«Ты совершенно права, дорогая, - сказала невысокая худощавая женщина своей спутнице, - «октябрь в Британии – это просто ужасно. Эти вечные дожди!». 

Её спутница согласно закивала в ответ. Конечно, всем известно, что британская осень – не для слабонервных. Дожди, ветер, зонтик так и норовит вырваться из рук, а автомобили то и дело пытаются окатить из лужи. Правда, обеим женщинам в данный момент не грозила ни одна из вышеперечисленных неприятностей – в уютном и тёплом кафетерии лондонского универмага «Хэрродз» так приятно попивать чай по-девонширски и разговаривать о погоде и о празднике.

А как же! Ведь сегодня праздник! Хеллоуин – любимый праздник британских детей, поэтому магазины, офисы, дома и деревья украшены Джеками-фонарщиками разных размеров – от миниатюрных до поистине гигантских; стайки детей, наряженных в карнавальные костюмы – тут тебе и привидение, и ведьма, и злой дух, даже принцесса имеется - бегают по улицам с мешком для сбора сладостей, угрожая заколдовать прохожих, если те попытаются отделаться от них шуткой вместо конфеты. Молодёжь развлекается в клубах, а людям постарше остаётся сидеть у камина, попивать горячий грог, ругать ненастье и рассказывать внукам страшные хеллоуинские истории, которыми пугают уже, по меньшей мере, сотое поколение маленьких британцев. Мирное домашнее счастье. Весёлый нестрашный праздник. Маглы, что с них взять!

А между тем, далеко от ярко освещённого шумного Лондона, на юге Шотландии непроницаемая мгла накрыла крошечную деревеньку и замок неподалеку от неё. Луны не было видно из-за туч, поэтому единственным контрастом тьме были редкие тусклые звезды и единственное светящееся окно в замке. 

Как часто мы ходим вечером по улицам и смотрим на чужие светящиеся окна! Они дарят ощущение спокойной уверенности, что и у нас есть где-то дом, в котором по вечерам чьи-то заботливые руки зажигают лампу. Хочется заглянуть в эти окна, познакомиться с обитателями дома, сказать им что-нибудь приятное, остаться на чашку чая… Кстати, а почему бы не заглянуть в это единственное светящееся окно? Уверена, там есть на что посмотреть!

… Просторную комнату в тёмных тонах освещали только огонь камина и три свечи в старинном бронзовом канделябре, поэтому разглядеть можно было лишь кофейный столик с остатками ужина, несколько стеллажей, доверху набитых книгами, и край массивной кровати с пологом. На ней сидел обнажённый до пояса мужчина; запустив пальцы в свои густые чёрные волосы, он отрешённо смотрел на огонь в камине. Его не интересовал праздник - никогда, даже в детстве. Он бы вообще о нём не вспомнил, если бы не праздничный ужин в замке и всеобщее веселье – танцы, смех, тайное распивание сливочного пива, а кое-где и огневиски. Студенты веселятся в Большом зале, увешанном всё теми же Джеками-фонарщиками, летучими мышами и огромными светящимися котлами, а ему приходится следить за порядком и угрюмо смотреть на часы, ожидая, когда же, наконец, закончится этот устроенный директором бедлам. Слава Мерлину, к полночи даже самые отъявленные гуляки разбрелись по гостиным своих факультетов, предоставив ему возможность вернуться в свои апартаменты. Предстояла бессонная ночь.

Мужчина встал с кровати и подошёл к камину. Поворошив угли изящной кочергой в виде змеи, он подкинул в огонь ещё пару поленьев. От этого пламя разгорелось жарче, и мужчина с видимым удовольствием погрел над ним руки, вспоминая другое тепло, тепло женщины, о которой больше всего думал этой ночью. 

Да, с тех пор прошло ровно десять лет. Десять лет назад она вошла в этот замок – как все уже поняли, в Школу чародейства и волшебства «Хогвартс» - маленькой одиннадцатилетней первогодкой, но уже тогда она выделялась из толпы недюжинным умом и сообразительностью, совершенно недетским умением сострадать и любить. Очень часто она раздражала его вечно поднятой для ответа рукой, не давая сосредоточиться на запугивании её гораздо менее одарённых одноклассников; вечными вопросами, которые неизменно начинались словами: «Профессор Снейп, не могли бы Вы объяснить мне…» и далее следовал, надо признать, логичный вопрос по делу. Если честно, ему нравилось наблюдать за ней – смелой гриффиндоркой, единственной студенткой, которая не боялась страшного профессора зельеделия Северуса Снейпа. Она развлекала его, и за это ей многое прощалось – к примеру, кража ингредиентов из его личного запаса и, стыдно кому-то признаться, даже нападение в Визжащей хижине. Она, конечно же, не замечала такого особого к ней отношения. Будучи всецело поглощенной своими друзьями, которым, кстати, частенько перепадало от Мастера Зелий, она автоматически считала, что он несправедлив и к её персоне, но как же неправа она была! Те жалкие баллы, что он снимал с Гриффиндора, если уж её всезнайство становилось совершенно невыносимым, не шли ни в какое сравнение с тем, как профессор третировал Поттера, Уизли и Лонгботтома, не говоря уже об остальных факультетах – кроме Слизерина, конечно – иначе, какой же он декан, если не будет помогать своим зарабатывать очки для победы над задаваками-гриффиндорцами. 

