Чтоб выручить всех, обязан
Кто-то рискнуть собой

Ему стали сниться сны… Гермионы Грейнджер.

Иногда ей снилось ее детство. Вот она качается на качелях в саду — весело смеется. Ветер треплет ее непослушные волосы. Хотя они и заплетены, но их свободолюбие рвется наружу. Она наклоняется вперед, помогая ножками, отклоняется назад и летит к небу, заливаясь искристым смехом. Глазки сияют, носик вздернут. Светит ласковое солнышко, слышны веселые голоса ее родителей.

От этой картины он испытывает боль — обида и зависть, тесно переплетаясь, сдавили грудь и тяжесть тусклого, саднящего детства вновь обдала волной унижения и одиночества.

Еще она, будучи летом в гостях у тетушки с девочкой — подружкой, бредя по улочке тихого уютного городка, решила рвануть в Лондон.

— Пойдем пешком, Лиззи, в Лондон! — предложила юная авантюристка.

— А что мы там будем делать? — проводя полукруг ножкой по дорожке, спросила Лиззи.

— Смотреть зверей! — призывно требовательно ответила Гермиона.

— Смотреть зверей? — задумчиво вторила ей подружка.

— Да. В Лондоне есть зоопарк, там живут звери — снизошла она до объяснений.

И они шли и шли по тропинке, пока не устали, и дорога перестала быть знакомой. Они испугались, но им встретилась добрая тетина соседка…

Снейп был ошарашен свалившимся на него «богатством» — и он совершенно не знал, что с этим делать. Ну, не бежать же к Дамблдору с такими пустяками! Мастер Зелий не знал ни одного зелья, которое могло бы ему помочь, не мог вспомнить ни одного заклятья, чтобы избавиться от этого наваждения.

Мало ему было встреч наяву с этой гриффиндорской всезнайкой. Кроме того, что он был сбит с толку собственным впечатлением от случайной с ней встречи. В кои-то веки он выбрался из своих подземелий, а день выдался солнечный, светлый — и увидел троицу, она шла посередине — навстречу — подняла лицо, метнула взгляд — глаза — ее глаза при солнечном свете стали сине-голубыми. Они словно парадная мантия, если можно так сравнить, освежали лицо, озаряли, наполняли смыслом. Ее лицо молодое, упоенное жизнью, светящееся интересом, быстрые глаза, улавливающие и впитывающие все движения, все объекты вокруг.

Эти мыслеощущения мигом промелькнули в его сознании, но он обладал особым свойством — если смотрел на человека задумчивым взглядом — тот спотыкался. А из-за того, что они двигались навстречу стремительно и те трое были увлечены свой беседой, он, погрузившись в свои мысли, так же решительно шел к ним — столкновения не избежать. Гарри и Рон инстинктивно отшатнулись и обошли профессора, а Гермиона, споткнувшись к тому же, угодила к нему в объятия, что спутало все планы и мысли всех четверых.

Нет, внешне все выглядело как обычно — Гермиона извинилась, хотя не была виновата, Снейп снял баллы с Гриффиндора, хотя это было ни к чему.

Он запомнил ее смущение, шлейф неожиданного прикосновения, вспышку взгляда изумленных голубых глаз, которые, как и цветы в каталоге в тот злополучный день, обрели дар вызвать отклик в его душе на красоту.

Брр-ррр. Какие уж тут планы? Он совершенно забыл куда шел, хотя шел также решительно, замедлил шаг, взял себя в руки, отогнал наваждение непрошенных мыслей, ощущений.

Ему снился прохладный осенний вечер, она — на каникулах еще в маггловской школе возвращалась домой на двухколесном агрегате — аппарате, велосипедом называется. А тут подросток — лохмы длинные, джинсы рванные, голос грубый — ломается, и налетел как буря на нее. Она шла рядом с велосипедом — темнело, впереди лужа, она решила ее потихоньку обойти по сухому перешейку.

От неожиданности она отпрянула, упала, а он скорей поволок велик через лужу. Да не тут-то было! Что-то толкнуло парня в спину, велик рухнул в лужу, Гермиона закричала, парень — наутек.

Домой она пришла грязная, уставшая, в слезах.

Отец видел в окно, что она идет, понурив голову, без велосипеда. Он нахмурился, но подошел к ней, обнял. Сказал ласково:

— Ты потеряла велосипед и очень расстроилась.

Она заплакала пуще прежнего и топнула ножкой.

— О! — изумился папа и произнес: — Ты разгневана и раздосадована потерей велосипеда.

— Да! На меня напал парень, толкнул, забрал его, впереди лужа, он почему-то уронил…

Тут снова хлынул поток слез. После папиного мягкого успокаивающего поглаживания по спине, она продолжила:

— Я не хотела, чтобы он его уронил в лужу, мой велосипе-еээ-диик, а он его уро-оо-нииил. Он теперь весь грязный, мокрый, он слома-ааа-ется. Я не смогла его вытащить.

— Гермиона, дорогая, мы сейчас предупредим маму и пойдем выручать твоего железного друга.

— Папа, спа-аа-сибо-о! — и девчонка повисла у отца на шее.

Профессора интересовало — знает ли ученица о его ночных видениях? Он был вынужден наблюдать за Гермионой, даже больше, стал следить за ней — все свободные минуты он стал проводить «за ширмой». Может, наблюдая за ней, он найдет разгадку.

Девушка не выказывала никаких признаков беспокойства. А он даже на уроках — нет-нет да заглядывался на Гермиону. Но ту не смущал взгляд профессора и она иногда то ли ему, то ли своим мыслям улыбалась.

На следующей неделе она получила письмо от Виктора Крамма — и во сне она переживала это событие еще раз.

Виктор писал о том, что соскучился, писал про квиддич, о своих находках во время игры, о добытой победе, о занятиях вне тренировок, а главное, что в письме был рисунок — на нем искрящиеся струйки серебра переливались, сплетались в танце. И были стихи:

Исчезнет зло,
Уйдет печаль,
Любви тепло
Разгонит хмарь.

Внизу приписка: Гермиона, будет грустно ли, к экзамену готовишься — может быть, этот «шедевр» тебе подарит немного моего тепла…

Она погладила лист бумаги и шепнула «Спасибо».

Потом они шли с Виктором по аллее, держась за руки, мечтательно глядя в весеннее небо, упиваясь буйством свежей зелени, вдыхая дурманящие ароматы пряных трав. Он ей читал стихи:

*** Умейте понимать цветочные часы,
*** Часы лугов, степей и огородов,
*** Цветочные часы вас смогут известить
*** О времени на всех земных широтах.

— Слышал бы это наш Снейп-зельеевар!

— И что? — не понял хода ее мыслей молодой человек.- Причем здесь ваш препод?

— Ну, не знаю, мне теперь жалко стало цветочки и еще они такие красивые!!! А не только сырье для приготовления зелий.

