1. 

Кому не нравится круциатус, пусть полежит часиков шесть-семь под маггловской капельницей. Ощущения не сказать чтобы сходные, но... короче, в данный момент Северус Снейп однозначно предпочел бы первое. Это, по крайней мере, не так долго.

Северус Снейп легче переносил боль, чем бездеятельность. А вынужденная долгая неподвижность заставляла скрежетать зубами не хуже некоторых забав Лорда.

Сосед под капельницей плакал. Всхлипывал, прикрывая лицо согнутой в локте рукой, откидывая со лба взмокшие черные пряди, а Северус думал — вот Поттер, при всех его закидонах, хныкать бы не стал. Постеснялся бы. И даже не дурацкая гриффиндорская честь тому причиной, а банальное и похвальное самоуважение.

Поттер лез на ум не просто настойчиво — навязчиво. Валяясь полудохлым в заштатной маггловской больнице, глупо надеяться на новости из магического мира. Новостей придется подождать. Сначала — позволить маггловским врачам залечить порванное горло (забавно — даже не предполагал, как за последний десяток лет продвинулась их медицина!), добраться до припасенной на черный день берлоги, изменить внешность — никакой магии, только маггловские средства! А уж тогда...

Тогда он, наконец, узнает, чем кончилась великая, чтоб ее, битва. Кто победил, кто выжил, и что сталось с мальчишкой, портившим ему кровь почти семь лет.

Нет — все семнадцать. Одним своим существованием.

Теперь ему нет дела до Поттера. Нет. Категорически. Северус Снейп умер, да здравствует Саймон Стэнли. Единственное узкое место — подпись: слишком набита рука на двойном «С», не переделать. В маггловском мире слишком часто приходится расписываться на финансовых документах, и подпись двадцать раз с образцом сверят, прежде чем выдать тебе на руки хотя бы гнутый пенни.

Вошла сестра, миссис Браун, сосед всхлипнул жалобно:

— Долго еще?

— Три флакона. Лежите, мистер Додсон, и не жалуйтесь, вашему соседу и вовсе пять.

— У меня рука болит! И спина.

— Так это больница, а не курорт, — не выдержал Северус. Говорить все еще было больно, однако слушать этот лепет... — Ваше нытье, юноша, утомительно. Вы меня весьма обяжете, если оставшееся время будете страдать молча.

Заткнулся.

Слава Мерлину.

А вот Поттер обязательно бы выдал гадость в ответ.

Тьфу, проклятый мальчишка! Привязался!

Хоть бы узнать, жив, нет? Что уж перед самим собой врать — Северус хотел, чтобы наглый гриффиндорец выжил. Вопреки вероятности, здравому смыслу и собственным титаническим усилиям. Привязался. Старый сентиментальный дурак.

Болит рука — больше от неподвижности, хотя и лекарство это бежит по вене огнем. Рубцы на горле чешутся. Хороший знак. Заживление. Самое время начинать втирать противорубцовую мазь. А нету. Пока отпустят домой, пока сваришь, пока настоится и загустеет, будет поздно.

Ходить тебе остаток жизни с уродливыми шрамами, Се... Саймон.

Не забывай. Саймон Стэнли.

У соседа наконец-то откапало. Сейчас помчится дурным козлом в соседнюю палату, на телевизор. Хвала Мерлину, что в соседней, а не здесь! Адское изобретение. Тупая бубнилка. Уж лучше бесконечный Поттер.

— Здесь у нас мистер Додсон, — миссис Браун избавляет страдальца от пыточного агрегата, — очень нетерпеливый молодой человек, путающий больницу с курортом.

Надо же, запомнила. Молоденькая сестричка рядом с ней серьезно кивает, будто не шутку слышит, а инструкцию, от которой жизнь зависит.

— И мистер Стэнли...

Разворачиваются к нему; сердце дает ощутимый перебой.

Мерлин, но как?!

Стоило полтора года искать самую что ни на есть заштатную дыру для убежища, чтобы всего через полторы недели его раскрыла заучка-грязнокровка?!

Стоп. Во-первых, не грязнокровка, а магглорожденная, ты, слава Мерлину, в отставке, пора отвыкать от неподобающих приличному человеку определений. Во-вторых, лучше уж эта сторона, чем... другая. По крайней мере, это будет... цивилизованнее.

А в-третьих... нет, в-самых-первых-и-главных... ты обознался, Северус. Тебе показалось. Они просто похожи. Ну сам посуди, зачем бы мисс Грейнджер напяливать этот уродский зеленый халат и дурацкую шапочку, от которых ее и без того не слишком милое лицо кажется маской несвежего инфери?

