— Кошелек или жизнь?

— О, детишки! Держите, держите!

Раздался звонкий смех, и с полдюжины маленьких детских ручек запустили свои пальцы в большую вазу с конфетами. Потом их обладатели хором прокричали «Спасибо!» и побежали прочь по подъездной дорожке.

Возле фонаря они остановились. Мальчик в костюме пирата сделал знак встать всем в круг и заговорил:

— Отлично, ребята! Еще пару домов мы обойдем, а потом пойдем на заслуженный отдых.

Привидение, Русалочка, Банши, Разбойник и Ведьма устало улыбнулись, но потом Русалочка что-то подсчитала в уме, уставившись на фонарь, и недоуменно спросила у главаря:

— Но, Бен, мы обошли все дома в нашем квартале!

Бен — Пират деловито сложил руки на груди, поставив свой фонарь в виде выдолбленной тыквы со свечой внутри на землю, и хмыкнул:

— Мы пойдем в соседний квартал.

Банши, вполне соответствуя своему образу, закричала:

— В Паучий Тупик?! Бен, ты с ума сошел! Мы не пойдем в Паучий Тупик, там... там опасно!

— Брось, Джесс, я все узнал. Там нет маленьких детей, так что если мы поторопимся, — он угрожающе приблизился к Банши, — то будем первыми и одурачим Тома и его банду!

Ведьма, картинно стащив с головы остроконечную шляпу, закатила глаза.

— Бен. Когда вы с Томом помиритесь и перестанете соперничать во всем? Это же глупо, и вы оба это понимаете!

— Тогда, Герми, когда ты перестанешь пялиться на него все время в школе!

Ведьма ткнула Пирата в живот кулачком, но не разозлилась.

— Дурак. Но там, в Тупике, и правда опасно! И к тому же там и не живет-то никто!

— Знаешь, Герм, если ты боишься, то можешь остаться здесь. Ребята, идем!

Гермиона нахлобучила шляпу обратно на голову.

— Я иду с вами.

— Ну так поторопись, Ведьма. Не то Том одурачит нас первым.

Компания, подхватив свои фонари и бумажные кульки с конфетами, отправилась в соседний район.

Они перешли по хлипкому мостику грязную речку и направились к ближайшему дому, в окнах которого горел свет. Мимо пробежала крыса. Русалочка испуганно взвизгнула и схватила Банши за руку. Пират презрительно фыркнул и пробормотал что-то вроде «Девчонки!»

— Что, страшно, порождение дьявола? — обратился он к Гермионе.

— Не богохульствуй, Бен. Я не боюсь крыс.

— О, какая храбрая. А вампиров? Вдруг в этом доме живет вампир? Стучать будешь ты!

Ведьма смерила Пирата уничижительным взглядом и подошла к двери. Остальная «нечисть» столпилась за ее спиной. Гермиона выдохнула и, зажмурившись, нажала на звонок.

Раздалась трель звонка, довольно приятная мелодия. Потом, когда Гермиона оторвала палец от кнопки и открыла глаза, она прервалась. Из-за двери не раздавалось ни звука, и Гермиона торжествующе развернулась к друзьям.

— Вот видишь, Бен, ничего страшного! Да там и нет никого, дверь-то не открывают!

Внезапно дверь за спиной девочки бесшумно открылась, и в проеме показался хозяин дома. Гермиона ничего не видела, стоя к двери спиной, но, когда в глазах ее друзей отразился неподдельный ужас, она резко развернулась и оказалась лицом к лицу с высоким, бледным, довольно некрасивым мужчиной с черными волосами, одетым в странный плащ. Девочка зажала рот рукой от ужаса и попятилась, подумав: «Вампир!»

— Круцио или Авада? -мрачно спросил незнакомец,

Гермиона попятилась еще дальше, не понимая смысла сказанных им слов. Хозяин дома щелкнул пальцами, словно подзывая официанта, и девочка со всех ног бросилась в том же направлении, куда пару мгновений назад убежали ее друзья, уронив по пути пакет с конфетами. Мужчина же фыркнул и закрыл дверь. Потом, вспомнив про оброненный девчонкой пакет, вышел во двор и, призвав кулек заклинанием, снова вернулся в дом.