Ближе к вечеру они задумчиво сидели на склоне и молча смотрели на забавы бликов на глади реки, уносящей свои стремительные воды и их заветные полуосознанные желания.

Ей нравится Крамм, она в восторге от его писем — он пишет ей искренне, немногословен, но ищет — пусть не всегда свои стихи, а из Тенретни, но к месту, старается. Он думает о ней, помнит, ему интересны ее проблемы и сложности — один профессор Снейп чего стоит!

Она слышала разговор двух младшекурсниц:

Первая девочка:

— Видеть его больше не могу! Мерзавец!

Вторая девочка:

— Он несчастный человек.

Первая девочка:

— Ну, конечно — защищай его!

Вторая девочка:

— У него работа — прибежище, он не хочет, чтобы мы научились его искусству. Он — трус! Он боится, что кто-то сможет стать лучшим зельеваром, чем он! Он вынуждает нас ненавидеть себя и свой предмет заодно.

Первая девочка:

— Вот ты лихо закрутила и что с того?

Вторая девочка:

— Ты не обратила внимания, что у него нет помощников, ассистентов? Я что-то не слышала, чтобы из стен нашей школы вышли отличные зельевары, хотя экзамены многие сдавали на «хорошо» и «отлично».

Первая девочка:

— Почему ты решила, что он не хочет нас учить?

Вторая девочка:

— Я слышала как один мальчик — старшекурсник — светленький такой кричал другому: «Эй, Невилл, Невилл — зельевар! У тебя в котле — пожар!!!» — его спутники заржали, скандировали так несколько раз, а блондин продолжал: «Тебе только подносить стакан воды для твоей бабки и тот разольешь» и еще добавил: «Нет, он выпрыгнет из твоих рук, как твоя жаба!!!» Потом они еще что-то кричали, я поняла, что мальчик не смог сварить зелье. Ты, понимаешь, даже у магглов бывают сложности с приготовлением пищи — ну, например, для нашего принца утром варят до семидесяти яиц, чтобы угодить вкусу его августейшей особы, который любит яйцо «в мешочек» и именно такой мешочек и пытаются семидесятью способами сварить. Ты представляешь??? Мы же волшебники — и тратить столько времени, сил и ингредиентов просто не можем. Конечно же, нашему преподавателю проще — неудавшиеся зелья утилизировать, котлы очистить, дать теоретические задания и все. А так бы мы задавали вопросы, надо было бы на них отвечать, возиться с нами. А уж, если бы он был внимателен с каждым учеником, приветлив, к каждому находил подход, то у него был бы факультатив, около него вертелась вереница учеников.

Первая девочка:

-Да, это был бы самый лучший предмет!!!

Гермиона задумалась — действительно вторая девочка в чем-то была права… Но, что-то было еще, но пока этого девушка не понимала. Но она твердо решила, что станет активнее изучать этот предмет, тем более, что она тоже не была довольна качеством обучения. Она составила план, подумала, кто и как ей сможет помочь. Надо было убедить Гарри дать ей деньги на покупку котла, а с размещением ей поможет…

Сон Гермионы в эту ночь был нескончаемым. Она так впечатлилась этим разговором, что написала Крамму о том, что хотела бы знать о травах больше, потому что очень многие компоненты в зельеварении — именно травы, цветы.

Ей снились экзамены по зельеварению — она варит не то зелье, Снейп обрушивает на нее свой гнев — орет так, что сжимается сердце и где-то в самой глубине за грудиной идет убежище, что становится тяжело дышать, его лицо обезображивает гримаса гнева, но он не видит своего облика, а ей становится еще страшнее — он теряет привычный вид и искаженное маской злобы лицо угрожает расправой — руки сожмутся сейчас в кулаки, изо рта вырвется фонтан брани, ноги нальются тяжестью и он будет ее швырять, бить, а потом всей массой своего тела обрушит на пол, будет ломать руки, и всем своим весом — душить. И тогда он станет ее пытать Авадой Кедаврой.

Правда, на этом месте она всегда просыпалась, а Снейп не мог понять — неужели он внушает Гермионе такой ужас и страх? Он что настолько ужасен? Чем объяснить ее видения? Она казалась вполне здравой.

Решительно Снейпу в последнее время не везло! Мало ему забот — еще подсматривать девичьи сны и витать в девичьих «грезах», так еще и узнавать, что думают о нем глубокомысленные студентки. Черт бы их всех побрал!!!

Не мог же он всем и каждому рассказывать, что, да — так они договорились с Дамблдором, правда, студенты его раздражали ужасно сами по себе, а что касается всего прочего — да, не в его интересах было слишком глубокое изучение его предмета студентами, да и стоимость котлов, зелий — все играло роль для попечителей.

Хуже всего было то, что этой сон лишил его покоя — нет, сна уже лишить не мог!!! Он пытался не спать, но даже маггловские монахи знают, что это самое сложное испытание. Хотя если выбирать — ночь без сна или вот с этими «комментариями событий от Гермионы Грейнджер», вряд ли бы он выбрал второе добровольно.

Дни, вернее ночи, когда мисс Грейнджер сновидений не видела, были ночами отдохновения для преподавателя. Ему хватало и будничных забот. Он вынужден проводить время в библиотеке — ища ответа, откуда на него свалилась такая напасть? И исподволь присматривался к ней, которая была там завсегдатаем, да и ища ответ на «сонную окклюменцию» поневоле.

А ей сегодня снился Виктор. Он просто пришел, сел рядом. А его голова — напротив и рядом он и его лицо — напротив. Она и видела его и ощущала тепло сильного мужского тела сбоку — левого плеча, руки, ноги и в тоже время видела его всклокоченную после матча голову. Он рассказывал ей о том, что сегодня, благодаря ней, он очень слаженно играл, был «в ударе» — ему показалось во время игры, что она с ним играет в квиддич. Ты летела мне навстречу со снитчем, волосы твои развивались, твой светло-голубой глаз мне подмигнул, ты летела и смеялась — я не мог остаться равнодушным. Меня это так вдохновило — так что свою победу я посвящаю тебе. И вдруг заиграла чудесная музыка, она плакала и смеялась от счастья…

Но у Вольдеморта были свои планы и он не мог предугадать, что им не суждено сбыться из-за оплошности Невилла Долгопупса. Когда он призвал Снейпа, тот должен был отчитаться о планах Дамблдора и Министерства Магии.

Отягощенный бессонницей Снейп, который и без того часто применял маховик времени, не мог выкроить в последние три недели те необходимые ему несколько часов сна. Будь он обычным магглом — он был бы раздражен и измотан, туп и ленив, мозг отказывался приходить на помощь, взывая об отдыхе, и только об отдыхе. Но у двойных агентов не могло не быть особых зелий собственного приготовления для личных нужд!

Он был в курсе последних событий, но решительно не знал, что нужно Темному Лорду в данный момент.

После традиционного «гостеприимного» приема и новой жгущей порции боли Лорд призвал его к отчету.

