мог претендовать на это гордое звание за счет своей шевелюры, но непоэтической натуре профессора был чужд подобный эпитет в принципе, а уж относительно семейства Уизли и подавно. Все Уизли были рыжими, и Рональд исключением не являлся.

Снейпу очень хотелось, чтобы вся эта история с избранностью Поттера (в которую, к слову, он не верил ни на грош) скорее закончилась. Пусть Мальчик-Который-Выжил-К-Седьмому-Курсу-Аккурат-Шесть-Раз одолеет, наконец, Темного Лорда, по поводу адекватности которого Снейп уже давно не питал ни малейшей иллюзии. Пусть все тот же Мальчик и его рыжий друг закончат, наконец, Хогвартс, вместе с ними уйдет Гермиона, и его мучения закончатся. Северус Снейп очень надеялся, что поговорка «с глаз долой — из сердца вон» не врет.

А пока профессору приходилось удовлетворяться тем, что он изводил мисс Грейнджер сотоварищи своими придирками. Этому, впрочем, никто не удивлялся, посему Снейпа нельзя было обвинить в излишней пристрастности. Разве что он начал чаще назначать взыскания Гермионе, но ведь это вполне естественно — на седьмом курсе мисс Грейнджер дерзила ему ничуть не меньше, чем раньше. Если не больше.

Профессор устало потер переносицу. За что ему все это? Поздняя любовь — неблагодарное дело… как и ранняя… как… любая. Это ведь чертовски трудно: быть рядом и сдерживать себя, не иметь не то что возможности — права — коснуться, хотя бы единым словом рассказать о своих чувствах… Почти четверть века разницы в возрасте — пропасть. Прошлое, углубляющее ее до бесконечности. Его прошлое, у которого нет никакого права на нее. У него нет права на нее. Да и не нужна ему эта девчонка. Но никогда доселе не любившее сердце кричало, что нужна, нужна, нужна…

II

Первая умница Гриффиндора, да и всего Хогвартса в целом, Гермиона Грейнджер последнее время не находила себе места. Правда, в последнее время Гермионе, как ни странно, больше бы пришлось по вкусу, если бы ее назвали не первой умницей, а первой красавицей… ну, хотя бы седьмого курса Гриффиндора. Ей и в голову не приходило, что ее верные рыцари Гарри и Рон уже давно смотрят на нее как на прекрасную даму, а не просто играют в старую игру. Хотя даже если бы она это и заметила, то ничего, пожалуй, не изменилось бы: Гермиона влюбилась. И отнюдь не в Гарри или Рона. И даже, как можно было бы предположить, не в Виктора Крама, к которому несколько лет назад она неровно дышала. Иногда Гермионе казалось, что над ней посмеялись провидение и собственное сердце. Профессор Северус Снейп — не самый лучший выбор… наверное.

Сказать, что это началось именно сейчас, когда подходил к концу последний год ее обучения в Хогвартсе, Гермиона не могла. Еще когда начались собрания Ордена Феникса, она как-то по-другому начала смотреть на этого угрюмого нелюдимого человека. Снейп не суетился, не пытался доказать всем и каждому, что то, что делает он — самое важное. Он просто делал.

Гермиона не знала, чем обязан Снейп Дамблдору, но чем больше она наблюдала за мастером Зелий, тем больше убеждалась, что каким бы тяжким ни был его грех, он уже искупил его. С лихвой.

В какой-то момент мисс Грейнджер попыталась изменить свое поведение относительно профессора Снейпа, но все ее попытки были встречены обычным едким сарказмом. Снейп, похоже, не доверял и не верил никому и ничему. И это так обидело Гермиону, что она начала дерзить Снейпу пуще прежнего.