Вернувшись в гостиную, Северус Снейп поставил пакет возле камина, намереваясь потом сплавить его домовому эльфу. Тут его внимание привлекла надпись на пакете. Он наклонился, взял пакет в руки и внимательно прочитал, что там было написано.

«Гермиона Грейнджер»

Так вот как зовут ту «ведьму». Хм. Северус снова фыркнул и позвал эльфа.

— Дотс, забери это. День, куда хочешь.

Эльф затрепетал, но не произнес ни слова, только молча взял пакет из рук хозяина и исчез с легким хлопком.

— Гермиона Грейнджер, — размышлял вслух Северус. — Знала бы она, что в своем глупом костюме она напомнила...

Мерлин, опять!

Снейп глухо зарычал и упал в кресло. Подозвав заклинанием бутылку виски и стакан, он налил себе немного жидкости, но не стал пить, а просто смотрел на огонь через стекло. Виски красиво переливался разными цветами: от янтарного до соломенно-желтого.

Напоминая волосы Лили Эванс.

— Чертова девчонка, — обращался Северус к стакану хриплым голосом. — я сперва подумал, что это Лили. Она была точь в точь в детстве. Когда еще не училась в Хогвартсе.

Остаток ночи Северус провел за воспоминаниями и разговорами со стаканом. На следующий день ученикам не повезло: уроки зелий как никогда напоминали геенну огненную.

***

Северус Снейп отлично запомнил все подробности того Хеллоуина. Слишком много он тогда вспомнил, обдумал, почти проклял себя и свою жизнь. Поэтому, когда год спустя он услышал на церемонии распределения из уст МакГоннагал «Грейнджер, Гермиона», он чуть не подскочил на месте. Его Лили! Он уставился на девочку, идущую к табурету с Сортировочной Шляпой. В свете свечей было видно, что она напоминает Лили Эванс не больше, чем, скажем, Дамблдор.

«Интересно, знала ли она тогда, что она — волшебница? — подумал Северус. — Или весь ее костюм был не более чем бредовой идеей? В таком случае она никогда не была так близка к истине».

***

В течение последующих шести лет Северус наблюдал за Гермионой. Она то снова напоминала ему его Лили, то разительно отличалась от нее. Она тоже делала успехи в обучении, причем не только по зельям, которые были единственным коньком Эванс, но и по всему остальному курсу. И где-то курса с четвертого, с достопамятного Святочного бала, Северус перестал сравнивать двух девушек. Хрупкий призрак Лили Эванс был вытеснен не менее хрупким образом Гермионы Грейнджер. С началом пятого года ее обучения в Хогвартсе Северус понял, что гриффиндорка занимает его мысли так же, как раньше их занимала мать Поттера. Его определенно тянуло на один и тот же тип женщин.

На пятом курсе с наступлением Хеллоуина Снейп стал терзаться мыслями «не рассказать ли Гермионе про ту встречу». Но его простых наблюдений было достаточно, чтобы понять, что меньше всего на свете девушка думает о своем учителе. Все ее мысли занимали учеба и противный Уизли. И поэтому Северус злился. Злился, что какой-то настырный юнец снова обошел его. Конечно, Снейп не питал особых иллюзий по поводу себя и понимал, что такому человеку, как он, радуются только дементоры да Альбус Дамблдор. Так с чего бы Гермионе Грейнджер питать к нему какие-то чувства?

***

Когда на седьмом курсе он вдруг прочел в глазах Гермионы обожание и любовь, он опешил. Сперва от того, что это случилось. Первый раз в жизни его чувства были ответными. Потом смутное ощущение счастья сменилось недоверием. Может, он что-то не так истолковал? Решившись на крайние меры, он применил легилименцию, благо поймать взгляд гриффиндорки теперь было проще простого. И сразу, на поверхности, лежало короткое и ясное «люблю». Рядом с ним было восхищение его шпионской работой, научной деятельностью, даже манерой вести уроки, общаться с людьми и — неужели? — внешностью. Что-то еще «валялось» рядом, но ему было не до этого. Впервые в жизни он настолько халатно проделал свою работу... Но ведь главное-то было то, что девушка любила его!