Северус озвучил свою версию событий и впервые за многие годы решился на блеф — он понятия не имел ни о задании «шефа», ни о планах Министерства — но предугадать действия министров можно было «на ходу», а чего ждать от волшебников, перенявших человеческий бюрократизм? Что-то стоящее?

Лорд усмехнулся, но поверил. Но хуже всего было то, что он интересовался Гарри.

Именно Гарри и был причиной его подлинного интереса.

Надо что-то было срочно придумывать. Гарри… Гарри… Гарри… Фу, ты, черт! И тут спасительная вспышка сознания нарисовала картину: В тот вечер ему нужно было знать где Гермиона. И тут как тут — Поттер. Он разговаривает с Гарри, а Драко видит их беседующими. В его глазах недоуменный вопрос: «Что может быть общего у декана их факультета с этим прощелыгой?» «Ага, попались, соратнички! — ехидно подумал Снейп. Я отвечу на твой вопрос Драко и я не буду профессором зельеваренья, если ты не узнаешь об этом от своего отца первым!»

— Гарри и его одноклассница занимаются у меня на факультативных занятиях — я подумал, что будет лучше, если парень будет под присмотром — так три раза в неделю — он у меня «под рукой» и если потребуется — я смогу доставить его в любой момент.

— Ну что ж, увидим твою прыть скоро. С глаз долой! — этим приказанием Снейпу позволено было удалиться восвояси.

Гермиона решила обратиться за помощью к Хагриду, он должен был ей помочь, она предполагала, что это может быть не так-то просто. Хагрид мог возражать, даже отказать, но у нее был «туз в рукаве» — они же ему помогали с Клювокрылом и вообще они друзья, а уж он то знает, что Гарри больше всех угрожает опасность и они просто обязаны помогать ему во всем. А зелья ему могут помочь, и если она будет способна приготовить их в нужный момент, то шансы на победу у Мальчика-который-выжил умножатся.

Она даже придумала где разместить котел — на опушке Запретного Леса, Хагрид поможет его спрятать, да и в случае чего, проще будет скрыть последствия ее опытов.

Жалко, что Снейп не видел ее сна. Он как раз отчитывался перед Волдемортом, но встречи им было уже не избежать.

Зельеварение было предметом сложным. Но Гермиона проявляла к нему неподдельный интерес. Она стремилась везде быть первой, но добиться настоящего успеха в этом предмета одним прилежанием было сложно. Как странно это бы не было, на помощь девушке пришли ее родители — магглы и дантисты по профессии. У них были ассистенты, которые готовили составы для пломбирования, для прот езирования. «Но, — писала мать дочери, — если бы я не знала состава этих препаратов, назначения, их действия, то я не могла бы лечить своих пациентов. Если ты хочешь овладеть каким-то предметом хотя бы на „хорошо“ — тебе нужно знать и о сопутствующих областях, смежных разделах — разбираться в них, хотя бы иметь представление. Естественно невозможно сразу узнать обо всех травах и снадобьях, применяемых в зельеварении, но в медицине также используются множество трав и растений со всего света.».

Она дала ей совет получше узнать те травы и ингредиенты, которые ей уже знакомы — их вариации, в каких встречаются рецептах, чем могут заменяться. Обратить внимание на свойства, особенности. Вообщем, мудрый и полезный совет.

Северус был удивлен проницательностью этой женщины.

То ли благодаря снам, то ли из-за сильной загруженности и удачной находки у сами-знаете-кого, он стал внимательнее относится к Гермионе.

После нескольких удобоваримых зелий, которые можно было заливать во флаконы, не опасаясь подвоха. Снейп попросил Гермиону задержаться.

Ему не нравилось, что сон о его экзамене повторяется, тем более почти без изменений. Он намерен успокоить девушку, хотя это было не в его стиле. Он решил, что Крамму она не достанется! Она будет его!

— Мисс Грейнджер, поздравляю — вы делаете успехи! Ваши котлы отличаются завидной крепостью, ваши зелья оправдывают свой замысел в 8 случаях из 10. — Здесь он немного приуменьшил результат, но это только из педагогических соображений. — Вы можете рассчитывать на бонус при приеме экзамена. Вашим друзьям стоило бы взять с вас пример, — добавил он многозначительно, рассчитывая на то, что эти слова она передаст по прямому назначению.

— И я им говорю тоже самое, профессор. — согласилась с ним ученица. — Благодарю Вас за… — продолжила она и смутилась, смешалась и ляпнула: — за то, что Вы есть.

Снейп нахмурился, и решив побыстрее выпроводить, закончил разговор:

— Продолжайте усердно заниматься.- И он поймал себя на мысли, что еще чуть-чуть и разговор потек по другому руслу — он чуть не сказал ей, что у нее чудные родители. Да и в детстве она была очаровательным ребенком. Опять привкус горечи, которую так хочется заглушить, залить… Нет, не сегодня — дел по горло.

Ночью она вспомнила, как они встретились с Виктором летом. Их вез поезд, была прекрасная лунная ночь, цвели цветы и хоть они были не видны, но слышен был их аромат. Ее рука очутилась в его руке, он нежно тронул ее за пальцы, слегка сжал ее ладонь своей теплой рукой, погладил двумя руками, помял, поднес к губам, начал целовать. Потом взял другую руку, начал ласкать ее, поцелуи обретали ритм и рисунок — будто это был ритуал посвящения… Она, завороженная, не могла отнять руки и с мягким изумлением чувствовала, что новые неизведанные ощущения заполняют ее. А он целовал ее руки уже настойчиво, даже не целовал, а нежно покусывал, посасывал ее пальцы, не выпуская из своих рук. Она начала чувствовать, что кровь приливает к щекам, грудь вздымается, сердце бьется все чаще, а изнутри внутренняя роса увлажнила еще нераскрывшийся бутон алых губ, голова начала кружиться и новое трепетное желание отдаться поразило ее нутро. Приближалась станция, стали выходить пассажиры, сходящие на этой остановке и она, смутившись, сбежала.

Какого черта, она проводит время с этим сопляком — поди ж ты, знаменитость! Гарри ей не хватает! И вообще она его студентка!!!! А этот — хорош, нечего сказать!!!! Играл бы в свой квиддич, да помалкивал. Хитрец-то какой!!! Морочит голову девчонке!!!

Добреньким прикидывается — стишки пишет, еще про травы с ней разговоры разводит! Что он вообще в них понимает! Лицемер! Подлец!

Внутренний голос: «Но он молод и ей нравится — она в него влюблена и он осторожен…» — Еще деликатен, скажи!

— Он плавно ее подводит к тому, что им обоим нужно — они молоды и их тянет друг к другу.

— Уж лучше б сидел я в Азкабане — тихо, с высосанной дементорами душой. Как они мне все опротивели!!!

— ???

— Да, да, будь ты трижды треклят! — я хочу ее!!! Она мне понравилась!!!

— У вас не может быть ничего общего — ты ее намного старше.

— Я хочу, чтобы мы были вместе!, — отрезал Снейп, и обессиленный отключился на пару часов.

