— Рон, я не уверена, что это такая уж хорошая идея.

— Ты права: идея не хорошая, она потрясающая.

Он повернулся к Гермионе и подтянул свою мантию, некрасиво висевшую сзади. Засунув палец за воротничок рубашки, он высунул язык и издал давящийся звук:

— Не понимаю, как можно вообще носить такие вещи.

Гермиона медленно покачала головой и тихо вздохнула:

— Я даже не хочу знать, где ты взял эту одежду.

— Эй, не хмурься! Ну что они сделают? Исключат нас? Мы ведь больше не студенты, ты помнишь об этом? Ты теперь профессор, — проворчал Рон, игриво блеснув глазами. — Хотите снять баллы с Гриффиндора, профессор Грейнджер?

Она засмеялась и легонько шлепнула его по животу.

— А я могу. Я вижу, что мне не переубедить тебя насчет костюма, но я уже готова, так что и ты тоже поторопись.

— Ты не жалеешь, что пригласила меня? — он покопался в своей сумке, висевшей на спинке стула у рабочего стола Гермионы.

— Ну, конечно же, нет, Рон. Но только не подумай, что это что-то значит.

— Постараться не кидаться на тебя снова? Хорошо, я обещаю, — он триумфально поднял свою бутылочку, потом серьезно посмотрел на подругу. — Правда, не могла бы ты забыть обо всем и позволить мне начать все сначала? Теперь я понимаю, что это было не самым лучшим способом начать отношения с тобой, но ведь я могу попытаться?..

Гермиона заерзала.

— Мы можем поговорить об этом позже? Иначе опоздаем на маскарад...

Рон минуту помедлил, потом широко улыбнулся и отбросил упавшую на глаза прядь рыжих волос.

— Хорошо, хорошо. И — пока я не забыл — ты изумительно выглядишь сегодня. Ты всегда красивая, но сегодня я едва узнал тебя.

Гермиона залилась румянцем, и ее взгляд метнулся к зеркалу. Лак, превративший ее волосы в абсолютно черные, красиво поддерживал ее высокую прическу, темно-красное платье было прекрасно, даже несмотря на то, что кое-где было неудобным. Формы выступали из выреза на груди, и она улыбнулась своему отражению.

— Моргана Ле Фэй, — произнесла она, — но я предпочла бы превратиться в птицу.

— Я уверен, что со студентов одного профессора-анимага уже достаточно, — Рон поднял флакон. — Твое здоровье!

Гермиона с интересом наблюдала, как его лицо кривилось в маске отвращения.

— Рон, ты в порядке?

Он не ответил, и через мгновение она просто уставилась на него во все глаза. Мантия больше не подметала пол, а была как раз по росту, но Гермиона почти не заметила этого, потому что было очень странно видеть в своей комнате точную копию ее бывшего учителя, а теперь коллеги, Северуса Снейпа.

Рон повернулся и взглянул в зеркало, наклонил голову, рассматривая свое отражение.

— Веселого Хэллоуина, Гермиона, — радостно произнес он. — Это, определенно, самый страшный костюм.

****

Будучи профессором, Гермиона поняла, что самым лучшим в этом было то, что ей теперь разрешено было пить брэнди на школьных вечеринках.

Господи, эти огромные ботинки постоянно наступали ей на ноги, не говоря уже о страстных взглядах, которые посылал ей Снейпо-Рон.

К ее радости, по крайней мере, настоящий профессор Снейп не присутствовал. Когда она попыталась навести о нем справки, Альбус прочистил горло и весело объяснил, что Мастер Зелий всегда умудряется «заболеть» строго во время проведения очередного школьного мероприятия.

— Он не любит танцевать, — сообщил ей директор грустным голосом, — говорит, что от этого у него кружится голова.

Гермиона также почувствовала облегчение оттого, что Гарри не принял ее приглашение. («Почему? Я могу привести с собой двух гостей!» — настаивала она.) Он был далеко, на квиддичном матче, и это значило, что ей не придется слушать рассказы о его отношениях с Драко Малфоем. Она ценила то, что он был счастлив в любви на семьдесят пять процентов, но остальные двадцать пять процентов были абсолютным мучением, и последнее, что она слышала, было то, что «они расстались». Гермиона была уверена в том, что на следующей неделе Драко появится на пороге Гарри с розами, бриллиантами, щенками и предложением «начать все сначала».