В тот вечер Северус долго стоял возле зеркала в своих комнатах и смотрел себе в глаза. И в тот же вечер он решил, что в ближайший Хеллоуин он все ей расскажет. Просто потому, что это было дорого для него, а значит, как эгоистично подсказывало ему сознание, и для нее. Кроме того, он расставит все по местам. Как для себя, так и для Гермионы.

Наступления праздника Северус ждал с нетерпением. Такого с ним еще никогда не было, он снова чувствовал себя тем угловатым подростком, кинувшим в Лили страшное слово «грязнокровка». Впрочем, долгие годы шпионской жизни приучили его скрывать свои чувства, и окружающие даже не догадывались, что может твориться у него в душе. А Грейнджер... она просто любила его, с каждым днем все сильнее. Для того, чтобы это понять, Северусу даже легилименция не требовалась.

Наконец, наступил долгожданный Хеллоуин. И Северус понял, что это довольно сложно: остаться с Гермионой наедине. На Зельях она замечательно приготовила Сонную настойку, на переменах и в Большом Зале вела себя вполне соответственно статусу, и даже Малфой не мог вывести ее из состояния умиротворенного равновесия. Жаль, Северус рассчитывал на Драко.

День уже приближался к концу, а Снейп так и не поговорил с Гермионой. Он знал, что для него это — единственный шанс заговорить с ней под довольно благовидным предлогом, но все же что-то словно мешало ему.

Пришло время праздничного ужина. Гермиона, ничего не подозревая, наслаждалась едой и дружеской беседой, изредка бросая взгляды на Северуса. Он же почти неотрывно смотрел на нее, в тех только рамках, в которых это не вызывает подозрений. После четвертой встречи с глазами преподавателя Гермиона покраснела так, что это было видно даже с учительского стола, и уткнулась в тарелку.

План Снейпа был прост. Как только Гермиона встанет и пойдет в свою гостиную, он тоже покинет Большой Зал и последует за ней. Будь что будет, что сегодня должна закончиться эта канитель, тянущаяся для него уже семь лет. Предполагаемые Поттер и Уизли не были такой уж большой помехой. Одна короткая фраза — и девушка сама побежит за ним, лишь бы узнать подробности. А там уж будь что будет.

Наконец, Грейнджер стала собираться. Северус тоже приготовился прощаться с коллегами. Внезапно его окликнул Дамблдор, и пришлось подойти к директору, готовящему ему, как Северус думал, какую-то очередную неприятность.

— Северус, ты не мог бы поговорить с Кровавым Бароном? Он сегодня собирался устроить показательную казнь над Пивзом в старом классе трансфигурации. Полтергейсту, конечно, ничего не будет, но подумай, какие это может нести последствия для школы. А я, — Альбус усмехнулся, — хотел бы видеть ее все еще целой. Да и разгневанный Пивз — это так скучно... — притворно вздохнул директор.

Северус угрюмо посмотрел вслед уходящей Гермионе и резко ответил:

— Нет, Альбус. Школа переживет разгневанного Пивза, а я слишком занят, чтобы увещевать Кровавого Барона. Извините, — он развернулся, чтобы уйти, но Альбус цепко схватил его за рукав мантии.

— Северус, не переживет. Иди и поговори с Бароном. Это приказ.

Краем глаза Северус заметил, что Гермиона вышла из Большого Зала. Теперь одному Мерлину было известно, куда она направлялась. Первый раз в жизни он провалил операцию. Ну почему ему никогда не везло с девушками?

Снейп уставился на Альбуса и прошипел:

— Хорошо, господин директор, я исполню ваш приказ.