Так начался кошмар в жизни Гермионы Грейнджер. Мало того, что профессор пообещал бонус к экзамену, так еще и предложил дополнительные занятия! Хуже могли быть только занятия у Треллони — пускать мыльные пузыри нелепых предположений в ожидании настоящего откровения. Ну и что, что одно ее предсказание было верным — оно касалось Гарри, а с этим парнем и так все было не в порядке. Впрочем как и с профессором зельеварения… С другой стороны, это было и очень заманчиво и очень — ну очень подозрительно. С чего вдруг? Но не могла она обсуждать эти события с друзьями. Она даже не могла представить, как откроет рот и скажет: «Ребята, знаете ли вы, что наш преподаватель — Мастер зелий — обещал мне бонус за качественные результаты наших уроков.». Здорово, что у нее был Виктор! С ним она могла поделиться и радостью и проблемой, с которой в школе ни к кому не могла она обратиться.

А Снейп больше не мог так жить! Он совершенно потерял голову — стал за ней шпионить, подслушивать, подсматривать, читать и искать — письма, записки, дневники. Просматривал все книги в библиотеке, которые читала она, ища заметок. И он решил действовать. В конце-концов, если она и Поттерр не будут заниматься три раза в неделю у него, то Лорду об этом слишком быстро станет известно. Он стал действовать решительно. Надо получить одобрение Дамблдора, просмотреть расписание, составить план занятий. На память пришел последний разговор с Альбусом. За всеми этими событиями он не заметил, что директор с ним практически не общается. «Да, ему труднее всего, но именно он настоял, чтобы я принял его предложение!!! Он был так убедителен, а, может, он испытывал меня, а теперь жалеет о своем решении???- задумался Северус. Он вспомнил, что говорил ему старший волшебник: Северус, мальчик мой, тебе предстоит сейчас выслушать меня. Я знаю, что многие тебе не доверяют, что наложенные на тебя клятвы и обязательства и с той и с другой стороны тяжелы для тебя, но только ты сможешь сыграть на том или другом поле и перевесить чашу весов. Поэтому, выслушай меня, все что я скажу — без возражений. Я старый волшебник. Я прожил долгую жизнь, мне уже пора на покой. Я больше других сейчас понимаю ценность жизни и ценность моей жизни. Признаюсь тебе — я не хочу умирать, несмотря на то, что уже начал давать сбои и мой магический талант, и изношенный организм. Ты пока еще так молод, что можешь всего этого не понимать. Тебе легче рисковать жизнью, но чуть тяжелее, чем Гарри — тот еще молод и глуп — для него с жизнью расстаться еще легче и поэтому я тебе доверяю и свою силу, и выбор — на чью сторону встать, хотя я уверен в твоем выборе. Мне не нужны слова подтверждения. — Он вздохнул и замолчал на некоторое время. — Теперь самое сложное из того, что тебе предстоит сделать — ты знаешь, что Том несколько меня недолюбливает, и при решительной схватке я буду ему мешать. Поэтому, ты меня убьешь — этим ты освободишь и мои магические силы — они перейдут к тебе, а в глазах наших врагов ты получишь очки на свой счет, и они будут немного больше доверять тебе.»

Надо и о встрече с Вольдемортом ему рассказать. И вот новая встреча — да, находка о дополнительных занятиях была на самом деле хороша! Иногда, в особых обстоятельствах, решения приходят верные и так быстро, как того требует обстановка. Один препон — почему не «троица», а только Гарри и Гермиона? И как их уговорить? У профессора не было ни времени, ни сил об этом подумать. Выручил, как всегда директор:

«Скажем, что готовим конкурс лучших работ — и студенты разных курсов должны подготовить сюрприз для деканов других факультетов. Рон с Джинни будут готовить конкурсную работу для Флитвика. Гермионе не справиться без помощи Гарри, а Гарри необходимо подтянуться до ее уровня — взаимопомощь и совместные занятия объединяют. Тем более,- тут Альбус усмехнулся, — Гермиона уже развила бурную деятельность, а Хагрид мне признался — помогает ей.»

Еще он дал несколько наказов и советов по нынешнему положению дел, а затем передал свиток — завещание. С тяжелым сердцем, Снейп принял дар и груз, долго смотрел в глаза учителю, потом они обнялись и две скупые слезы скатились с противоположных сторон. Но не было больше времени сентиментальничать — надо было действовать.

И вот уже Гарри и Гермиона корпят над котлами. Сначала они были приглашены к директору. Он дал им тайное задание, а кто из «троицы» не любитель секретов? Конечно, они согласились. Они согласились и с тем, что Рон обязан помочь сестре, а они справятся. Конечно же, справятся — ведь сам Директор им доверяет!

О своих «снах Гермионы» он так ему и не сказал — как-то не пришлось. И он вынужден был продолжать их смотреть. Они изводили его пуще прежнего! Он уже привык к девчонке — она стала составляющей его жизни. Он думал о том, что она могла бы быть его дочерью. Как-то ему примерещилась поездка — она еще крошка, у него на коленях, они едут в поезде и под мерный стук колес ее укачало, она уснула у него на руках, безмятежно раскинув ручки, побуждая своим теплом и беззащитностью, оберегать ее, хранить ее сон, испытывать бесконечную нежность. Потом видения рассеивались и она обретала вид взрослой девицы, родственных связей с ним не имеющих и вообще была от него далека, как… Как на самом деле!!! И тут вновь в его сознание пробирался ее образ — вот она шла, как тогда ему навстречу, только Рона и Гарри уже не было рядом с ней. Она шла и улыбалась ему, даже больше — радовалась встрече с ним. Они обнимались, он вновь и вновь чувствовал ее молодое тело на своей груди. Она, наполненная лучезарной солнечностью, теплым светом одаривала его, обвивая его шею руками. Они целовались.

Фу ты, напасть! Надо было еще и от мечтаний теперь избавляться. Хорошо, что был Омут памяти, но отправлять туда мысли о Гермионе ему почему-то не хотелось — они стали чем-то очень важным для него. Она ему стала нравиться. Только, главное, на уроках не расслабляться!

Она написала письмо Крамму — он ответил, что его дед — травник и с радостью для обоих они пообщались. Деду было очень приятно, что внук проявил интерес к его занятиям. Он дал несколько описаний, поделился секретом, что есть специальные каталоги цветов с их описанием и характеристиками, комментариями.

Снейп усмехнулся — ну, да, девчонка этого могла не знать. А с ним как раз и случился казус за рассматриванием каталога — в тот момент, когда криворукий Невилл взрывал котел, он был занят поиском нужного растения — дицентры. Он листал каталог и скользил взглядом по страницам, ища сердечко Жаннеты, разбитое сердце.

***В тумане рассвета купается лето,
***Высоко алеет восток,
***Под вздохами ветра трепещет дицентра -
***Разбитого сердца цветок.