Интересно, а когда же он понял, что она для него не просто студентка? На четвёртом курсе, точно. На Святочном балу она была так хороша в своей голубой парадной мантии и с высокой причёской, всё портил только Крам, не оставлявший её ни на минуту. Несколько раз профессор ловил себя на мысли, что готов отбросить своё давнее презрение к танцам ради тура вальса с лучшей студенткой четвёртого курса, но он слишком хорошо понимал, что фурор, вызванный таким нетипичным для Великого и Ужасного Северуса Снейпа поведением, будет просто чрезмерным, на всю школу придётся накладывать заклятие забвения. Однако после бала мрачный профессор стал смотреть на свою студентку совсем по-другому. 

Он вдруг стал замечать, что у неё очень красивые карие глаза; её причёска больше не напоминала ему жилище птиц семейства врановых; он с восхищённым интересом наблюдал за тем, как из нескладной девочки она превращается в красивую девушку, даже в слишком красивую девушку. 
Но потом всё вдруг закончилось. Оборвалось. Ему пришлось бежать из школы, унося с собой слизеринца Малфоя, вину за смерть Дамблдора, которому не смог отказать в «последней услуге», как это принято называть у японцев, клеймо предателя и ненависть Гарри Поттера – Мальчика-Который-Выжил-На-Свою-Голову. Тяжёлый груз, даже для такого видавшего виды циника, каким профессор Снейп всегда себя считал. Считал, но просчитался. Ему пришлось вернуться в штаб Ордена и лезть вон из кожи, чтобы убедить всех, в особенности Поттера, в своей невиновности. Именно она тогда помогла ему, она была единственной, кто поверил, что ему действительно пришлось убить директора, так же, как самому Гарри пришлось напоить Дамблдора в пещере губительным зельем, отнявшим у него силы. Убедив членов Ордена не убивать его сразу, а дать высказаться, она оказала неоценимую услугу как Ордену, так и ему – именно благодаря добытым им сведениям Поттеру удалось обнаружить и уничтожить последний горкрукс. Правда, при этом он сломал палочку, и Уизли пришлось одолжить ему свою, что тоже, в конце концов, сыграло им на руку – той же ночью Гарри сошёлся с Волдемортом в последней схватке и, поскольку их палочки уже не производили эффекта Приор Инкантатем, Поттеру удавалось успешно отражать заклятия Тёмного Лорда, в то время как Снейп в личине Жреца Смерти подбирался к Волдеморту с тыла. Тот слишком поздно понял свою единственную ошибку, увидев знакомую вспышку зелёного света, которая принесла ему то, чего Том Риддл боялся больше всего – смерть.

Волшебный мир вздохнул свободно. В Хогвартсе возобновились занятия и профессору вновь пришлось преподавать семикурсникам, но уже не зелья, а защиту от тёмных искусств. Последние месяцы она была его студенткой. Ему даже не хотелось думать о том, что в июне, после выпускного бала, они расстанутся навсегда. От осознания собственной беспомощности в этой ситуации он стал снимать с Гриффиндора ещё больше очков, чем когда-либо, к тому же ему нравилось, как она морщила носик от досады за потерянные баллы. «Десять очков с Гриффиндора!» - Мерлин, как же давно он не произносил эту волшебную фразу, некогда повергавшую учеников в священный трепет, ведь после её ухода из школы это стало бессмысленно – некому было забавно морщить носик от огорчения. Все думали, что жуткий профессор неожиданно подобрел, в целом, так оно и было, но навыков терять не следует.

Профессор потянулся, встал и прошёлся по комнате. Взглянув в окно, он заметил, что уже светает. Вот так и провёл он остаток ночи Хеллоуина – в воспоминаниях. Подойдя к зеркалу, Северус Снейп осмотрел себя и удовлетворённо хмыкнул – оттуда на него смотрел вполне привлекательный сорокатрёхлетний мужчина. Отсутствие нервотрёпки, хорошее питание и регулярные прогулки на свежем воздухе явно пошли ему на пользу; да и голову он теперь не забывал мыть вовремя. Однако, стоит вспомнить прежнего профессора Снейпа, так сказать, отдать ему дань. И он набрал воздуха в лёгкие и грозно рявкнул:

- Десять очков с Гриффиндора!


… С подушки поднялась копна кудрявых каштановых волос, приоткрылся карий глаз и сонный голос сказал:
- Северус! Как тебе не стыдно! Ты полночи не давал мне спать! Сегодня же воскресенье! А вчера был Хеллоуин
- О, миссис Гермиона Грейнджер-Снейп! Простите, я забылся. Чем я могу искупить свою вину? –спросил профессор шутливым тоном.

- Просто иди сюда, кошмар слизеринских подземелий! И не смей больше кричать, дай поспать хоть три часа!.

Северус Снейп ухмыльнулся и подумал: «Неужели ты ждала, что я позволю тебе спать в медовый месяц?».