Но это ее взгляд!

Да, это ее взгляд. Обычный взгляд сосредоточенной на деле лучшей ученицы. По-видимому, среди магглов это более частое явление, чем у тех балбесов, которым он пытался вдалбливать основы зельеварения. Расслабься, Се... Саймон. Лучше послушай, что трещит про тебя миссис Браун.

— ... сложный случай, чудом жив остался. Муниципалитету давно пора принять меры, бесхозных собак нужно или пристраивать, или отстреливать.

А в серьезных карих глазах медленно разгорается узнавание.

Она.

Что ж. Ты ведь не трус, верно, Северус?

— Обзавелись помощницей, миссис Браун? Поздравляю, давно пора.

Вздрагивает: его голос и раньше не был особо приятным, а уж теперь...

— Да, мисс Кларк — наша новая сестра.

Кларк, вот как? Весьма... значимо.

— Первое дежурство, мисс... Кларк?

— Да, мистер... Стэнли?

Десять баллов Гриффиндору.

— Надеюсь, познакомимся поближе. Имея в качестве единственного компаньона этого нытика Додсона, и озвереть недолго.

Миссис Браун кивает сочувственно.

Уходят. Закрывается дверь. Мистер Саймон Стэнли остается при последних двух флаконах, в надежде, что снимать капельницу придет симпатичная молоденькая мисс Кларк.

Что же касается Северуса — ему есть над чем подумать. 


Она приходит, когда в последнем флаконе остается чуть меньше половины. Присаживается на край кровати, в ногах. Бледная. Кусает губы.

— Рассказывайте.

— Что именно?

— Все, мисс Грейнджер. Моя информация заканчивается вскоре после начала битвы.

— Да, я... я знаю.

— Откуда?

— Мы... видели. Он... он убил вас, ну, то есть мы думали, что убил, и... почему, профессор?!

— Долгая история. Сначала вы.

Долгий, прерывистый вздох — таким сдерживают неуместные рыдания. Спокойный до бесцветности голос.

— В двух словах — он победил.

— А... — «Поттер» замерзает не на губах даже — глубже. Примерно там, где ноет, дергает и зудит от заживающих ран. — Ваши друзья?

— Это было довольно страшно, профессор. Он... вы же знаете.

— Устроил зрелище?

Кивает. Шепотом перечисляет имена. В какой-то миг ему становится, кажется, даже хуже, чем ей. Во всяком случае, мисс Кларк не забывает, что должна снять капельницу, сделать два укола и принести бульон на ужин.

Договорить не дает Додсон. Вот уж по кому авада плачет.

За следующую неделю мисс Кларк и мистер Стэнли перекидываются едва ли десятком слов. Ей постоянно некогда, вертится, как белка в колесе: в заштатных провинциальных больницах с их вечной нехваткой финансирования персонал гоняют по полной. Осунулась, круги под глазами все растут. Наверняка не спит толком. Еще и Додсон постоянно вокруг нее увивается, хвост петушиный распускает. Знал бы ты, щенок, какие рядом с ней парни были, не тебе чета. И как страшно погибли. Укол, мистер Стэнли. Как вы себя чувствуете, мистер Стэнли? Благодарю, мисс Кларк, неплохо.

В день, когда его выписали, он поймал ее возле перевязочной.

— Вы все еще хотите знать мою часть истории, мисс Кларк?

— Да.

— Тогда приходите.

Клочок бумаги с адресом — нет, что вы, мисс Грейнджер, не в руки! Вам знакомо понятие «конспирация»? Да, вижу, знакомо.

— Приду.

Ее взгляд жег лопатки, но он не обернулся. 

2. 

Купленный полтора года назад дом успел прийти в такое запустение — за месяц в порядок не приведешь. Вот уж точно, берлога. Ничего, главное — защита вся на месте. Не до жиру...

Северус проверил запас продуктов, купил в ближнем магазинчике цыпленка на бульон: глотать твердое все еще было больно. Выставил на столик в гостиной думосброс и бутылку красного.

К приходу мисс Грейнджер бутылка опустела.

— Профессор... добрый вечер?

— Возможно, добрый, мисс Грейнджер. Проходите. Ужин?

— Нет, спасибо. Я... не голодна.

Врет.

— Я не спросил, а сами вы не рассказали. Вам-то как удалось...

Прикусила губу, ожгла злым взглядом. Ну и что за чушь вам сейчас в голову пришла, мисс Самая Умная?