Вдруг вспомнилось ему, когда он изучал травы, ему попалась чудная книга, в ней были еще и стихи и они-то легли на душу, запомнились, как теперь выясняется…

В тот самый момент, когда до взрыва оставалась секунда, он увидел колыхания гималайских маков на склоне гор:

Гималайские маки -
Царская кровь.
Полные страсти
Гималайских гор. 

Голубые маки
Зацветают вновь
Полные страсти
Гималайских гор. 

Голубые маки
Обретают плоть.
Будет вам подарок -
Царская кровь! 

Кровь царей и магов -
Голубая кровь
Зацветают маки
Гималайских гор. 

Некстати он вспомнил, как она его назвала «А ты, милок — барвинок!». Чокнутая старуха, она вообще говорила стихами. Практически все. Она была из рода друидов.

Барвинок — синий пятилепестковый цветок с твердыми блестящими листьями. Считается средством для распознавания ведьм у людей. А еще «первинка-победитель». Настырный и жизнестойкий. Самый значимый цветок для магического мира!!! Как он прост и красив!!!

***Озябшие степи. То дождик, то ветер,
***То солнца полуденный зной.
***Окрасил все степи, как небушко светел,
***Барвинок, цветок голубой.

Мало того, что вспыхнуло это ощущение красоты. Так с этого дня Гермиона Гренджер стала его неизменной ночной спутницей. Подумав так, он усмехнулся и добавил: «А тебе уже хочется большего, не так ли?». И его понурый висельник вдруг ожил, начал набухать, и как росток из-под земли набрался сил, чтобы взметнуться ввысь, пробить землю и встал победоносно, утверждая жажду жизни. Первинка-победитель!

Нет, сил бороться с собой больше не было. Эти мечтания одолевали его, наверное, привиделось. Не мог он встать! Не мог! Столько лет не подавал признаков жизни. Привиделось. Он перевел дыхание, огляделся — но тут встретился взглядом с Гермионой — тьфу ты! — у него занятия с ней и Поттером. Очень вовремя! Хорошо, что на нем мантия. Но, кажется, девушка что-то заметила. Взгляд — растерянный, удивленный. Дыхание — неровное. Кровь прилила к лицу. Ого! Сколько компромата! Надо взять себя в руки!

Невозможно, ужасно! Как же ужасно просто мечтать — но удержать душу в подземелье, рвущуюся к свету из мрака, — не мог, да и не хотел.

Он решил для себя, что ограничится только подготовкой к конкурсу. Но здесь воспользуется ситуацией по полной программе — кому как не ему придумать ловушки и соблазны для мисс Грейнджер. Не он, в конце-то концов, влез в ее сознание, а она. Пусть останутся воспоминания, хотя о чем это он? Его жизнь вновь поставлена на карту, а он сентиментальничает. На войне, как на войне.

Конечно, если бы она поссорилась с адресатом своих писем, у него появился бы шанс, но… Да и неизвестно, сколько времени осталось до последней битвы — то ли Гарри, то ли его. Будет, что будет!

Мисс Гермиона, задержитесь. У меня для вас особое предложение. Видите ли, дело в том, что я заметил, что вы верно отнеслись и к тому, что заклятья, произносимые вслух должны звучать верно, произношение их очень важно. — Тут он сделал небольшую паузу — и позволил ей заглянуть в замочную скважину его прошлого. — Одна старая сумасшедшая старуха меня учила тому, что цветы и слова — живые.

Слова — особые субстанции,

гонцы миров и ключики души,

а ритмы слов, сплетаясь в танце,

загадки все тебе решить

помогут.

— Хочу попросить вас, вы же магглорожденная, думаю вы знакомы со стихосложением?

— Да, профессор, — ответила с достоинством ученица.

— Тогда, может быть, вы начнете свое выступление стихами? Надеюсь, вы умеете читать стихи? — и в голосе послышались привычные нотки.

Тем временем сам вспомнил те времена, когда ирландка была в него влюблена и частенько говорила:

Будут преграды на твоем пути
Не все ты сможешь достойно пройти!
И будет битва всех дней и времен
Найди и спасись своей Гермион!
И еще в другой раз:
Путь славы тебя обойдет, обойдет
Путь бедствий мучительных тоже.
Ты будешь одет в наряд боевой,
И многих погубишь. Ну что же?
Огонь вызвал на себя -
На врага,
Но знают об этом лишь двое.
И раны твои, как берега,
Любовь эти раны утроит.
И взгляд твой мрачнее и горше стекла -
Осколков разбитого счастья.
В назначенный час хрустальна слеза
Растопит лед и разгонит ненастье.
Под солнцем любви воспрянут луга,
Дар ее — скатные жемчуга
Охраной будут тебе и спасеньем.
Ты — барвинок под солнцем весенним! 

— Да, профессор! — Гермиона всем своим видом выражала решительность.

— Ну что ж, приступим! — И он начал читать ей стихи — что-то из книги, что-то от ирландской старухи:

***Вы видите, идут
***Цветочные часы…
***В пять маки зори льют
***По капелькам росы.
***В шесть озаряет день
***Льна голубой цветок.
***Фиалка вспыхнет в семь.
***В восьмом часу — вьюнок. 

***Ночь, рассыпав росы жгучие,
***Затуманила восток,
***А затем из лунных лучиков
***Белый выткала цветок. 

***Ужасать способен нас
***Чернотой вороний глаз
***Поглядишь, и верится -
***Пламя в нем колеблется. 

***Птичьи песни звенят над лугами зеленого мая.
***И светло и прозрачно в долине журчат родники.
***По траве-мураве, что вокруг без конца и без края,
***Золотые жарки рассыпают свои огоньки.
***Дует ветер на них, развевая цветочное пламя.
***Так пылают цветы, что вот-вот горизонт подожгут.
***Так цветы горячи, что их боязно трогать руками,
***За полуденный жар их в народе жарками зовут. 

Гермиону надо было видеть!!! «Ха, а ты, пигалица, думаешь, что я только на вас орать умею? — злорадствовал и упивался произведенным эффектом Снейп.»

— Конечно, вы можете предложить и свой вариант. Если хотите, можете ознакомиться с редчайшей книгой из моей личной коллекции. — Он смотрел на нее, а она медленно приходила в себя от шока.

— Да, профессор, — словно зачарованная она повторила эту фразу вновь.

— Что да? — его бровь саркастически поднялась вверх.

— Да, профессор, — она не заметила, что произнесла ее еще раз, — мне есть, что Вам предложить. И ее голос, набирая силу, зазвенел под сводами мрачного подземелья:

***Нет ничего прекраснее цветов,
***Пришедших в палисады и жилища.
***Они пришли из глубины веков,
***Чтоб сделать жизнь возвышенней и чище.

— И еще, — добавила мисс Грейнджер, — о моих любимых фиалках:
***Лиловый букет удивленных фиалок
***Похож на лиловый закат.
***Подобно закату, он светит устало
***И нежный струит аромат.
***Подобно закату, огонь его жалок,
***Взгляните на маленький куст,
***Нет радости в нежных листочках фиалок,
***Есть скрытая-скрытая грусть. 