— Ну вот и отлично, мальчик мой, — радостно проговорил Дамблдор. — Он в старом классе трансфигурации. Поторопись, пожалуйста: Пивз — таки достояние нашей школы.

Подумав, что главное достояние Хогвартса — это спятивший директор, Северус не прощаясь направился прочь из Большого Зала. Злость кипела внутри него. Злость на себя, на директора, на Барона, даже на Гермиону. Настолько неудачное стечение обстоятельств придумать было сложно. Редкие ученики, встречавшиеся на его пути, вжимались в стены и шепотом говорили, что профессор Снейп, пожалуй, самый яркий и узнаваемый символ Хеллоуина для Хогвартса.

Он ворвался в класс, сильным ударом кулака вышибив дверь. в гневе перевернул пару парт. Вручную. Успокоившись таким образом, он присел на край целой парты и, выдохнув, огляделся по сторонам.

Кровавого Барона нигде не было, равно как и остальных привидений. Зато возле книжного шкафа испуганно вжималась в стену Грейнджер.

Тут ему в голову пришла идея. О, он знает теперь, как начнет разговор. Все та же простая фраза, вопрос, по сути. Если Гермиона все еще помнит, что произошло той ночью, то она отреагирует, и так завяжется разговор. Если же все начисто стерлось из ее памяти... Что ж, она спишет все на его злость, а он... Он пойдет и воскресит Волдеморта, наверно. В такой ярости можно сделать и не такое.

Он встал с парты и направился к девушке. Остановившись возле учительского стола, он оперся на него руками и спросил зловещим тоном:

— Круцио или Авада, мисс Грейнджер?

Да, она помнила. Он видел, как она в начале фразы попыталась стать еще незаметнее, но потом, дослушав ее до конца, широко раскрыла глаза и уронила справочник себе на ноги. «Совсем как конфеты тогда» — горько подумал Северус.

— Вы? Откуда?

Северус усмехнулся.

— В тот вечер, мисс Грейнджер, вы имели неосторожность обронить ваши конфеты.

— И все это время вы... помнили? — она отлепилась, наконец, от стены, и медленно подошла к учительскому столу. Он посмотрел ей в глаза, и она не посмела отвести взгляд.

— Помнил ли я? Да, черт подери, я помнил! Вы развернули тогда мою жизнь, мисс Грейнджер. Своим глупым костюмом и, — он сглотнул, — внешностью вы вызвали призрак из прошлого и он, видит Мерлин, не давал мне спокойно жить еще пять лет!

Девушка в испуге отпрянула от него. Проклятье, ну почему он всегда только пугает людей?

Гермиона, видимо, успела провести простейшие подсчеты, и спросила:

— А что было потом? Когда эти пять лет закончились?

Северус отошел от стола и скрестил руки на груди. Вот и настал тот момент, который поможет ему разобраться во всем. Он решил перевести разговор в более удачное русло.

— Мисс Грейнджер, я, кажется, задолжал вам те конфеты. Все-таки вы заработали их своим трудом.

Снейп взмахнул палочкой, и ряды парт сменились на довольно уютную композицию из двух кресел, кофейного столика и финиковой пальмы. При виде пальмы Гермиона, пребывавшая в ступоре, хихикнула. Северус хмуро посмотрел на нее и следующим взмахом сменил финики на кактусы.

— Нет, профессор, пусть будут лучше финики. Так... органичнее, — Гермиона сама взмахнула палочкой, и кактус снова сменился на пальму, только листья у нее отливали золотом. Снейп вздохнул. И тут Гриффиндор.

Он жестом пригласил девушку присесть, но сам не спешил садиться. Щелчком пальцев (Гермиона поморщилась, видимо, вспомнив тот его щелчок) он вызвал домового эльфа Хогвартса и проговорил, что нужно было принести. Эльф кивнул, поклонился и исчез. Гермиона тем временем успела удобно устроиться и теперь с интересом смотрела на своего преподавателя.