— Приятно видеть, мисс Грейнджер, что вы стали осторожны. Мне, признаться, затруднительны долгие разговоры; сделаем проще.

Слить в думосброс последнюю беседу с Альбусом. Хватит? Пожалуй, да.

— Ознакомьтесь, прошу вас.

Как же медленно тянутся минуты. От одной мысли, что именно слышит сейчас эта девочка, ноют зубы и тупой болью саднит сердце.

Не справился.

Прости, Альбус. Ты простишь, я знаю, да только сам я — не прощу.

Поднимает взгляд. Ошалелая. Задрожали губы. Резко, вдруг, наполнились слезами глаза. Что я могу сказать вам, мисс гриффиндорская всезнайка? Простите. Не справился.

Уронила голову на руки. Теперь только и ясно, насколько до сих пор сдерживалась. Так рыдать... много ли ты видел такого за всю свою жизнь, а, Северус? А впрочем, немало.

Простите, мисс Грейнджер. Простите; впрочем, вас сейчас отпустит. Вам станет легче, я знаю. А мне так и доживать с этой виной. С обязательным дополнением ко всем потерям, к любому воспоминанию, светлому ли, темному: не справился.

Подняла голову. Глаза безумные, так больно.

— Я забежала в кабинет к МакГонагалл. А там... вот, в общем...

Лезет в карман. На узкой девичьей ладошке — сверкающая восьмерка хроноворота. Обманчивый блеск бесконечного времени и безумных возможностей.

— Я пыталась их спасти. Перехватить. И все время промахивалась! Все время — не так, так иначе, но...

Трясет головой. Слезы капают на воротник скромной блузки, неуместная мысль заставляет поморщиться: в маггловской одежде эта вечная растрепа выглядит... приемлемо.

— Только и вышло, что самой сбежать! Зачем?! Ненавижу...

Обойти стол, взять дурочку за плечи, прижать к себе. Плачь, девочка, станет легче. Я знаю, зачем.

Это судьба. Спасибо.

— Затем, мисс Грейнджер, чтобы принести эту вещь мне. Вам давно пора было выплакаться; не стесняйтесь. Я позже объясню.

Позже ему приходится отпаивать дуреху вином и убаюкивать, завернув в старый пыльный плед. Полномасштабная истерика. Ничего. И не такое видали. Утром он берет с нее обещание прийти после работы для продолжения разговора.

На самом деле говорить не о чем. Он все решил. Просто Северус слишком хорошо знает... бывших коллег. Мисс Грейнджер, несмотря на гриффиндорскую горячность, весьма разумна, однако придет момент, когда она не сможет не выхватить палочку. И это будет последним мигом ее игры в прятки со смертью.

День проходит в расчетах. Нудная, кропотливая, монотонная работа, учитывающая множество переменных, — то, что всегда ему удавалось.

Разумеется, она приходит. Ты сомневался, Северус?

Нет. Боялся.

— Профессор... добрый вечер?

— Несомненно, добрый, мисс Грейнджер. Проходите.

— Я... — вдох, и губы на миг сжимаются, Мерлин, вылитая Минерва! — Я должна извиниться за вчерашнее, профессор.

— Не стоит слов, мисс Грейнджер. Простительная слабость в вашей ситуации, поверьте мне. Сегодня вам лучше?

— Да. Странно, но... правда лучше.

— Хорошо. Садитесь, и поговорим серьезно.

Усаживается: спина прямая, руки на коленях. Взгляд... взгляд выбивается из образа. Решительный и отчаянный; снова авантюру задумали, мисс гриффиндорка? Боюсь, не выйдет.

— Где вы живете?

— Снимаю комнату. Дом недалеко от больницы, два квартала.

— У магглов?

— Конечно.

— Плохо. Из рук вон плохо, мисс Грейнджер. Еще неделя, две, месяц от силы... Темный Лорд наведет порядок в Лондоне, Хогсмиде, Годриковой Лощине, а затем его приспешники начнут прочесывать Остров частым гребнем. Вы получили передышку; не могу сказать, что вы использовали ее совсем уж плохо; но недостаточно хорошо — это уже, в данном случае, фатально. Вы сохранили палочку?

— Конечно!

— Это хорошо; но вам нужна и другая, без регистрации. Поглядите вот эту, — палочка ждет с утра: одиннадцать дюймов, вишня и волос единорога, по всем данным должна ей подойти. — Не пробуйте всерьез! Просто примерьтесь.

Тонкие пальцы замирают в дюйме от темного полированного дерева. Голос неожиданно резкий:

— Это чья?