Да, Гермиона, я не ошибся в выборе,- и тут Снейп задумчиво замолчал. Естественно с девичьих губ готов был сорваться первый, пришедший в голову вопрос, но она промолчала. Такое поведение с обеих сторон было новостью…

А ему подвезло, как сказали бы магглы, его желание исполнилось. Гермиона поссорилась с Виктором. Сначала ей приснился кошмар, что Крамм, давая автограф, увлекся поклонницей. Затем они целовались, дальше было что-то смутное, но пакостное чувство грязи, боли.

Она поняла, что никогда не захочет его видеть. Не сможет разговаривать с человеком, который, глядя на витрину, рассматривает кубки — вертит их в руках, определяет вес, сплав, примеривает к интерьеру, сравнивает между собой и также ведет себя с девушками. Не сможет принять после чужих прикосновений, после пренебрежения.

Значит, он ее ценил за какой-то «внешний эффект» — раз мог так просто променять!

Гермиона ждала писем отчаянно, она даже на занятиях выглядела временами отрешенной, что заметил Гарри.

— Слушай, что с тобой? — решил он осведомиться.

— Тоже, что и с тобой, — парировала девушка.

— Не понял, — растерялся Поттер.

— Что непонятного? Тебе, нам угрожает опасность, экзамены на носу, тут еще дурацкий конкурс!

— Гермиона, ну и что? Нам-то всего нужно укрепить синие тени. — озадаченный такой тирадой, проронил Гарри.

— Нам?! Тебе — может быть! А мне, провались оно совсем, это искусство стихосложения! — придется читать стишки о цветах! Да еще с подачи, Снейпа! — доконала она Надежду Всего Магического Мира.

— Гермиона, ты бредишь? — медленно обретая дар говорить, отреагировал Гарри.

— Ну тогда, может быть, я не Гермиона Грейнджер! — вспыхнула она в ответ.

— Ее точная копия, — решил разрядить обстановку юноша.

— А, это отличная идея! Эта дурочка. Назовем ее Мэгги. Вот она-то и будет отдуваться.

— Что ты затеяла? — спросил, совершенно сбитый с толку, Гарри.

— Нет, Поттер, ты сегодня не создан для дружеской беседы, — отчеканивая каждое слово, Гермиона поднялась и удалилась, оставив Гарри с широко открытым ртом.

— «Мы пришли сегодня в порт, мы стоим раскрывши рот» — вдруг откуда ни возьмись, появилась известная во всей округе тройка слизерлинцев.

«Тьфу ты, еще этих выродков не хватало!», — ощетинился парень.

— Рот мой, что хочу, то с ним и делаю! Ясно? Что случайно не на тот пролет попали? Ищите-ка дорожку восвояси. Пока-пока! — и он направился в сторону к лестнице, ведущей в спальню мальчиков его факультета.

— А, посмотрите, у нашего ВышеВашеСуперПупер сегодня открылся дар чревовещания — гоготнул Малфой, и тройным раскатистым трио огласились холл и лестничная площадка.

Тут, Гарри поймал себя на мысли, что было бы не плохо этому научиться и вдруг он издал такие неожиданные звуки, что троица завертела головами в разные стороны, жалобно подглядывая друг на друга, и затем слизерлинцы начали задирать друг друга.

Гари пришел в ужас — мало того, что с Гермионой чехарда какая-то случилась, так и эти еще, придурки чуть было не поубивали друг друга. А виноватым — будет он. Только некогда с ними возиться. В конце-то концов, пускай друг другу ума вложат! — и расцветший от этих приятных мыслей, Гарри пошел к Рону — обсудить, что случилось с одноклассницей.

Рон дал ему газету «Пророк». С победоносным видом лихого папарраци на первой странице красовался снимок Крамма с девушкой. А писаки возбужденно ошарашивали публику восторгом: «Настоящая девушка Крамма наконец найдена!»

— Тю. — присвистнул Гарри, — Я думал, что ты и она…

— Настоящие друзья, — закончил мысль за друга Рон.

— Доктор Время. Доктор Время, — пробормотал Гарри.

— Гарри, ты о чем? — не понял мистер Уизли.

— Рон, только он поможет вам с Гермионой, — и, не попрощавшись, ушел. 

— Я, я выбирал тебя. Ты думаешь магглорожденные так просто попадают в Школу? Волшебникам приходится идти на хитрости и ухищрения, чтобы волшебники и колдуньи, чародеи и ведьмы не перевелись. Среди десятилеток проводят конкурс — «узнаём своих!».

Детям дают фотографии магглов и волшебников, и просят выбрать тех, кто им «больше нравится». Если их выбор падает на магглов — доступ в магический мир им закрывается, что же касается других детей — им задают вопрос: «Что ты помнишь самое необычное из своего детства?» Ну, разве она не захочет узнать, что я… , — так думал декан самого «темного» факультета о любимице МакГоннагал. Ему казалось, что думает он это «про себя».

— И что же я ответила? Самым необычным было желание покататься по траве как-то в летнюю жару, — неожиданно раздался голос девушки.

— И что же здесь необычного? Многие люди даже группами по уик-эндам валяются в траве, называя это отдыхом, — недоуменно пожал плечами совершенно странный сегодня профессор.

— Сейчас я могу это объяснить. Мне хотелось снять с себя статическое электричество — оно накапливается и часто выливается в раздражение у магглов. Время было перед грозой, а травы, вышумленные ветром, наполненные шорохами и всполохами земли его гасят — они жаждут и ждут первых капель дождя, чтобы смыть усталость и веянья, чтобы сменить ритм и услышать новые песни. Наполнится звонкой мелодией дождевого звона, и вобрать капли оживления, сил.

Час от часу не легче! Оказывается Снейп, именно Снейп выбрал ее и был инициатором приглашения и зачисления ее в Хогвардс. Где же искать разгадку? Может, простое решение, пришедшее сиюминутно верно? Попробую отыскать отгадку в этом конкурсе. Что в нем необычного? И я еще спрашиваю? Снейп, читающий стихи! В голове не укладывается!

Еще Виктор, как больно!!! С другой стороны, она видела этот сон, она знала, что это правда. Но… и… снова но… Она ненавидела Крамма — как он мог ?! Ей хотелось бить его, бить неистово, пока не кончатся силы, расцарапать его лицо, применить столько заклятий, сколько она знала, но, только те, что обвивают болью, разрывают болью, закручиваются смерчем обиды и душат страхом одиночества. Гнев пылал в ее груди, лишая привычных ориентиров, и выбивая почву из-под ног. Он разрушил ощущение ее избранности для него, ценности их общения, поверг в ужас сомнения в привлекательности и хуже всего подверг сомнению ценность любви, как таковой. Она призналась себе, что стала вести себя… как… Да, как Мастер Зелий! Казалось, что все пытаются подлить масла в огонь, своим участием, покопаться в душе. Она поняла, что тем другим неясным была загадка, которую она сегодня открыла, когда поняла, что возникает гнев от переживаний: боли, страха, обиды.