Рон же, наоборот, никогда не рассказывал о своей личной жизни, и Гарри был уверен в том, что это потому, что он тайно (а, возможно, не так уж и тайно) страдал по Гермионе. Через год после того, как он высказал это дурацкое предположение, девушка внезапно поняла, что это было правдой: во время празднования Победы Рон затащил ее в угол и поцеловал без всякого предупреждения.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в своих чувствах по отношению к нему, но Гермиона всегда приходила к одному и тому же несчастливому для Рона заключению. Но сегодня вечером, чувствуя как тепло от выпитого брэнди разливается по всему телу и наблюдая за другом, — хоть он сейчас и выглядел точной копией Снейпа, — танцующим с одной из старшекурсниц-префектов, и говорящего ей на ухо что-то такое, отчего та истерически хохотала, Гермиона могла только и думать о том, что хорошо, чтобы рядом был кто-то близкий и родной.

Может быть, такой вещи, как страсть, вовсе не существует. Она никогда ее не испытывала.

А сегодня... Это казалось возможным — быть рядом с ним. Она не переставала думать о том, как это волнующе: только сейчас разглядеть в нем что-то желанное, когда он выглядел, как Снейп. Но сейчас за внешностью другого человека она, вместо худощавой фигуры, крючковатого носа и длинных пальцев, словно бы видела душу Рона, и внезапно она показалась ей очень привлекательной.

Чем больше брэнди она пила, тем больше убеждалась в этом.

Она сделала еще несколько глотков и тепло улыбнулась Хагриду, завершившему танец, дружески сверкнув глазами и сказав, что она намного привлекательней, чем бывший профессор Флитвик.

Она обернулась, чтобы снова найти Рона, но не увидела его. Ее глаза высматривали черную мантию и темные волосы, но взгляд повсюду натыкался на разноцветные костюмы и улыбки. Как странно было видеть кривоватую улыбку Рона в сочетании с этими зловещими глазами, резко контрастирующими с бледной кожей. Подумав об этом, она поняла, что они уже веселились довольно долго, и Оборотное Зелье, выпитое Роном, скорее всего, скоро прекратит свое действие, и он должен вернуться в ее комнаты, чтобы выпить еще одну порцию.

Мечтательно улыбаясь, она почти столкнулась со студентом.

— Простите, профессор Грейнджер, я не узнал вас... Вау, красивый костюм.

Отпустив его взмахом руки, она выплыла из зала и направилась вниз по коридору к крылу, в котором жило большинство учителей.

Ей не пришлось идти к своим комнатам, потому что она увидела его, выходящего из-за угла: должно быть, он возвращался в зал. Ее удивила невольная дрожь возбуждения, и она приняла это как знак. Это была страсть, и Гермиона собиралась действовать немедленно, пусть даже Рон и выглядел сейчас, как Снейп. В конце концов, это все равно был он.

В этот момент мужчина находился к ней спиной, и она преодолела разделяющее их расстояние в несколько шагов. Она взяла его за руку, проигнорировав его удивленный вскрик и внезапное напряжение, и прижалась к его спине, не позволяя ему обернуться. Ее руки обвили его талию, она встала на цыпочки и прошептала прямо ему в ухо:

— Я знаю, чего ты хочешь. Позволь мне дать тебе это сейчас. 

****

Северус Снейп ненавидел Хэллоуин. Альбус настаивал на посещении идиотского мероприятия, посвященного отмечанию какого-либо очередного праздника, и Снейпу всегда было трудно решить, какое из них можно пропустить, а на какое прийти. Святочный Бал и Хэллоуинский маскарад были одинаково неприятны, поэтому в этом году он просто решил не отмечать тот праздник, который наступил первым. К тому же, празднование в этом году, на его взгляд, казалось еще более безвкусным, чем обычно.