Таким образом, к началу седьмого курса война перешла в самую активную стадию: Снейп изводил Гермиону придирками по поводу и без оного, Гермиона дерзила через слово, Снейп скрежетал зубами от ярости и назначал Гермионе очередное взыскание, Гермиона хмыкала, без слов выполняла порученные в качестве взысканий задания, а на следующий день все начиналось снова. Девушка уже и припомнить не могла, сколько котлов она перечистила в подземельях Снейпа. Что-то более серьезное Снейп ей не поручал, мотивируя это желанием, чтобы все было идеально, а идеала достичь может только он. На это Гермиона старалась не обижаться, справедливо (а, может, и наоборот) считая подобные высказывания обычной ревностью учителя, осознающего, что ученик семимильными шагами приближается к высотам своего наставника.

И в последнее время мисс Грейнджер казалось, что стена, выросшая между ними, никогда не рухнет. Хотя с чего бы ей вдруг рушиться? С того, что гриффиндорской заучке вдруг приблазнилось, что она влюблена в своего профессора?

Но сердце, уже пережившее первую влюбленность, способное отделить зерна от плевел, твердило, что все это — правда, что она действительно любит.

III

Этот погожий весенний день, несмотря на всю свою яркость и солнечность, не задался с самого утра. А если быть предельно точным, то он не задался еще со вчерашнего дня, когда профессор Снейп в очередной раз назначил взыскание Гермионе Грейнджер. Этому, правда, никто уже не удивился — подобное происходило практически на каждом занятии.

Сначала седьмой курс Слизерина и Гриффиндора недоумевал по поводу того, что умница Гермиона позволяет себе дерзить преподавателю практически на грани фола, потом от души развлекался их со Снейпом перепалками, а затем на смену пришла скука. Впрочем, когда Снейп заявил: «Сегодня, мисс Грейнджер, можете не являться в лабораторию. Я жду вас завтра в десять у ворот Хогвартса. У меня закончились кое-какие ингредиенты, а вы прекрасно справитесь с несением корзины», семикурсники немного оживились, и Лаванда Браун громко прошептала на ухо Парвати: «Что-то новенькое в нашей программе…» За что с Гриффиндора были незамедлительно сняты еще двадцать баллов, а мисс Браун облагодетельствована советом «думать потише».

И вот сегодня хмурая, как лондонское небо в ноябре, Гермиона утаптывала землю у ворот альма-матер в ожидании профессора. Ровно в десять (Гермиона все же сочла за благо прийти на пять минут раньше, ибо поводов для придирок со стороны Снейпа было и так предостаточно) к воротам подошел Снейп и, кивнув на ее пожелание доброго утра, прямиком двинулся в сторону Хогсмида, бросив через плечо:

— Извольте следовать за мной, мисс Грейнджер.

Гермиона вздохнула и послушно зашагала вслед за профессором. Она предполагала, куда они направляются: скорее всего, в «Разные разности» — лавку старика Боско, где можно было найти почти все что угодно душе зельевара, а если этой душе чего-то не хватит, то на Диагон-Аллею.

«Иногда мне кажется, — думала Гермиона, едва поспевая за, разве что не летящим, Снейпом, — что все эти взыскания можно принять за некие знаки внимания. С другой стороны, не стоит забывать о том, что только у меня среди моих однокашников есть лицензия на аппарирование, и никого другого Северус не мог взять с собой, если он рассчитывал отправиться в Лондон». Она обиженно засопела: чертовски неприятно, когда тебе даже взыскание назначают только потому, что у тебя есть то, чего нет у других.

— Мисс Грейнджер, вы дышите, как загнанная лошадь, — раздался язвительный голос Снейпа. — У девушки в вашем возрасте должно быть легкое дыхание. У одного маггловского писателя есть такой рассказ — «Легкое дыхание», так вот его героиня…

— Она плохо кончила, — мрачно отозвалась Гермиона, довольно-таки неплохо знавшая мировую классику.

Не ожидавший даже от мисс Грейнджер подобной прыти, профессор Снейп вовремя спохватился и ничем не выказал своего удивления. Он лишь кивнул и процедил сквозь зубы:

— Потрудитесь сопеть потише, мисс. А то мне кажется, что вы вот-вот взлетите.

Гермиона начала злиться.

— Если кто и пытается взлететь, то это вы, профессор Снейп, — заявила она. — Неужели непонятно, что я просто не поспеваю за вами?