«То, что нас не убивает — делает нас сильнее!», — спасибо Мэгги, нижайший тебе поклон. Без твоих нравоучений тошно. Лучше — займись делом — поищи-ка разгадку в библиотеке — может, он не случайно прочел именно эти стихи? Так-так, помню ли все строчки в точности? Она проверила память и отправилась в библиотеку. Один вид растений ее поразил: ***«Цветок этот издавна любим человеком. В садах из купальницы вывели много махровых и крупноцветковых видов. Москвичи ласково называют этот цветок авдоткой, пермичи — вешними бубенчиками, вологодцы — запонками, смоляне — куриной слепотой и еще: полденышек, болотные шапки, сиверушки, кучерская травка и воловье око…» Сиверушки?! — она удивилась созвучию с его именем, и ее поразила возможность называть его ласково. Гермиона задумалась.

Разве он мог признаться, что только старая ирландка звала его ласково «Сиверушка». Как долго никто не слышал его отчаянья!!! «Плохой, ну и буду плохой!» — трепетал в нем гнев обиженного равнодушием маленького мальчика.

Если бы у всех детей на земле были «Уроки любви», тогда на Земле не было бы ни войн, ни драк, ни убийц. По всей планете плыли бы счастливые облака, жмурились от солнца глазки ласковых зверят, колыхались травы и деревья, таились и сверкали самоцветы, дышали медленно и торжественно-могуче горы, ширились реки, вливаясь в моря и океаны, цвела и жила, возрастая, Земля! — и она, упоенная, успокоенная этой картиной уснула.

«Вы молоды и сильны, у вас много энергии и сил. В стенах Хогвартса вы все равно не можете выплеснуть их полностью. Но они могут порождать опасные для вас желания, подвигать на необдуманные и рискованные поступки. Мы несем за вас ответственность и потому разгневанные на моих уроках вы теряете часть энергии, а я собираю ее…- Тут профессор встрепенулся надо было определить где он и что происходит — с его языка чуть не сорвалось — в Сосуд Силы, но тогда был бы раскрыт еще один секрет Дамблдора и его. Да, он был у себя, после занятий с дуэтом гриффиндорцев. Если бы мы давали вам самые сложные задания — я думаю, Хогвартс можно было бы закрывать или проводить индивидуальные занятия.

Когда я был в Школе разведчиков, а я был еще молод, также, как ты, Гермиона, рвался к знаниям, хотел на новом месте изменить представление о себе, тем более должен был оправдать ожидания Дамблдора, который стал мне, как отец. Ты не представляешь, сколько сил он на меня потратил! Как он отогрел мое сердце и душу! Но, признаюсь тебе, сколько времени и сил я у него отнял, как я испытывал его — не верил я, что он на самом деле хорошо ко мне относится. Я считал, что для него просто честь Школы превыше всего. Однажды я вывел его из себя. Он бегал за мной по кабинету, феникс клевал мою макушку, пытаясь остановить, пергаменты взвивались со стола, а я твердил, как заколдованный: „Вы хотите сделать из меня ручного щенка?!“. Наконец Дамблдор ухватил меня за мантию, и мы покатились по полу, сильным рывком встал, поднял меня за грудки. Он меня тряс как грушу, приговаривая: „Паразит, такой-эдакий! Неужели ты не видишь, что мне тяжело?! Неужели, не понимаешь, что я мучаюсь, изо всех сил пытаясь тебе помочь?“. Только тряскотерапия заронила во мне зерно доверия, я увидел, что он по-настоящему переживает за меня, а не просто все время „воспитывает“. Много времени прошло с тех пор, но Черная Метка не идет ни в какое сравнение с Печатью Дамблдора! Она просвечивается изнутри и подпитывается его отношением. Его доверие, наши уговоры, разговоры, тайны… Кому рассказать все эти долгие годы? Чему я научился, что перенес, как страдал, чему верил, что легло на душу, что испытал…

Души родителей Невилла — в жабе, так как они — муж и жена, то у них и душа общая, поэтому одна жаба и хранит свет души. Он должен беречь жабу, ведь у жаб короткая жизнь. Только падение Волдеморта, несколько моих зельев, помогут им вернуться к сыну. Во время битвы с Темным Лордом, если кто-то разобьет Сосуд золотых лилий — саран ***„кто хоть раз прикоснется к саране, тот на всю жизнь будет сильным и смелым“, он придет на помощь, воспрянут уставшие воины. Вначале надо разбить Сосуд Силы, темное облако окутает дерущихся, темная сторона померкнет, темное сливается с темным…»

От усталости он разговаривал сам с собой — вслух, иногда «про себя», но разницы не замечал. А Гермиона, после уроков стала прятаться в его апартаментах, и слушать эти странные речи, а что ей оставалось делать? Профессор был явно не в себе. Началось это с того, что она забыла сумку, отправила Гарри восвояси, а сама вернулась — двери были не запечатаны заклятием, а преподаватель говорил и говорил. Частенько он говорил так, будто напротив него сидела Гермиона, он обращался к ней — то Миона, то Герми, Гермионочка, и именно, услышав свое имя, она и осталась — сначала она и не поняла, что с ним. Потом стала слушать, оставаться. Ей было и любопытно, что он думает о ней, что он говорит — он раскрывался ей с другой стороны, но она поняла, что у него проблемы. Да и выглядел он изведенным.

Чем же ему помочь? — думала девушка, — у него совершенно измученный вид. Да и то, что ей становилось известно — возбуждало тревогу. Хорошо, если его беседы были предназначены для ее ушей, но открытые двери не сулили ничего хорошего.

«Так вот, в Школе у меня было 5 часов личного времени, а остальное должно было быть отдано работе. Случилось так, что мой наставник, который должен был вводить меня в курс дела — заболел. Сослуживцы ходили около меня с отсутствующим видом, вернее они-то были на работе — ходили, общались, делали свою работу, а я был, словно мертвецом среди живых. Я и не принадлежал самому себе и был обязан быть на своем рабочем месте. Наставник „болел“ месяц. Оказывается, это было первым испытанием новобранцев. Нужно было выдержать и проявить терпение, многие — изнывали от бездеятельности и неопределенности и срывались. А, вы говорите, что я — ужасен! Если вам все рассказать — не будет интриги, вы не будете задумываться о том, что хорошо, что плохо. А мой внешний вид — еще один наш секрет с Альбусом — он сказал, что работа у меня будет сложная и частые стрессы, передряги — не всегда доступность санитарных помещений, парикмахеров, да и лишние люди, видящие тебя в кресле могут иметь ужасные последствия.»

Поняв, что он собой не владеет, она рискнула подойти к нему, стала трясти, а он отключился и забылся тревожным сном, пока не спала сама Гермиона.