Она даже не боялась... То ли у нее самообладания было — впору самому Снейпу занимать, то ли это просто защитная реакция организма на шок. Впрочем, Снейпу не особенно хотелось думать о чем-то, кроме того, что вот, он сидит с Гермионой и пьет кофе. Все просто замечательно

Северус сел, наконец, в кресло, и приготовился к тому, что сейчас на него посыплются вопросы. Но нет, казалось, что Гермионе нет никакого дела до того, что он сказал пару минут назад. Она лишь умиротворенно улыбалась и рассматривала Снейпа. Почему-то у него промелькнуло ощущение, что она пытается насмотреться на него напоследок. Он тряхнул головой и заговорил:

— Мисс Грейнджер, а почему вы выбрали тогда именно Паучий Тупик? Ведь ваш дом находиться совсем в другом месте.

Девушка дернулась, но потом спокойно ответила:

— Это все мои друзья. В нашем квартале было две группы — Бена и Тома. Я была в команде Бена. Естественно, наш квартал был слишком маленьким для двух групп детей, и, закончив с домами соседей, мы отправились в Тупик. Ваш дом оказался первым... и последним, — она снова вздрогнула. — Простите нас, пожалуйста. Мы правда не хотели тревожить вас сильно тогда... Я просто не знала... Не могла знать...

Она внезапно расплакалась. Совсем так, как будто у нее кто-то умер. Умер. Снейп снова поежился, вспомнив свое предыдущее ощущение.

Гермиона тем временем вытерла слезы тыльной стороной ладони и продолжила:

— Я тогда сильно поругалась с Беном и ребятами. Они же убежали... А я так испугалась... Мы долго еще не разговаривали после этого, но потом помирились, потому что учились в одной школе, а потом я и вовсе узнала о том, что я — ведьма, и уехала в Хогвартс. Но они все равно пожалели о том, что бросили меня тогда, и не раз.

В глазах девушки вспыхнуло что-то, похожее на тот задор Беллатрисы, когда она собиралась на очередную охоту. Снейпу почему-то вспомнились странные известия о смерти детей магглов в том самом квартале, где жили родители Грейнджер. В то время Волдеморт уже возродился и вовсю вербовал новых союзников. Поэтому убитых детей записали за Пожирателями и успокоились.

Но теперь слова Гермионы «они все равно пожалели о том, что бросили меня тогда, и не раз» насторожили его. Уж насколько он любил эту девушку, но слепо верить ей ему не позволяла его шпионская до мозга костей натура. Что-то... дьявольское сквозило во всем этом, что-то сродни... Волдеморту.

Северус решил поподробнее разобраться во всей этой каше и выбрал самый действенный способ. Он подошел к креслу Гермионы так, что она оказалась сидящей к нему спиной и, наклонившись к ее уху, зашептал:

— Мисс Грейнджер, что вы имеете в виду?

Как он и ожидал, она напряглась от подобной близости, и перестала дышать. Потом вдруг резко отвернулась от него, встала на кресле на колени так, что оказалась лицом к лицу с Северусом, и посмотрела ему в глаза. Он не заметил, как она достала палочку, только услышал краткое «Легилименс!», и перед ним стали проноситься картинки его прошлого.

Быстро промелькнуло детство. Он пытался поставить блок, но что-то упорно мешало ему. Началась школьная жизнь. Он не оставлял попыток прекратить подобное вмешательство в его сознание, но его сильнейший блок был с легкостью разбит. Первое пришествие Волдеморта и его служба. Переход на сторону Ордена. Свержение Лорда. Преподавание. Хеллоуин. Лили. Появление Грейнджер. Эти семь лет. Картинки сменялись со скоростью заправской рекламы. Потом их вытеснило ее воспоминание — она подсунула его. Во время летних каникул после пятого курса она сперва убивает Бена, потом остальных детей. Всегда Авада, и всегда ее никто не успевает даже увидеть.

Тут Гермиона разорвала зрительный контакт и крепко обняла Северуса за шею. Похвально, он даже не успел выйти из оцепенения. Он жарко зашептала ему на ухо дрожащим голосом:

— Профессор, пожалуйста, уходите. Он силен, как никогда... Скоро все закончится... печально для вас. Пожалуйста, уходите!! — Она села в кресло и снова зарыдала, спрятав лицо в ладонях.