Он был уверен в том, что сможет справиться с бешеной атакой юношеских гормонов. Только совсем недавно он, профессор Северус Снейп, Мастер Зелий, начал понимать, что ему не были чужды определенные желания. Во время войны ему казалось, что он слишком занят, слишком напряжен, находясь на грани между жизнью и смертью, чтобы беспокоиться о чем-то еще. Но сейчас все это закончилось, и его жизнь превратилась в монотонное существование.

Каким бы бессмысленным это ни казалось, он почти желал, чтобы Волдеморт вернулся, просто ради того, чтобы ему было чем заняться, кроме заботы об инфантильных, тупоголовых студентах.

Он начал ласкать себя по ночам, хотя не занимался этим слишком давно. Он убеждал себя в том, что делал это ради того, чтобы разогнать скуку, но вскоре он начал создавать в своем воображении целый комплекс фантазий о некой загадочной женщине, которая появлялась в его спальне. В своих фантазиях он овладевал ею, но после того, как он со стонами кончал в руку, он чувствовал себя просто опустошенным. Но все же, сексуально удовлетворенный, он желал ее возвращения.

Ему было больно это признать. Его передергивало от мысли об этом. Он был одинок.

Так что в тот вечер, когда проходил маскарад, он предпочел остаться в своих комнатах и почитать книгу, избегая мыслей об (его коробило от этого слова) одиночестве, если это вообще было возможно. Он сидел в кресле у камина и попивал скотч, просто глядя на пламя и стараясь прояснить мысли.

Он, определенно, не ожидал подобной встречи на пути к своему кабинету.

«Я знаю, чего ты хочешь, знаю, что тебе нужно, — зазвучал в его ушах голос. — Позволь мне дать это тебе сейчас». Теплые руки обвились вокруг его тела, и, несмотря на то, что его первой реакцией было сопротивление, он обнаружил, что подчиняется этим объятиям.

В этом голосе было что-то знакомое.

— Покажитесь, — приказал он, но его тон был мягким и покорным, и когда объятия ослабли, он повернулся, чтобы посмотреть на ту, чьи черты он едва мог разглядеть в темноте коридора.

Но длинная грива черных волос — боги — это была женщина из его фантазий.

— Кто ты? — выдохнул он.

Она засмеялась.

— Мой костюм не настолько хорош, глупенький. Пойдем ко мне. Я хочу поздравить тебя с Хэллоуином.

— Ты не живешь здесь, — пробормотал Снейп, рассматривая ее в темноте и пытаясь понять, кто она. Потом, не думая, он добавил: — Мы пойдем ко мне.

— К тебе? Но ты здесь не живешь!

Они с мгновение в растерянности смотрели друг на друга, не зная, как выйти из сложившейся ситуации.

**** 

— Идем, — произнесла Гермиона, взяв его за руку. — Сюда.

Она не знала, во что пытался играть Рон, отказываясь идти в ее комнату, но она почувствовала запах скотча и вспомнила, что он тоже пил этим вечером. Проблема была в том, что она все еще принимала его за Рона, приписывая его поведение защитной реакции опьяненного алкоголем разума.

«Это Хэллоуин, — думала она, ведя его по коридорам к хорошо знакомому месту. — Вещи не всегда такие, какими кажутся. Так что сегодня вечером я могу быть Морганой Ле Фэй, а он будет моим загадочным незнакомцем, а когда мы проснемся утром, все будет так, как я мечтала. 


«Гарри будет так рад за нас», — добавила она про себя и улыбнулась.

— Куда мы идем?

Господи, этот голос. Рон весь вечер пытался подражать Снейпу, и наконец это ему удалось. Гермиона подумала, что стоит сказать ему, чтобы прекратил, но оказалось, что она нашла этот голос необыкновенно сексуальным и хотела слышать его и дальше.

— В выручай-комнату, — прошептала она. — Мы уже пришли.

Открыв дверь, они вошли.