— Чистая, мисс Грейнджер. Абсолютно новая, привезена из Франции два года назад. Контрабандой. Пожирательский резерв; вам это претит?

— Нет, — берет, проводит по дереву кончиками пальцев, сжимает в руке. — Вы правы, профессор, я чувствую, мне подойдет.

— Отлично. Завтра вы соберете вещи и переселитесь сюда. Этот дом почти ненаходимый, о нем знают, кроме меня, два человека, вам будет здесь более безопасно, чем у магглов. Места хватит, не беспокойтесь.

— А...

— Уживемся как-нибудь, мисс Грейнджер.

Он чувствует, как кривит губы усмешка. Не бойся, девочка, уживаться не придется. Я ввожу тебя в наследство; живи.

Выживи.

— Ужин, мисс Грейнждер.

— Но я...

— Вы ночуете здесь.

Странно: она не спорит. Молча помогает готовить; молча садится за стол. Ее молчание тревожит: в нем нет отчуждения, только непонятная Северусу решимость. Под конец ужина ее пальцы начинают дрожать, ложечка бестолково гоняет чай. Навоображала себе чего-нибудь, или просто ей молчание противопоказано? Учитывая... прошлые события — скорей второе.

— Далее, мисс Грейнджер.

Пауза. Поднимает глаза от чашки.

— Я слушаю, профессор.

Так-то лучше.

— Далее. Вы наденете это и будете носить не снимая, — руки слегка дрожат, расстегнуть замочек удается не сразу. Простая серебряная цепочка. Мисс гриффиндорка смотрит, кажется, возмущенно; нет уж, молчите. Глупостей ваших я за семь лет наслушался. — Портключ, мисс Грейнджер. В этот дом. Активизируется четким мысленным представлением места переноса.

— Но...

Приятно убедиться, что отработанная маска «Немедленно-замолчите-сто-баллов-с-Гриффиндора» по-прежнему эффективна.

— Никаких «но», мисс Грейнджер. Это еще не всё; идемте.

Маленькая уступка тщеславию: обход дома Северус начинает с библиотеки. Он знает, ей понравится.

Разумеется.

— Я вас умоляю, мисс Грейнджер, отложите подробный осмотр на завтра. Пока что запомните одно...

За вторым по левой стене стеллажом — тайник. Да, мисс Грейнджер, профессор Снейп — параноик; а вы не знали? Советую перенять привычку: весьма способствует выживанию.

Маггловский пистолет, три обоймы. Серебряная маска Пожирателя. Две палочки.

— Эта чистая, мисс Грейнджер, а эта... впрочем, вы его не знали.

С десяток безоаровых камней; взять один, будет нужен. Три флакончика с «Феликс Фелицис», чистое золото удачи. Всего три: за последний год слишком часто приходилось ходить по краю.

— Узнаёте, мисс Грейнджер?

— Да, — будь он проклят, если в ее голосе — не чистый восторг перед мастерской работой. На миг захлестывает гордость: все-таки кое-кого из этих оболтусов он выучил не так уж плохо. И как же приятно увериться, что лаборатория не зарастет паутиной.

Флакон в карман. Другой...

— Возьмите, мисс Грейнджер, и не бойтесь отхлебнуть, если вам почудится опасность. Жизнь дороже.

Прячет в кармашек блузки, кивает. Для гриффиндорки — удивительное понимание, когда стоит благодарить, а когда лучше промолчать.

— Идем дальше.

— Профессор...

— Да, мисс Грейнджер?

— Профессор, я... мне нужно... можно мне с вами поговорить? Серьезно?

— А до сих пор мы шутили... — Мерлин, Северус, подначки сейчас не ко времени! — Я вас внимательно слушаю, мисс Грейнджер. Присядете?

Трясет головой.

— Вы обещаете... выслушать?

— Разумеется.

Молчит. Глубокий, судорожный вздох — снова истерику душит? Девочка, да что ж ты делаешь с собой, зачем? Нельзя вечно ходить в броне. Поверь мне, я — знаю.

Вскидывает на него отчаянный взгляд — в упор. Чему их только Минерва учит?

— Мисс Грейнджер, вынужден напомнить. Среди последователей Темного Лорда я далеко не единственный легилимент. Приучайте себя к осторожности.

— Я... да, конечно. Просто... вы можете заглянуть.

Нет уж, мисс Грейнджер. Не дождетесь. Слова, только слова. Вам нужно выговориться.

— Предпочитаю нормальное общение. Смелее, мисс Гриффиндор, я вас не съем.

— Профессор. Я хочу... попросить вас...