— Десять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер, — Снейп словно ждал момента, когда можно будет снять баллы с ее факультета.

— Но профессор, сегодня же…

— Я сниму еще больше, если вы сейчас же не замолчите и не последуете за мной.

Гермиона прижала руку ко рту, словно пытаясь сдержать готовую сорваться с языка колкость, и кивнула. Снейп развернулся и пошел дальше, но уже чуть медленнее.

«Дубина стоеросовая! — в сердцах подумала Гермиона. — И как меня угораздило влюбиться в такое бесчувственное бревно?»

Ах, если бы Гермиона знала, что именно она занимает все мысли профессора, то никогда даже бы не подумала о нем так. Но Гермиона об этом не знала, поэтому продолжала всю дорого до Хогсмида лелеять свою обиду, о которой забыла лишь тогда, когда они переступили порог лавки Боско.

То, что испытывала Гермиона, когда попадала в эту лавку, можно было сравнить с тем, что испытывает сладкоежка, попавший в кондитерскую. Избитое сравнение, но самое верное. Зачарованное королевство, где вместо драгоценностей (или сладостей)- дурманящие своим запахом травы, таинственно поблескивающие пузырьки и колбы с различными зельями, оккультные предметы, талисманы и… Всего и не перечислишь.

Мисс Грейнджер заворожено вздохнула и, пока Снейп тихо беседовал со стариком Боско, начала разглядывать витрину с амулетами и оберегами.

Интересно, кто покупает у старика эти штуки, если каждый маг в состоянии сам сделать себе оберег?

— Миров много, девочка, — раздался над ухом свистящий и какой-то нереальный голос Боско. — Миров много — магов мало…

Гермиона резко обернулась и, задев рукавом прилавок, уронила на пол несколько оберегов. Стоявшие на другом конце магазина Снейп и Боско удивленно повернулись к ней. «Мерлин! Но как?..» — мысленно изумилась Гермиона, но продолжить заниматься этим ей не дали.

— Мисс Грейнджер, если бы я знал, что вы столь неуклюжи, то я бы ни за что не взял вас с собой, — Снейп, разумеется, не мог не прокомментировать произошедшее. — Поднимите все и идите сюда. Мы уходим. Да прихватите по дороге банку с сушеными мадагаскарскими тараканами. И, ради Мерлина, не разбейте ее!

Гермиона недобро взглянула на профессора, но ничего не сказала, все еще находясь под впечатлением слов старого Боско. Как ему удалось? А теперь этот старый хитрец делает вид, что вообще не при чем. Она стала раскладывать поднятые амулеты на прилавок в том порядке, в котором, как ей казалось, они лежали до падения.

— Оставьте его себе, мисс Грейнджер, — вдруг сказал Боско, когда Гермиона протянула руку, чтобы положить последний оберег: серебро с эмалью, изображающей игральную карту — джокера и миниатюрный бубенчик на черной шелковой тесьме. — Дикая карта принесет вам счастье. — Он повернулся к Снейпу. — Северус, мальчик мой, я так хочу.

К удивлению Гермионы, Снейп промолчал и, забрав у нее банку с сушеными насекомыми, поставил ее в приличных размеров корзину, которую потом вручил девушке. Удовлетворенно при этом ухмыльнувшись. Или Гермионе показалось?

Гермиона быстро завязала узелок и, надев подарок на шею, взяла корзину из рук профессора. Корзина была легкой, но громоздкой. Нести ее было очень неудобно — она все время задевала за подол мантии и норовила выскользнуть из пальцев. Но и уменьшить корзину было нельзя — некоторые компоненты можно было переносить только в их естественном состоянии, ни в коем случае не применяя к ним заклинаний. Даже простейших.

— До свидания, сэр, — Гермиона неожиданно для себя сделала вежливый книксен. — И спасибо.

— Увидимся, — коротко кивнул старику Снейп.

— До свидания, дети, — старый волшебник уже смотрел сквозь них, улыбаясь чему-то, что было видно лишь ему.