Ее первая мысль была: «Надо сказать директору, надо сообщить Дамблдору!», но что она ему скажет? Как объяснит, почему она заметила, почему слушала так долго? Может она справиться сама, без учителей? Будет следить за ним, а при случае трансфигурирует, ведь она научилась этому в «Норе», благо ей удалось убедить Джорджа и Фреда Уизли помочь ей. Но, как она объяснит это Гарри? Ищу «за и против» твоей теории о Метке. Нет, не справиться ей самой, да и трансфигурировать она не сможет. А действовать нужно срочно, если он сейчас преподает нам, а сам не может владеть собой… Может, он…. А почему он так называет меня? Или не меня? Да, вообще причем тут я?«- бежала со всех ног к МакГоннагал девушка. Узнав в чем дело, та поспешила устроить встречу.

Директор был озадачен и обещал принять меры, но вызвал к себе сначала мужчину. Снейп вынужден был рассказать, что в течение двух месяцев было много перегрузок — и ни словом о снах.

— Выспаться тебе бы не мешало, пять дней отдыха в принудительном порядке!, — постановил старый маг. И вдруг понял, что именно выспаться у него и не получалось. Пока он еще может, он найдет способ усыпить его принудительно, но в чем причина бессонницы и причина молчания? Что-то личное… Придется потревожить… он искал, кто подходил сейчас на роль «личного» — да, это же мисс Грейнджер.

— Гермиона, ты растеряна и озабочена судьбой своего профессора. — сказал мягко Дамблдор, обычно в своей манере предложил карамельные леденцы и лимонные дольки.

— Да, сэр. Мы готовимся к конкурсу, и я обратила внимание на то, что профессор стал рассеянным что-ли… — начала свою версию событий Гермиона.

— Ты заметила изменения в его поведении, и это тебя обеспокоило? — уточнил Дамблдор.

— Да. Я вернулась за сумкой, а он сидел и разговаривал, не обратил на меня никакого внимания. Сначала я подумала, что это случайность, а потом, когда он и на уроках стал сидеть такой задумчивый — испугалась — может он под каким заклятием или еще что… Да и выглядит он очень уставшим. — продолжала девушка.

— Меня очень удивляет поведение Северуса. Ты тоже выглядишь очень удивленной, что-то еще тревожит тебя? — продолжал беседу директор.

— Да и очень — он называл меня по имени, но… — тут она запнулась.

— Еще одна странность его поведения изумила тебя? — подсказал волшебник.

— Еще какая! Он использовал уменьшительно-ласкательные формы имени, и казалось, что говорит так — будто я напротив него! — выпалила свои сокровенные тайны одним махом Гермиона.

— Я очень беспокоюсь за него и приму меры! Спасибо тебе, Гермиона! — на этом они расстались, предварительно директор предусмотрительно произнес ***«я сказал тебе под розой».

Но ей захотелось тоже помочь профессору — она уже привыкла к тому, что была напарницей невольной, правда, его бесед, но то, что она услышала в его откровениях, и проливало свет на многое, и делало его ближе и дороже. Да и то, что он открыл ей дорогу в магический мир, хранило тайну.

Наступил ее черед слушать сказки старой ирландской старухи:

Глаза у Гермионы

Знают все — хамелеоны:
Темно-синие,
Светло-голубые,
Ярко-зеленые -
Любовью упоенные,
Задорно озорные.
Застынут от боли инея.
Утоплено его имя в болото -
Такая досталась работа,
Но скатный жемчуг от сердца
Дар. Поможет согреться
В мозаике трубы,
Увидишь — свет души. 

Во сне она стала слышать скрипучий голос. По пробуждении она иногда могла вспомнить, какими были сновидения, иногда — нет. Но она запомнила одно — этот голос, она уже не раз его слышала после того, как Дамблдор обещал «принять меры» — единственной мерой было исчезновение самого зельевара.

В последнее время она стала больше и больше напоминать Мастера зелий — ходила мрачная, молчаливая, мысли то и дело роились у нее в голове, они уже начинали походить на гудящий улей, а Гермиона все еще не могла понять, что ей открылось — почему она стала свидетельницей этих откровений, где искать эти волшебные Сосуды, почему Снейп ввел ее в магический мир, да и вообще — была ли хоть крупица правды во всем этом?

Библиотека не может помочь, выручай-комната — тоже, что же? Доктор Торобоан! — вспомнила она друга своих родителей. Помнишь, как он говорил? — ну, тому прыщавому парнишке, что, вечно заикаясь, при незапланированной встрече с родителями, здоровался с ними еле-еле? — Заикайся лучше, больше, еще больше пауз, дольше и чаще тяни один звук, вдохновеннее! Тот, от этого монолога, поздоровался с ним. Как все! Он забыл, что надо заикаться.

Отлично, Мэгги — тут она призвала на помощь свою «копию», — и что нам сейчас это дает? Снейп — не двойной агент, а сторонник сама-знаешь-кого, Дамблдор его совсем не знает, еще тот мудрец, Квирелла не он раскусил, лже-Грюмма тоже. Невилл просто так со своей жабой таскается — из любви к пресмыкающимся. Тьфу ты — опять болото с лягушками… «от нашего болота — вашему». Да, Мэгги, так и санитары больницы Св.Мунго будут ждать у входа… Нас с тобой, то есть — тебя и меня, меня и тебя. «Едят ли кошки мошек? — Едят ли мошки — кошек?».

— Косолапсус! — позвала кота Гермиона.

— Мурр, рррр, — терся о ноги девушки любимец-проходимец, «наконец-то хозяйка меня покормит» — читалось на его хитрющей мордуленции!

Настало время отхода ко сну. И над ее ухом скрипуче напевно зажурчало:

***Лаской, любовью и верой увенчаны,
***Чистые души сливаются с вечностью.
***А в белоствольных березовых залах
***Сладко колеблется розовый запах,
***Мглой отемненный, мглой осиянный.
***Встаньте в его ароматные ванны:
***Станьте ближним намного роднее,
***Станьте милым намного милее,
***Только вдохните в березовых залах
***Ликующе радостный розовый запах.
***А сумерки судеб в тиши полистав,
***Вы, распрямляя усталые плечи,
***К вещему свету пойдете навстречу,
***Душу раскрыв, как ребенок уста.

И перед глазами Гермионой, смотрящей в «подзорную» трубу замелькала мозаика, изменяющаяся от легкого встряхивания — старуха-ирландка показала ей свет души…

«Чьей же?» — вопрошала вся сущность Гермионы, весь дух и плоть, душа…

«Сердце подскажет.» — попрощавшись, исчезла она.

Утром она поняла, что все произошедшее заронило в ее душу семя тепла к профессору Снейпу. Сивериусу.




Все цитаты из книги:

*** Сергей Красиков, Издательство «Информпечать», 1996г., «Легенды о цветах и самоцветах»

*** оттуда же — «суб роза диктум» — я сказал тебе под розой, т.е. под большим секретом.