Мерлин, да говори уже! Колотить начинает от долгих предисловий.

— Я хочу, чтобы вы мне помогли... в одном деле.

Спокойно, Северус. Ты обещал выслушать? Вот и слушай.

— Выможетесделатьмнеребенка?

Че-его?..

Северус, ты ослышался. Разумеется, ослышался.

Нет. Это она заговаривается. Вон сколько ужаса в глазах.

— Мисс Грейнджер, — тихо, Северус, только тихо, еще одна истерика явно не за горами, но торопить ее не нужно, — вы сказали именно то, что я услышал?

Кивает. Вид несчастный.

— Зачем?

— Вы... отказываетесь?

— Для начала я хочу понять, что с вами происходит.

— Я хочу ребенка.

Вот так просто? Может, для начала щенка завести?

Спокойно, Северус. Это Гриффиндор, у них сложности с формулированием собственных мыслей. Даже, как видим, у лучших из них.

— Правильно ли я понимаю, мисс Грейнджер, что это... ммм... так скажем, своеобразная демонстрация лозунга «жизнь продолжается»?

Озадачена. Вот и хорошо.

— Пожалуй... в какой-то мере да.

— Но в таком случае, почему бы вам не выйти замуж?

— А вы меня возьмете?

— А вы за меня хотите?

Вопрос и ответ одинаково мрачно-беспросветные. Северус отмечает это с отстраненным удивлением; Грейнджер, очевидно, не слышит вовсе. Куда уж гриффиндорцам с их прямолинейными мозгами читать интонации. Слова бы до них довести, и то хлеб.

Полно, Северус, до интонаций ли ей сейчас.

— Я знаю...

Слишком тихий голос, слишком спокойный. Вот-вот сорвется. Ладно, пусть. Слишком долго держалась. Она сама-то еще ребенок. Хотя следует признать — там, где не хватает мозгов, инстинкты работают четко. Если что и заставит ее сейчас мобилизоваться в борьбе за жизнь — то именно ребенок. Браво, мисс.

— Я знаю, я некрасивая, зануда, заучка, и кому такая нужна, но...

Что за бред вы несете, хочет он сказать, но спохватывается. Пусть говорит. Обещал выслушать — слушай. Мозги вправлять — следующим пунктом.

Ох, Северус, кажется, тебе не оставляют выбора. После таких заявлений качественно вправить мозги можно только одним способом.

— На самом деле, — ее голос начинает опасно звенеть, — не «кому я нужна», а... мне никто не нужен. Кто у меня тут может быть?! Додсон этот?! После... Ты знаешь, как Рон умирал? Гарри каждый раз авадой, в бою или нет, но... а Рона...

Северус замирает. Слишком близко оно... случайный взгляд, и... Господи, да как она вообще жива еще, с такими воспоминаниями?!

— Никто мне после этого не нужен.

Понимаю, девочка. Ох как понимаю.

Сам такой.

— Ну хорошо, я почему вдруг я? Успокойтесь, мисс Грейнджер, я не отказываюсь, мне просто любопытно.

— Потому что... — вздыхает. Снова задушила истерику на корню. Не без вашей, дорогой профессор, помощи. — Я понимаю, профессор, все понимаю, я вам не нужна, неинтересна, я для вас маленькая и глупая, но... я же не прошусь правда замуж! Просто... Ребенок должен гордиться отцом, вот почему.

— Гордость — темное чувство, мисс Грейнджер.

— Хорошо, не гордиться! Уважать! Хотеть быть похожим! Чтобы я... ну, могла о нем... о вас... рассказать, когда он подрастет. Много. Хорошего.

Браво, мисс. Я не стану говорить вам этого — но ваши инстинкты снова на высоте. А вы, дорогой профессор, в данном случае — всего лишь средство выживания. Уж извините.

Ну что ж. Ты впустил ее в свой дом и дал всю защиту, какую только смог. Дай и эту. Ей нужно.

— Мне нужно, профессор. Я... я не знаю, как еще вам объяснить, но мне это нужно. Пожалуйста.

Хватит тянуть ей нервы.

— Что ж, мисс Грейнджер. Вы правы, вам это действительно нужно. Согласен. Но зелье зачатия готовится месяц, а я... у меня дела. Я могу уделить вам эту ночь — без дальнейших гарантий.

Слабая улыбка:

— Зелье не нужно. У меня сейчас... ну, благоприятные дни, понимаете? Вероятность... большая.

— Тогда пойдемте, — просто говорит Северус и протягивает руку.