IV

— К счастью, мисс Грейнджер, я достал все, что мне нужно здесь, поэтому нам нет никакой надобности аппарировать в Лондон. Мы возвращаемся в Хогвартс. Не отставайте.

Обратный путь начался в том же порядке: впереди Снейп, за ним Гермиона, движение которой теперь еще больше замедляла корзина с волшебными компонентами.

«К счастью? — думала Гермиона, стараясь не отставать от профессора. — О, да! Я просто вне себя от счастья волочь эту дурацкую корзину до Хогвартса. Счастья привалило по самое не могу…»

— Северус, друг мой, — раздался голос, который Гермиона хотела бы услышать меньше всего на свете. — Ты так спешишь, что даже не поздороваешься со старым другом?

Снейп остановился так резко, что Гермиона не успела затормозить и довольно ощутимо врезалась ему в спину. «В следующий раз… Ох… Не стоило идти за ним след в след», — промелькнуло у нее в голове.

— Мисс Грейнджер, — зашипел Снейп, поворачиваясь с ней, — на что можно так засмотреться, чтобы уже ничего перед собой не видеть?

— Если бы вы не затормозили так резко, профессор, — Гермиона постаралась ответить ему в тон, — я бы не имела сомнительного удовольствия уткнуться вам в спину.

Несколько секунд Снейп смотрел на Гермиону так, словно хотел ее этим взглядом убить. Потом, убедившись в тщетности своих попыток, повернулся к Люциусу Малфою, рядом с которым стояла очень странная женщина, взиравшая на профессора и мисс Грейнджер с неподдельным и, что самое странное, довольно дружелюбным интересом.

— Ну, и что ты мне хотел сказать, Люциус? — едко спросил Снейп.

— Всего лишь поздороваться, — Малфой улыбнулся, и от этой улыбки Гермиона внутренне содрогнулась.

— Здравствуй, — холодно поздоровался профессор.

— Друг мой, Северус, — официальным тоном начал Люциус Малфой, — позволь тебе представить мою давнюю знакомую леди Хок-Кхиган, — он указал на странную женщину. — Хок, это профессор Северус Снейп. Мастер Зелий.

— Профессор, рада познакомиться! — мило улыбнулась спутница Малфоя. Вид у этой особы был действительно странный: когда-то яркое и пышное, а ныне утратившее свой лоск платье, короткие черные волосы, выбивающиеся из-под странного головного убора, на носу очки в тонкой оправе, за стеклами которых посверкивают зелеными искрами хитрые и проницательные глаза.

Что-то в облике этой женщины смущало Гермиону. Но она никак не могла сообразить что. И имя у нее странное… И лет ей, наверное, за тридцать будет… И вообще, что это она улыбается Северусу?!

— Мадам, я счастлив, — покорный своей судьбине сказал Снейп и склонился к руке леди Хок.

— Мисс Грейнджер, как я рад вас видеть, — тон, которым это было сказано, говорил об обратном. — Мисс Грейнджер, — пояснил Малфой своей спутнице, — студентка Хогвартса — школы, где преподает Северус и, соответственно, учится мой сын.

Гермиона с ненавистью посмотрела на Люциуса Малфоя.

— Не могу, мистер Малфой, ответить вам взаимностью, — ледяным тоном заявила она.

В этот момент странная женщина сделала шаг навстречу и протянула Гермионе руку.

— Добрый день, мисс Грейнджер. Рада познакомиться.

Но скованная странной робостью Гермиона, не проявила ответной любезности, лишь неприязненно взглянула на Хок-Кхиган. Нечего той на Северуса заглядываться — от внимания мисс Грейнджер не ускользнуло то, что странная леди пристально разглядывает Снейпа, и он откровенно ей нравится.

— Мисс Грейнджер, если бы вы не были столь медлительны, мы вряд ли бы попали в подобную ситуацию и повстречались с родителем вашего дражайшего однокурсника, — Снейп, наконец, вспомнил, на ком можно сорвать злость.