Северус совсем запутался. Действия этой девчонки совсем не согласовывались друг с другом. Он считал, что она чиста, как ангел, а оказалось... И эти перемены настроения... Он внезапно все понял.

Девушку держат под заклинанием.

Однако, как мастерски они все спрятали! Даже Дамблдор ничего не заподозрил! Определенно, за всем этим стоит кто-то необычайно могущественный. Гермиона смогла убить пятерых детей, и это на пятом-то курсе! А теперь сломала его блок, что не удавалось даже Волдеморту.

Северус обошел кресло и встал перед девушкой. Она все также прятала лицо в ладонях. Снейп достал волшебную палочку и приблизился к креслу.

И тут же понял, что допустил ошибку.

Гермиона отняла руки от совершенно сухого лица и сделала неопределенное движение рукой, выглядевшее так, словно она пыталась удержать равновесие. Однако Северус тут же потерял всякую способность двигаться. Гермиона фыркнула и вытащила из его руки ставшую бесполезной палочку. Обошла Северуса и где-то за своей спиной он услышал треск ломающегося дерева.

Мысли вихрем носились в его голове, крутясь возле одной-единственной: это конец. Северус не был пессимистом и не любил драматизировать, но ситуация, в которой он оказался, разом превратила его в паникера. Грейнджер заколдована... его палочка сломана... он не имеет возможности шевельнуть даже кончиком пальца...

Гермиона тем временем вернулась в поле его зрения. На ее лице застыла совершенно не свойственная ей ухмылка. Такое выражение обычно принимало лицо Волдеморта, когда он избавлялся от очередного особенно ненавистного ему противника.

Девушка подошла к преподавателю и приподняла его голову за подбородок согнутым указательным пальцем. Снова посмотрела ему в глаза. Покачала головой. Отошла на пару футов от него и, направив палочку ему на грудь, спросила:

— Круцио или Авада?

Потом нетерпеливо махнула рукой и спокойно произнесла:

— Авада Кедавра.

***

Когда тело Снейпа упало на пол, я, наконец, оставил эту Грейнджер. Она выполнила свою миссию. Предатель был мертв. Видит Мерлин, Лорд все-таки ошибался! Пусть он исчез, но остался я. Я освободил разум Грейнджер, и тут же трансгрессировал в класс.

Она осела на пол, безумным взглядом смотря на тело своего теперь уже бывшего профессора. Я кашлянул, и она обернулась.

— Сломала мою защиту, да? Думала, смогла преодолеть меня? Мои заклинания? Мой опыт?

— Вы... зачем?

— Затем же, зачем и Бена.

— Но Снейп ничего не сделал мне.

— Зато мне он попортил немало крови. Чистой, между прочим. Не то, что твоя.

— Зачем было убивать Бена?

— Ты должна была почувствовать свою силу. Радоваться мне.

Она мне надоела. Глупые расспросы.

— Итак, мисс Грейнджер... Круцио или Авада?

— Авада, мистер Малфой. Вы же сами знаете.

— Ах, точно. Ну, прощай. Авада Кедавра!

Она даже не вскрикнула. Жаль. Ее тело упало рядом с телом ее профессора. Не обожаемого, конечно. Все-таки это была отличная идея: показать Северусу, что девчонка как будто любит его. Даже Дамблдор принял все за чистую монету. Да и вообще все сложилось чересчур удачно. Хеллоуин, Эванс, грязнокровка Грейнджер, подчинить которую себе на каникулах не составило особого труда, привязанность Снейпа... Он все-таки проиграл. Ах, какими же слабыми делает людей какая-то никчемная любовь!

Однако мне пора. Сегодня праздник, толпы детишек будут ходить по домам и клянчить конфеты. Может, удастся припугнуть парочку таким простым вопросом: «Круцио или Авада?»

А что бы выбрали вы?..