В спальне она вдруг жарко краснеет. Дрожат губы. Пальцы судорожно теребят пуговицы на блузке, торопятся расстегнуть. Забавно все же проявляется иногда хваленая гриффиндорская храбрость. Ох, мисс Грейнджер, мисс Грейнджер, неужели вы и правда решили, что зачать ребенка можно без желания, без влечения... волевым решением, на голом «надо»?

— Мисс Грейнджер, — Северус осторожно касается ее подбородка, заглядывает в глаза. — Извините. Один вопрос, вслух отвечать не обязательно. Вы с Роном...?

И легилиментить не нужно, без того видно. Мерлин великий, да за что ж мне такое счастье?! Перепуганная девчонка... целоваться толком не научилась... И любит — другого. Мертвого. Погибшего... погибавшего... на ее глазах. Раз за разом. По-разному, но — неизменно жутко.

— Не бойтесь, мисс Грейнджер, это не страшно.

— Я... не боюсь.

Ох, Гриффиндор... то-то аж губы побелели...

— Вот и хорошо, — взять за плечи, развернуть, прислонить спиной к груди. Затылок уютно ложится в ямку под шеей. — Не надо спешить, мисс Грейнджер. Вся ночь — ваша.

Пытается заглянуть ему в глаза и — забавно! — ей это удается.

— Вы хотите зачать ребенка, — учительский тон обидел бы другую, но ее странно успокаивает. — Это серьезно. Для этого мало, как выражаются некоторые оболтусы, просто перепихнуться.

— Но я...

— Тсс... — а вот теперь — шепотом. Только шепотом. — Просто доверьтесь мне. Закройте глаза, расслабьтесь и ни о чем не думайте.

И не надо мне ваших «не боюсь», я же чувствую...

Худенькие плечи медленно расслабляются под его ладонями; застарелое каменное напряжение уходит. Попасть в дыхание — что ж ты так частишь, девочка?! Спокойней, спокойней... Ме-едленней... Наконец Грейнджер всхлипывает неразборчиво и обмякает.

— Легче?

— Ага...

— Вы устали, это слишком чувствуется.

— Ничего... и не такое бывало.

Два вздоха сливаются в один.

— Это верно.

Усадить на кровать, промять плечи. Стонет.

— Больно?

— А... ага...

— Расслабляющий бальзам — помните? Я не успел показать вам лабораторию.

— В подвале? — фыркает чуть слышно.

— Разумеется. Вход из кухни. Займитесь, пока меня не будет.

— Хорошо... спасибо... а... ай!

— И спина?

— Нет, это... там. Балкой.

— Давайте посмотрим.

— Уже почти прошло. Я у миссис Браун мази попросила...

Он расстегивает ей блузку и говорит, говорит — тихо, успокаивающе. Он знает, она — запомнит. Выделит главное, разложит по полочкам... идеальная ученица.

— Вы не можете себе позволить размахивать палочкой, даже простейшее заклинание — непомерный риск. Но вам всегда удавались зелья, а у меня здесь хорошая лаборатория. Пользуйтесь. Вам может понадобиться.

— А...

Блузка сползает с плеч; Северус невольно качает головой.

— У вас был тяжелый год, а уж последний месяц... простите, что напомнил, но вы не в том состоянии, какое может себе позволить будущая мать. У вас есть деньги?

— Да.

— Купите обычных маггловских витаминов. И начните нормально питаться.

Рука скользит по спине, задерживается на еле заметном, почти уже сошедшем синяке. Северус, ты с ума сошел. Что ты ей пообещал? Как ты собираешься... тебе ведь жаль ее, до кома в горле, до темноты в глазах жаль... ты не сможешь...

Ей надо.

Ей — надо.

Все ты сможешь. Банальная, в конце концов, физиология.

Он разворачивает ее и целует, медленно опрокидывая на покрывало, пока еще нежно, пробно, чуть заметно — не испугать... — не бойся, девочка, ничего страшного...

Она вздыхает, но не напрягается. Умничка. Держись. Ты права, тебе надо. Я сделаю это для тебя.

Она худа и угловата, хотя видно: костлявость — не от природы. Просто у нее был ужасный последний год. И последний месяц. И она не спала ночами, потому что, стоило заснуть, ей виделся один и тот же кошмар... а с кошмарами можно бороться, мисс Грейнджер, именно этим мы с вами сейчас и займемся. «Жизнь продолжается» — прекрасная декларация, хоть и немного чересчур гриффиндорская.