Восхитительная кровать с четырьмя столбами темного дерева и пологом глубокого, темно-оранжевого цвета, стояла в центре. Огонь горел в камине из черного камня, и в воздухе слегка пахло тыквой. Комната освещалась только отблесками пламени да несколькими свечами, стоящими возле кровати.

*******

— Как празднично, — кисло прокомментировал Снейп.

Осмотрев комнату, он остался благодарен, что здесь не было фонарей из тыкв, но обстоятельства, приведшие его сюда, были слишком приятны, для того, чтобы он выражал какое-либо недовольство. Помедлив мгновение, он притянул женщину к себе и прижал к своему телу.

— Ты была права, — прошипел он ей в шею. — Мне это нужно.

Когда его губы прикоснулись к ней, Гермиона тихонько застонала, и он добавил в порыве:

— Мне нужна ты.

Он не имел понятия, кто она такая, но в тот момент сказанное им было правдой, и когда он провел руками по красному платью, облегавшему ее тело, он понял, чего именно ему не хватало так долго.

— Если я нужна тебе, — прошептала она, прижимаясь губами к его уху, его щеке, уголку его рта, — тогда возьми меня.

Этот голос так напоминал ему кого-то, и в глубине души он даже знал, кого именно, но он заткнул голос разума, просто еще раз взглянув на цвет ее волос. Он не был одиноким стариком, который лелеял фантазии о своих бывших студентках, он жил и чувствовал, и это было очень, очень настоящим.

С низким рычанием он пленил ее рот своим, пробуя на вкус ее губы, прислушиваясь к каждому всхлипу, которые его действия извлекали из нее. Его руки скользили по ее телу, и он изумился тому, насколько отзывчива она была к его прикосновениям. Найдя на ее спине молнию, он потянул ее вниз, и, когда платье упало к ее ногам, он уставился на женщину во все глаза. 

***

— Оно было слишком облегающим, чтобы надевать нижнее белье, — пробормотала Гермиона.

Затем она поцеловала его снова и начала расстегивать пуговицы на его сюртуке.

— Эта одежда! — засмеялась она. — Я даже знать не хочу, где ты взял ее...

Через несколько мгновений он расстроенно зарычал и вытащил волшебную палочку из своего кармана. Он быстро произнес заклинание, освободившее его от одежды. На бледной коже играли отсветы огня от горящих свечей, тени танцевали на его худом теле, резко очерчивая формы.

— Я и не думала, что ты знаешь это заклинание, — выдохнула Гермиона.

Она пыталась не думать о том, чье обнаженное тело она видела перед собой, но оно ей так нравилось, что она выбросила мысли об этом из головы. Она хотела его.

Он изумленно вздохнул и обхватил ее руками, увлекая на кровать.

— Я все знаю, моя дорогая, — промурлыкал он, его длинные пальцы запутались в ее черных волосах.

Опьянев от охвативших ее ощущений, она закрыла глаза и через мгновение обнаружила, что ее положили на кровать.

— Сейчас! — воскликнула она, вцепившись в него. — Сейчас, пожалуйста.

А за этим последовало самое изумительное, что она когда-либо чувствовала.

****

Это было самое изумительное из всего, что он когда-либо чувствовал.

Его губы впились в ее, когда их тела начали двигаться вместе, и тогда он услышал ее вздох, когда она содрогнулась под ним, приблизив его освобождение.

Она почти уже выдохнула чужое имя, но в последний момент с ее губ все же сорвалось:

— Северус.

Когда он кончил, ей показалось, что она услышала свое имя, но оно прозвучало как-то задушенно, будто бы он не был уверен в его уместности здесь.

Она надеялась, что он не услышал имени, которое соскользнуло с ее губ в самом конце.

Потом он обнял ее и пробормотал что-то вроде «милая», и она поцеловала его в лоб и прошептала: «Счастливого Хэллоуина, дорогой»,- прежде, чем провалиться в сон.

***

Тем вечером Рон провел несколько часов в поисках Гермионы.

— Это я во всем виноват, — сказал он Гарри следующим утром, когда проснулся в кровати подруги, хотя изо всех сил старался не засыпать, ожидая ее. — Наверное, она видела, как я выскользнул потискать ту старшекурсницу. Но, Гарри, она же не хотела меня! Я не давал обет безбрачия!