— Северус, неужели ты не рад меня видеть? — попытался вмешаться Малфой, но на него уже никто не обратил внимания.

— А если бы вы, профессор, не рылись два часа в этих сушеных тараканах… — Гермиона не поленилась вытащить из корзины банку с мадагаскарскими тараканами и потрясти ею перед носом Снейпа.

— Двадцать баллов с Гриффиндора, мисс Всезнайка! — громыхнул Снейп.

— Не имеете права! — возмущенно воскликнула Гермиона. Она вообще-то хотела напомнить ему об этом еще утром, но тогда Снейп не снял баллы. — Сегодня выходной…

— Интересно, кто же мне запретит снять с факультета баллы, если его представительница дерзит преподавателю?

— Но!..

— Еще двадцать баллов!

Эта блаженная Хок-Кхиган и Люциус Малфой, похоже, откровенно наслаждались перепалкой.

— Профессор Снейп!

— Мисс Грейнджер!

Взгляды Гермионы и Снейпа метали молнии, и если бы они несли в себе хоть чуть-чуть той смертоносной силы, которую бы хотели вложить в них владельцы, то перед старшим Малфоем и его странной дамой уже бы лежали два трупа.

Странная дама тряхнула головой, бубенчики, которыми был украшен ее головной убор, звонко зазвенели, и этот звук привлек внимание спорящих. Они непонимающе уставились на объект, производящий довольно-таки странные в этом месте, в это время и в этой компании звуки.

— Вы, профессор, мисс, — улыбка Хок-Кхиган была подобна солнцу. Очень хищно скалящемуся солнцу, — случаем, не женаты?

Профессор побледнел, хотя, казалось, бледнеть было дальше некуда. Гермиона, в свою очередь, залилась краской. А эта блаженная, похоже, была донельзя довольна собой.

— Мисс Грейнджер, нам пора, — как-то хрипло сказал Снейп и, развернувшись, пошел прочь. Гермиона, свирепо взглянув на спутницу Малфоя (на которую этот взгляд не произвел ровным счетом никакого впечатления), поспешила за профессором.

V

На каких крыльях они пролетели обратный путь, впоследствии не могли вспомнить ни Снейп, ни Гермиона. Но факт остается фактом — они проделали обратный путь почти в два раза быстрее, чем путь туда. Не используя при этом никаких заклятий.

Влетев в Хогвартс, распугав при этом стайку первокурсников, которые бросились врассыпную, едва завидев страшного мастера Зелий, Снейп прямиком направился к себе в подземелья. Подразумевалось, что Гермиона последует за ним. Что она и сделала: надо отдать ему эту дурацкую корзину и получить разрешение отправляться по своим делам.

Снейп не закрыл за собой дверь лаборатории, и Гермиона сочла возможным войти без стука. Профессор стоял возле камина и задумчиво смотрел на мерцающие угли. Когда она вошла, он даже не оглянулся.

— Профессор, вот ваши ингредиенты, — Гермиона поставила корзину на маленькую табуретку возле стола.

— Спасибо, мисс Грейнджер.

Гермиона удивленно посмотрела на него. Первый раз за все это время он сказал ей спасибо. В Запретном лесу кто-то умер? Раньше в подобных случаях он говорил: «Вы можете идти, мисс Грейнджер».

— Не за что, сэр, — немного обескураженно ответила она. — Я могу идти?

— Одну минуту. — Снейп сделал несколько шагов ей навстречу. — Я могу задать вам один вопрос?

«Сегодня день сюрпризов», — подумала Гермиона и сказала:

— Да, конечно.

— Вы ведь неплохо знаете маггловскую жизнь, ведь так? — Гермиона кивнула, не понимая, к чему он ведет. — Эта женщина — спутница Люциуса… Мне показалось, что она не принадлежит магическому миру или принадлежит, но не в полной мере. Она спросила нас, не женаты ли мы. Почему?