Она запрокидывает голову под его поцелуями; ее глаза закрыты, вот и хорошо, ей так спокойнее. Ее кожа чуть шершава, правильно сказал витаминов купить... до нее нужно дотрагиваться осторожно, легко — тогда она отзывается, чуть подаваясь навстречу прикосновениям.

Она удивительно быстро заводится... для первого раза. Она безошибочно угадывает каждое его движение — и нужный отклик. Она отпускает себя. Умничка. Так и надо.

Она распахивает глаза и чуть слышно вскрикивает, когда он входит в нее — вскрикивает, хотя давно готова. Он приостанавливается, и она шепчет, серьезно и сосредоточенно, будто заклинание:

— Я не боюсь... я тебе верю, все будет хорошо.

— Так и будет, — шепчет он в ответ.

Плавно.

Бережно.

Нежно.

Все — будет — хорошо.

Она дышит глубоко, в такт его движениям, и из глаз текут слезы. Он ловит сосредоточенный взгляд, скользит по самому краешку, просто на всякий случай, проверить, все ли с ней в порядке, — и замирает. Как под дых ударили. Он ей нравится. Просто нравится, как мужчина. Ей хорошо сейчас, с ним. И она собирает сейчас каждую крупиночку, каждое мгновение этого «хорошо» — на всю жизнь. Навсегда. Один-единственный раз.

Да за что ж ты себя так?!

И тогда он отбрасывает все: эту жалость, щемящую и горькую, и навязчивое видение ее с Роном — а что, неплохая бы вышла пара, не идеальная, но... и завтрашний день, ее и свой... Оставляет одно: ты хочешь. Хочешь собрать и хранить бережно свой единственный раз — хорошо, хотя я бы предпочел, чтобы он был у тебя просто первым. Хочешь ребенка, чтобы он гордился отцом, и мечтал быть похожим, и чтобы ты рассказывала ему... обо мне... много и хорошо... — так и будет. Будет. Я обещаю.

Будет, потому что ты сейчас принимаешь меня так, как нужно, и я отдаюсь тебе так, как должно, и оба мы хотим одного.

Вплескиваясь в тебя, задыхаясь, забыв обо всем, я помню и знаю — ты готова принять. Я отдаю. Ты берешь. Самое. Дорогое. Сын.

Будет.

Точно.

— О-о-ой...

Перевести дух. Умничка. Все вышло. Мы молодцы, слышишь?

— Что это... было?

— Древняя... очень древняя магия. Можешь подбирать имя для сына.

Только не называй Северусом — счастья не принесет. Хотя, о чем это я. У тебя есть Рон. И Гарри. 

3. 

Утром они торопливо пьют чай, молча, почти не глядя друг на друга. В молчании нет отчуждения, наоборот: магия ночи еще не рассеялась. Но Грейнджер пора на работу, а Северусу...

— Чуть не забыл, — спохватывается он. — Ключ от дома.

Она вертит в руках серебристый ключик, поднимает серьезный взгляд.

— Я так и не спросила — куда ты?

— Туда, — отвечает он. После того, что было ночью, лгать нельзя; а жаль. — Исправлять ошибки и доделывать недоделки.

Ключ аккуратно ложится на стол, рядом с ее недопитым чаем.

— Я с тобой.

— Нет.

— Тебе ведь нужно Гарри найти. Будешь бегать по Хогвартсу, где каждый тебя прибить мечтает, и кричать «Поттер, отзовись»?

— Нет, зачем. Ты же сама говорила — вы видели, как Лорд меня убивал. Там и встретимся.

Хмурится.

— Там будешь другой ты, верно?

Похвальное и полезное умение — из груды мелочей выделить немногие действительно важные проблемы.

Отбивают семь с четвертью старинные маггловские часы.

— Пора.

Она не спорит больше. Просто подходит и становится рядом, и молча берет за руку.

Северус достает из кармана флакон. Делает глоток, протягивает склянку Грейнджер:

— Допей.

Жидкое золото удачи... в прошлый раз тоже хлебнул, и чем все кончилось?

В прошлый раз ты поверил, что все кончено. Ты думал, Поттер в Хогвартсе, сражается. Он был рядом, а ты и не знал. Не удача тебя подвела — это ты, ты сам, не дождался ее.

Цепочки хроноворота как раз хватает на двоих. 


Мерзлый воздух, и тени темнее мрака. Гермиона тоненько воет, прикусив ладонь; он знает, что видит она сейчас. Иглы льда прошивают легкие, змеиное шипение ввинчивается в уши: умри, Северус.

И это — удача?!

Прекрати. Один раз собственное неверие предало тебя; хватит. Победы даются кровью, тебе ли не знать.

