... А у вас сегодня хорошее настроение! Мы все это заметили. Да. Вы не стали задёргивать шторы, и в высокие окна заглядывает неяркое осеннее солнышко. От этого угрюмый класс выглядит гораздо приветливее. Я обмакиваю перо в чернильницу и рисую в своей тетради цветочек с пятью лепестками. Вообще-то я должна записывать вашу лекцию, но мне что-то не хочется. Нет необходимоти, думаю о своём.

Я аккуратно закрашиваю сердцевинку цветка. Девчонки вокруг засмеялись: видимо, вы сказали что-то весёлое. Пошутили. Неужели? А когда услышали смех, не рассердились. Я же говорю — настроение у вас сегодня хорошее. Впрочем, в последнее время такое случается всё чаще. Уж не знаю, почему. Вы, наверно, осень любите? Я тоже. Закрашиваю лепестки по одному.

Вот сейчас слушаю вас, а о чём вы говорите, никак понять не могу. Да я и голоса вашего не слышу. Только знаю, что он — очень спокойный, тихий, а громко говорить вы теперь не можете. Что-то с вами приключилось такое... Болели, наверно? Я помню, вас не было несколько уроков, и мы за вас волновались... Особенно я. Скучно без вас было. Рисую в тетрадке толстенького пони.

Ах, вспомнила! Нам сказали, что вас больше нет. Что вы погибли. Что вы уже не придёте. Был ужас. Мы сначала плакали... а потом стали думать. Сидели в вашем пустом классе и выдумывали способы, чтобы вас оживить. Просто сотни разных путей изобрели!.. И вот однажды дверь открылась, а на пороге стоите вы... Мы встали из-за парт, как положено, вы нам кивнули, как ни в чём не бывало. На том уроке я изрисовала всю тетрадь фениксами.

Вы говорите и ходите по классу — открытая книга забыта на столе, она вам не нужна. Из тени в свет, из света в тень — всем приходится поворачиваться, чтобы не терять вас из виду. Я рисую для пони ромашковый луг. Мне, чтобы видеть, необязательно смотреть на вас. Я слышу лёгкие неторопливые шаги и тихий шелест плотной ткани. И веяние прохладного воздуха, когда вы проходите мимо.

Девчонки опять хихикают, и я вместе со всеми. Потому что я, хоть и не слышала шутки, совершенно уверена в вашем чувстве юмора. Да вы и сами улыбнулись — удивительное дело!.. Впрочем, мы ведь вас для того и оживили, чтобы вы хоть немножко развеселились: что толку умирать героем, если за этим не следует ничего хорошего? Ясный день смотрит сквозь тусклые от старости стёкла. В столбах света пляшут пылинки.

Оставляю пони пастись среди ромашек и переворачиваю страницу. Что бы ещё нарисовать?.. Не успеваю придумать: вы подходите и останавливаетесь около моей парты. Надо, всё-таки, записывать лекцию. Прилежно обмакиваю перо в чернильницу и начинаю с чистого листа: «В чём преимущество бессмертия? Преимущество в том, что оно, в отличие от смерти, существует...»

«Существует... существует... существует...» — строчка за строчкой. Вы опираетесь рукой о мою парту. Знак доверия, для меня это драгоценно. Я тихонько кладу свою руку рядом с вашей. И вот, мы одинаково касаемся ладонями сухого, теплого дерева... И я рисую на полях страницы скрипку. Вы сможете угадать, что я чувствую, если я взгляну на вас? Сможете, знаю... Потому и не поднимаю головы.

Зато эта дурочка с задней парты пялится на вас во все глаза. Её давняя заветная мечта — увидеть вас без одежды. Она из тех, кто считает, будто, разобрав на части рояль, можно научиться понимать музыку, а для того, чтобы добраться до сути аромата, необходимо оборвать у розы все лепестки. Но на неё нельзя сердиться. Когда вас не было, она искренне ревела вместе с нами, размазывая по щекам фиолетовую тушь.

Разменяв золотую монету на горку тусклой мелочи, никто не станет беднее. Но золота жаль, и я сохраню его. Я не разменяю тайну на кучку глупых секретов. Я не посмею, потому что я знаю, что скрывает тяжёлая ткань, ниспадающая с ваших плеч. Тепло вашего тела, которое она хранит — это жизнь целого мира, странного и чудесного, где под бархатно-чёрным солнцем распускаются прекрасные ледяные цветы.

Их шипы остры, как иглы, они ранят вас, я знаю. Ваш мир — мир одиночества. Мне часто хочется подойти к вам и тихо сказать что-нибудь хорошее. Чтобы вы удивились. А то у вас теперь такой взгляд — будто вы уже ничего не ждёте... Это нехорошо. Мы оживили вас для того, чтобы вы жили!.. С кончика моего пера срывается чёрная капля и падает на чистый лист. Что, если мы поступили неправильно?..

Вы отходите от моей парты и направляетесь к учительскому столу. Я смотрю вам вслед... Нет, мы были правы и мы не могли иначе. Вы уж нас простите. Мы бы замёрзли без вашего холодного солнца, завяли бы без ваших опасных цветов. Я смотрю на кляксу. Я бы вырвала испорченный лист, но на его обороте — скрипка и обещание бессмертия. И я просто закрываю тетрадь.

Вокруг меня — прилежно склонённые головы. Никто как будто не замечает, каким ярким вдруг становится льющийся в окна свет. От него слезятся глаза, и пространство расплывается золотыми волнами. Я, кажется, слепну: я больше не вижу стен, не вижу парт и моих подруг... Но вас я вижу прекрасно. Вы сидите с книгой — единственная загадка в океане полуденного сияния. И я вдруг понимаю: сейчас или никогда.

Некому остановить меня, когда я встаю со своего места. Некому заступить мне дорогу, пока я иду к вашему столу. Некому удержать меня, а ведь я собираюсь совершить ужасный поступок! Сейчас я коснусь рукой вашего плеча, улыбнусь и скажу тихо-тихо: «Вы слишком близко держите книгу, вы испортите себе глаза!». Да, я скажу именно так. Но ведь вы поймёте меня? Вы поймёте, что я хотела сказать вам на самом деле?!

Я не знаю, что произойдёт после — после того, как вы всё поймёте. Мне страшно как никогда в жизни. Но я не остановлюсь. Мне так хочется, чтобы от моего прикосновения растаяла хотя бы пара ледяных шипов!..

Я совсем близко... Вы меня не видите, но лучи вашего чёрного солнца уже проникли в моё сердце. Вы никогда больше не будете одиноки, никогда, я обещаю!..

... Но внезапно злой ветер распахивает двери. И стеклянная колба песочных часов падает на каменные плиты, и никому вовек не собрать её осколков... Нас постигла самая безнадёжная из разлук: к несчастью, случилось так, что меня придумал Бог, а вас — человек. Бессмертие существует, но не для всех. Я вас люблю, но я... просыпаюсь.

Раннее утро — без пяти минут семь. В комнате темно: за окном — ноябрь. 

30.11.2008
Морвен The
Orthodox Elf