— Очень интересный вопрос, профессор, и, главное, кому! — неожиданно для самой себя вырвалось у Гермионы. Снейп нехорошо прищурился. — Я-то откуда могу это знать? Я замужем не была…

Снейп подошел к ней почти вплотную, и Гермиона подавила желание… какое?.. сделать шаг назад?.. или вперед, чтобы обнять его, прижаться щекой к груди и…

— Я тоже, мисс Грейнджер.

— Не были замужем, сэр? — очнувшись от секундного помутнения сознания, совершенно невинно осведомилась Гермиона и тут же прикусила язык: похоже, что она сказала нечто совершенно двусмысленное. Похоже, что сейчас Гриффиндор потеряет все свои баллы, а до конца года ей точно не успеть их набрать… Но мастер Зелий в очередной раз удивил ее, рассмеявшись.

— Неплохо, мисс Грейнджер… Гермиона… — Снейп подцепил пальцем тесьму, на которой висел подарок Боско, и притянул Гермиону еще ближе к себе. — Знаете, мисс Грейнджер, — прошептал он, почти касаясь губами ее рта, отчего у Гермионы подкосились коленки, а по телу пробежала легкая дрожь, — а я был бы не против узнать, каково это быть женатым… на вас…

— Это предложение, профессор Снейп? — Гермиона почему-то почти не удивилась и лишь слегка выгнула бровь.

— Да, именно, — Снейп поцеловал ее в уголок рта, Гермиона нетерпеливо потянулась к нему, требуя большего. Но когда Снейп попробовал поцеловать ее, она увернулась и, обняв его, снова спросила:

— А почему?

— Потому что я люблю тебя. — Снейп крепко обнял Гермиону за талию. — Ах, мисс Грейнджер, вы хоть немного можете прожить, не задавая вопросов?

— Совсем недолго, — тихо рассмеялась она, а потом, смутившись и спрятав лицо у него на груди, прошептала: — Я тоже люблю тебя, Северус.

И тогда он, нежно прикоснувшись к ее щеке, заставил Гермиону посмотреть ему в глаза. А потом Снейп поцеловал ее. Новый поцелуй, нежный поцелуй, поцелуй-загадка, поцелуй-знакомство, поцелуй-узнавание, поцелуй любви, становящийся с каждой секундой поцелуем страсти… А когда кончилось дыхание, и они оторвались друг от друга, на пол упал странный серебряный амулет на, черт знает отчего, порвавшейся шелковой тесьме.

Снейп и Гермиона посмотрели на упавший оберег, который, к их изумлению, медленно растворился в воздухе. А потом они услышали насмешливый голос старого волшебника:

— Он вам больше не понадобится, дети. Джокер сделала свою работу.

— Что-то мне подсказывает, что мы больше никогда не увидим ни Боско, ни его лавки, — не выпуская Гермиону из объятий, задумчиво сказал Северус. Гермиона согласно кивнула и вдруг рассмеялась:

— Северус, я только что согласилась с тобой.

— Да, но ты еще не ответила на мое предложение, — хмыкнул он. — Значит ли это, что ты его не принимаешь?

— Уже захотели отделаться от меня, профессор? — Гермиона лукаво посмотрела на него. — Ничего у вас не выйдет. — Она провела пальчиком по его щеке. — Я выйду за вас замуж.

— И ни у кого больше не будет повода спросить, не женаты ли мы случаем? — ухмыльнулся Снейп.

— Да…

Снейп снова поцеловал ее. Но Гермиона вдруг решительно освободилась из его объятий.

— Подожди, Северус, я поняла… или ничего не поняла… Но та женщина, что была с Люциусом… это безумное платье… на ней был костюм шута… джокера…

— Ну что же, — Снейп, казалось, был совсем не удивлен. — Рано или поздно мы обо всем узнаем.

— Думаешь?

— Уверен, — он улыбнулся. — Все тайное становится явным.

— А…

— Помолчи, девочка, и дай мне поцеловать тебя… — Снейп снова обнял ее и собрался было исполнить свои намерения, как снова раздался голос Боско:

— Дети, самое главное, когда будете сообщать о вашем решении Альбусу, проследите, чтобы он в этот момент не сосал леденец.

Fin