— Expecto Patronum!

Никогда еще не было такой легкости. И никогда еще его серебряная лань, его Лили, не сияла так ярко и чисто. Ты правильно решил, Северус. На этот раз — правильно.

Та ночь, оказывается, была теплой; он и забыл. Как же сладко дышать...

Спасибо, родная.

Медленно перебирая копытцами, подошла, заглянула в глаза. Ткнулась в щеку обмякшей Гермионе — и растаяла.

— Се-еверус! Вот ты где... о, тебя поздравить с добычей? Я позабочусь о ней пока, если позволишь.

— Люциус...

— Кто поставил вам такой роскошный фингал, мистер Малфой?

Быстро в себя пришла. Тем лучше.

— Тебя ждет Лорд, Северус.

— Знаю. Я иду к нему.

— А...

— А грязнокровная подружка Гарри Поттера послужит гарантией, что и он не задержится с визитом.

Холодные глаза впиваются в Грейнджер; девчонка торопливо опускает голову. Умница моя...

— Думаю, Люциус, если ты возьмешь на себя труд передать Поттеру приглашение, наш Лорд это оценит.

Со старшим Малфоем — как по тонкому льду. Всегда, еще со школы. Вроде приятель, вроде и знаешь как облупленного... но заглянуть за стальные зеркала его глаз не удавалось еще никому — кроме Лорда.

— Удачи, Северус. И вам, мисс, — легкий, почти издевательский поклон — и Люциус растворяется в ночи. Кажется, и правда к замку пошел...

— Там Драко, — шепчет Гермиона. — Бегает по Хогвартсу без палочки...

Ме-ерлин...

— Выживет?

— Да.

Они бегут к Визжащей Хижине. Обогнать судьбу — дохлый номер, но, Мерлин, можно ведь обогнать другого Снейпа? Он — Северус точно знает! — совсем не торопится на встречу с господином и повелителем.

Темная фигура мелькает впереди. Рассчитанная, точно на грани допустимого, грань между торопливостью и медлительностью.

— Задержишь?

— Да.

— Хватай его и порталом домой, иначе слушать не станет. Там разберетесь.

— Выживи.

— Приложу все усилия, мисс Грейнджер. Ну, вперед!

И удачи тебе, девочка.

— Профессор! Профессор Снейп, подождите, это важно!

Ходу, Северус, ходу!

Дверь открыта. Безоар под язык — и вперед. Скрип ступеней — погребальным звоном. Выбрось из головы; неважно.

— Вы звали меня, повелитель?

Змеиный взгляд скользит по лицу, вползает в глаза.

— Ты не слишком торопился, мой верный слуга.

— Я... поверьте, господин, я...

Ночь, бег, ободранный Люциус с фингалом под глазом, дементоры, льдистый холод в сердце... глядите, мой Лорд, убедитесь — я торопился!

— Мне нужен мальчишка.

А уж мне-то как нужен...

— Повелитель, их сопротивление сломлено... позвольте, я найду...

Как ослепительно легко и как невероятно трудно — идти по собственному следу, играть отыгранную роль, зная, чем все закончится! Лорд рассуждает о Старшей палочке, как будто сам с собой, однако не забывая следить за сознанием своего слуги. Ну, с этим просто. В мыслях Северуса — только Поттер, проклятый мальчишка, который нужен здесь.

— Позвольте мне отыскать... я приведу его...

Никогда еще, мой Лорд, я не был с вами настолько честен.

— Пока ты жив...

Умирать второй раз...

Держись, осталось недолго.

Клетка с Нагайной заслоняет мир; судорожный глоток — безоар... ядовитые клыки впиваются в шею; крик можно не сдерживать.

— Жаль.

Я вам даже верю, повелитель. Конечно, вам жаль. Вы даже не стали ждать, не пожелали убедиться, что я действительно мертв. Маленькая уступка сентиментальности — именно она спасла меня в прошлый раз.

Поттер, где же ты?

Все плывет, сознание тает. Что за глупость — пытаться зажать эту рану ладонью.

Ее зеленые глаза. Пришел. Да наклонись же ты...

— Собери... это... собери...

Почему вместо зеленых глаз упорно чудятся карие?

Она здесь? Я же сказал... домой...

Не она... та, первая. Та, что еще не металась взад-вперед по времени, пытаясь спасти друзей, и не видела снова и снова, как их убивают. Та, что теперь, может, еще выйдет замуж за своего Уизли. Они хорошая пара... не идеальная, но... Так и будет. Слышишь, я обещаю.

Так и будет.