Голова в камине мрачно кивала.

— Рон, она же девушка. Никогда не знаешь, о чем она может думать.

— Просто взгляни на хренову карту, Гарри.

Последовала пауза, послышалось шуршание бумаги и затем короткое:

— О!

Рон нахмурился.

— Что? Где она? Она в замке?

Гарри прочистил горло.

— Ну, она в выручай-комнате, Рон.

— Тогда ничего удивительно, что я на хрен не мог найти ее.

— Со Снейпом.

Пауза.

— Со... Снейпом?

— Да.

— Ой.

***

Комната была наполнена солнечным светом, несмотря на то, что в ней не было окон. Два тела сплелись на кровати, мягко дыша в унисон, до тех пор, пока, словно по какой-то загадочной команде, оба не открыли глаза.

— Я никогда не думал, что ты... — начал один голос и второй продолжил:

— Ты даже не подозреваешь, насколько...

Их глаза внезапно расширились, они отшатнулись друг от друга и схватились за оранжевую простыню.

— Ты... Ты все еще выглядишь, как профессор Снейп! — воскликнула Гермиона, едва прикрывая выпуклости своих грудей тканью.

— У тебя каштановые волосы! — парировал Снейп. На его лице был ужас.

Гермиона опустилась обратно на кровать и произнесла полным смятения голосом:

— Я думала, что вы — это Рон. Я имею в виду, что думала, это были не вы, а он, под действием Оборотного зелья. И... вы все еще... это значит, что вы не...

Тем временем Снейп просто смотрел на ее волосы и пытался придать себе достойный вид, прежде чем решить, что сказать. Наконец через мгновение, он задал вопрос, который чаще других всплывал в его голове:

— Вы назвали меня по имени.

— Что? — она повернулась и пронзительно посмотрела на него.

— Если вы думали, что я Рон, почему вы назвали по имени меня?

— Я... я, о, какое безумие, — она спрятала лицо в ладонях. — Похоже, у меня похмелье.

Снейп поднялся и начал медленно одеваться, беря свою одежду из аккуратной стопки, в которую ее уложило заклинание.

— Оказывается, это было недоразумение, — холодно произнес он, стоя к ней спиной. — Вы думали, что я был кем-то другим, и я подумал то же самое о вас. Я предлагаю забыть об этом инциденте.

Как только он застегнул последнюю пуговицу, она сказала тихо:

— И вы назвали меня по имени.

Он повернулся к ней со строгим выражением лица.

— Что?

— Вы знали, что это была я, и все-таки вы... Почему? — в ее голосе послышались умоляющие нотки, а во взгляде читался испуг.

— Ничего такого я не знал, — пробормотал Снейп, натягивая мантию поверх сюртука, — ваш костюм прошлым вечером был очень убедителен.

— А я все-таки, наверное, знала, что это были вы.

На этот раз выражение его лица было больше шокированным, чем строгим.

— Что? Но вы...

— Я убедила себя в том, что это был Рон, но думаю, что я все время знала, что это был не он. Это объясняет, почему я была... — ее щеки покраснели, и румянец пополз по ее шее к груди. — Мне было интересно. Я никогда не была с Роном.

— Я думаю, — сказал Снейп, и его голос был тихим и заботливым, именно таким, который так восхитил ее прошлой ночью,- что иногда вещи не такие, какими кажутся.

С мгновение они смотрели друг на друга, но тишину прервал стук, быстрый, сильный и настойчивый.

Снейп поправил одежду и открыл дверь, уставившись в пунцовое лицо Рона Уизли.

— Где она? — потребовал он, пытаясь заглянуть за плечо Снейпа, но безуспешно. — Что вы сделали с ней?

Снейп с мгновение бесстрастно рассматривал его.

— Мистер Уизли, — наконец произнес он ровным голосом, — у вас уже был шанс.

И с этими словами он захлопнул дверь прямо перед носом молодого человека.

Гермиона улыбнулась и позволила простыне соскользнуть со своего тела.